Сквозь тени прошлого (СИ) - Лейк Оливия

— Ты много чего обо мне не знаешь. Как и я о тебе. Например, я не знала, что ты настолько бесчувственный. — Она не собиралась ругаться с ним из-за этой женщины, по сути, это не её дело, хотя такая болезненная потребность в человеке поражала и пугала. Но его реакция — циничная, жестокая — жутко взбесила!

— А что ты предлагаешь? Поехать и утешить её? — холодно спросил Захария.

Габриэлла вспомнила журналистку из клуба и её полную уверенность, что он способен причинить физический вред женщине. На контрасте с жалостливой историей, которую наверняка рассказала Рейчел Элмерз, холодное жёсткое безразличие Захарии говорило само за себя — вызывало негатив и настраивало против. А потом вдруг Габриэлла представила себя такой же. Сломленной, ничтожной, молящей о его снисходительном внимании. Её пробрала дрожь и, передёрнув плечами, она решила, что скорее застрелится, чем так унизится перед мужчиной. Комментировать его последнюю фразу Габриэлла не стала и, подхватив пальцами ремешок сумки, направилась к двери.

— Я готова. — Когда она поравнялась с Захарией, он осторожно взял её за предплечье и спросил:

— Всё нормально?

— Нормально, — не глядя на него ответила она, высвобождая руку.

— Габриэлла, я не хочу ехать шесть часов в машине, смотреть на твоё недовольное лицо и слушать односложные ответы.

Она повернулась к нему и легко поцеловала в губы.

— Так пойдёт?

Захария захлопнул входную дверь и, усадив её в мягкое белое кресло, опустился напротив. Он положил ей руки на бёдра и, посмотрев в глаза, заговорил:

— Габриэлла, я не рыцарь в сияющих доспехах, я всего лишь мужчина. У меня есть достоинства, но недостатков намного больше. В моей жизни были женщины и не со всеми я расставался друзьями, к сожалению, я даже джентльменом был не со всеми. Сейчас ты знаешь обо мне много больше, чем я намеревался рассказать тебе. И как журналисту и тем более, как женщине. Я не святой и, возможно, ещё не единожды разочарую тебя, но я хочу, чтобы ты знала, с кем делишь постель и с кем собираешься сесть в машину.

Габриэлла задумалась над его словами. У всех в жизни бывали неприятные истории, некрасивые расставания и сложные, порой вопиющие сцены с бывшими возлюбленными. Она и сама когда-то не отличалась особым тактом в отношениях с незадачливыми поклонниками. Но её никогда не обвиняли в насильственных действиях, про себя рационально заметила Габриэлла. Но и важной персоной она тоже не была, да и Захарию по сути никто не в чём не смог обвинить. Столько вопросов и опять никаких ответов… Габриэлла внимательно посмотрела на него. Глаза светлые, бездонные, ожидающие. Плотно сжатые губы казались строгими и неприступными, но вместо оторопи вызывали желание поцеловать. Упрямый волевой подбородок по привычке высокомерно вздёрнут, но она больше не опасалась его надменности и ироничных насмешек, она просто… Что?

«Да ты влюбилась, подружка! Пора домой!» — обратилась к себе Габриэлла. Сейчас она отчётливо осознала, что потеряла контроль над собственными чувствами и осталась совершенно беззащитной перед неожиданно нахлынувшей влюблённостью.

— Зак, я… — Она проглотила готовое сорваться признание и сказала совсем другое. — Я не хочу портить ни нашу поездку, ни наши отношения.

— Поцелуй меня, — попросил Захария. — Поцелуй так, как ты делала это ночью.

Глава 22

В букинистической лавке Уильямса, в которую они с Захарией заехали по дороге в Эйджвотер-Холл, было по-прежнему уютно, тепло и тихо. Габриэлла, гуляя по открывшемуся рождественскому рынку в Лондоне, набрела на чудесную книжную ярмарку. Книги преимущественно английских писателей, поэтов, прозаиков. Многие из них ей были хорошо знакомы, а о некоторых она даже не слышала, но привлекла её внимание потрепанная поэма «Дон Жуан» Джорджа Байрона. Страницы пожелтели от времени, серебристое тиснение на чёрной коже практически стёрлось, а уголки нещадно поистрепались, но запах книги был непередаваем. Старые чернила, истончившаяся бумага и притягательный дух времени. Габриэлла, взяв её в руки, сразу вспомнила о Джонатане Уильямсе из Фоуи и, не задумываясь, купила книгу. А сейчас хотела преподнести ему этот маленький рождественский подарок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Дейзи! — окликнула Габриэлла девочку расставлявшую новые поступления.

— О, мисс Хилл, здравствуйте! — Дейзи перевела улыбающийся взгляд на её спутника и застыла.

Перед ней стоял самый известный человек их округи. Про его семью дедушка рассказывал захватывающие и невероятные истории, чем безусловно будоражил подростковую фантазию и возбуждал сильный интерес. А после того, как Дейзи начиталась статей и вдоволь налюбовалась фотографиями мистера Захарии Денвера, она непроизвольно начала сравнивать местных мальчишек с ним и, сравнение это, к сожалению, было не в их пользу. Он ведь был таким красивым, богатыми и наверняка умным. И взрослым, подсказывал ей внутренний голос и глупые подруги, когда она вслух мечтала, как познакомится и непременно очарует хозяина Эйджвотер-Холла. Услышав громкий кашель дедушки, Дейзи встрепенулась и вспомнила, как спрашивала у красивой американки про мистера Денвера, а сейчас они стоят перед ней, вместе, а если она рассказала ему? Покраснев, Дейзи перевела взгляд обратно на Габриэллу и умоляюще заглянула в глаза.

Та, правильно считав и алые щёки, и вопрос, бившийся в детских голубых глазах, с самым серьёзным видом чуть покачала головой, чем вызвала у Дейзи легкий вздох облегчения и скромную девичью улыбку.

— Дейзи, принеси мне сюда книги с фольклором и сказками, они лежат на дне коробки, — донеслось из глубины зала.

— Дедушка, у нас гости! — крикнула она и уже тише добавила:

— Сегодня пришли книги, которые дедушка заказывал, вот мы и расставляем. — Дейзи, неловко улыбнувшись, развела руками. Послышались быстрые шаги, и через секунду из-за стеллажа вынырнул и сам хозяин лавки.

— Габриэлла! Закари! Как я рад вас видеть! — Джонатан подошёл к ним и крепко пожал протянутую мужскую руку.

— Джонатан, — в ответ поприветствовал Захария.

— Габриэлла, вы не поверите, но сегодня мы вспоминали вас. Да, Дейзи? — Девочка кивнула. — Думали, гостите вы ещё в Корнуолле или улетели обратно в Америку.

— Как видите, я ещё здесь. Джонатан, мы проездом из Лондона. Я купила для вас небольшой подарок. — Она подошла к нему и вручила завёрнутую в праздничную бумагу книгу.

— О! — воскликнул он и, быстро сняв упаковку, осторожно начал листать пожелтевшие страницы. — Неужели вы запомнили мои предпочтения?

Габриэлла засмеялась и сказала, что редко забывает поступившую к ней информацию.

— Спасибо, мне очень приятно, и вдвойне приятно, что она от вас. Ведь Рождество действительно скоро, — задумчиво проговорил Джонатан. — Вы останетесь в Корнуолле на праздники?

Вот он, момент истины. Сейчас ей нужно будет вслух произнести то, о чем она так и не решилась заговорить с Захарией по дороге в Эйджвотер. Габриэлла осторожно оглянулась. Захария стоял рядом с Дейзи и подавал книги. Что он говорил слышно не было, но яркий румянец и смущенные улыбки девочки подсказывали, что разговор приятный.

— Нет, Рождество я стараюсь проводить с семьёй, поэтому… — Она повела плечом и улыбнулась, но даже ей показалась эта улыбка неискренней. — Но я обещаю, что по дороге в аэропорт обязательно заеду к вам, попрощаться.

— Не забудьте! — шутливо погрозив ей пальцем, сказал Джонатан и предложил выпить с ним по чашечке чая.

— Габриэлла, нам уже пора, — вмешался Захария. Подарив Дейзи последнюю улыбку, он кивнул на прощание Джонатану и жестом показал Габриэлле, что ждёт её на улице.

— До свидания, — тепло произнесла она и вышла вслед за своим спутником.

На улице не было холодно, но едва заметный моросящий дождь обдавал сыростью, отчего Габриэлла сразу почувствовала, что озябла. Захария стоял спиной к двери и вертел в руках ключи от машины.

— Поехали? — приблизившись к нему, бодро произнесла она.