Киллер из шкафа - Андрей Ильин

— А если он кого-нибудь...

— Там все кого-нибудь. Так что тебе материала с избытком хватит. А нашего человечка лучше не светить. Он режимный и в общеуголовных делах фигурировать не должен.

Если бы режимный, то они действовали бы через министерство, подумал начальник горотдела, а они вышли на него. Значит, либо не режимный, либо рыло в пушку и коллеги беспокоятся по поводу возможного скандала. И хотят сделать из него крайнего, прося убрать из дела важного свидетеля или даже не свидетеля. Причем так убрать, чтобы прокурор носу не подточил. Раньше бы на звонок безопасности он сказал «есть». А теперь за каким ему головная боль...

— Боюсь, что ничего не получится. До полного прояснения дела не получится. А вот после того, как будет установлена степень участия вашего сотрудника в преступлении, — пожалуйста.

— Вот сволочи, — выругался, прикрыв трубку, Трофимов, — безопасность в садовый хрен ставить не стали!

И нажав на кнопку вызова и дождавшись мгновенно вошедшего дежурного, ткнул ему пальцем на одну из папок в шкафу.

— А ты не торопись, полковник. Может, я смогу тебя переубедить.

— Это вряд ли, товарищ генерал. В данном случае я руководствуюсь законом, нарушать который не имею права даже по вашей просьбе.

— Я же тебя не о нарушении прошу, а об одолжении.

— Все равно. Извините. Букве закона я изменять не имею права.

Генерал раскрыл папку и, быстро перелистывая страницы, нашел то, что искал.

— Не можешь, говоришь?

— Никак нет, товарищ генерал. Не могу.

— А у меня есть другие сведения.

— О чем вы, товарищ генерал?

— Например, о деле по фактам массового вымогательства и взяточничества на мелкооптовом рынке «Перовский». Где твои парни недавно проводили расследование. Проводили?

— Как будто проводили...

— И как будто ничего не нашли?

— Не нашли. Сигнал был признан не соответствующим действительности. Проведенные следственные мероприятия фактов вымогательства не подтвердили. Торговля ведется, в рамках существующего закона.

— Не подтвердили?

— Никак нет.

— А вот у меня на этот счет есть иное мнение. И заявление в Федеральную службу безопасности от граждан... — ну, фамилий я тебе пока называть не буду — о недобросовестном ведении следствия и получения ими взятки в размере... о цифрах пока тоже умолчу. Вот не знаю, что теперь с этим заявлением делать.

— Ничего не делайте, выбросьте в корзину, — чуть более севшим голосом сказал начальник горотдела. — Это дело давно закончено и сдано в архив. Там все чисто. Вам и прокурор подтвердит.

— Да я бы выбросил. Но это письмо зарегистрировать успели. И на меня, понимаешь, повесить. По линии надзора за соблюдением законности в правоохранительных органах. Как будто у меня своих дел нет. Я, конечно, тоже думаю, что все это ерунда. Происки конкурентов. Но с другой стороны, прореагировать должен. Если руководствоваться не добрым моим к тебе расположением, а буквой закона. Мы ведь с тобой исключительно по закону живем, полковник?

— По закону...

— Ну а раз по закону, то придется мне послать туда пару-тройку оперативников для снятия показаний и составления протоколов. Тем более что они все равно теперь без дела болтаются. Я их за нашим человечком в морг послал, а там, видишь, твои держиморды стоят, никого не пускают. Так что пусть казенную зарплату по-другому отрабатывают...

— Ну вообще-то я бы мог вам помочь. Раз дело такое режимное, — сказал начальник горотдела.

— Это точно. Дело режимное. Секретное, можно сказать, дело. О котором никто другой, кроме нас c тобой, знать не должен.

— Я понимаю. Я распоряжусь.

— Ну, тогда ладно. Тогда пусть мои оболтусы тем, чем положено, займутся. А то я тоже думаю — чего им без толку в рабочее время по базару бродить, где и так все ясно?..

Начальник горотдела положил трубку телефона и вытер вспотевший лоб. И тут же снова взялся за телефон.

— Сморчков?

— Я, товарищ полковник.

— Распорядись там, чтобы нашим коллегам из безопасности выдали принадлежащее им тело. Которое наши архаровцы по ошибке прихватили. Нет, никаких расписок брать не надо. Потому как оно никакого к нам отношения не имеет...

К микроавтобусу, где уже двадцать минут скучала бригада майора Проскурина, подбежал милиционер.

— Товарищ майор. А я вас уже минут пять разыскиваю. Можете забирать вашего покойника. Оказывается, он к нашему делу никакого отношения не имеет. Его по ошибке прихватили.

— Ну вот видишь, — сказал майор, — а ты пускать не хотел.

— Да кто ж знал...

Изрешеченное пулями тело оперативника вынесли из морга, погрузили в микроавтобус и повезли снова в морг. Но уже в другой морг. Неприметный морг при одном из госпиталей Министерства безопасности.

— Проведите вскрытие и дайте соответствующее заключение, — попросил прибывший на место генерал Трофимов главврача патологоанатомического отделения.

— Отчего умер покойный? — привычно поинтересовался главврач.

— От множественных ранений, полученных в результате несчастного случая. По неосторожности подорвался на гранате во время учений.

— На гранате? Ну, тогда действительно множественные...

— А теперь покажите, где находится тело. Нет. Сопровождать не надо. Мы пройдем туда одни.

Генерал Трофимов и майор Проскурин прошли в мертвецкую. Где на оцинкованном холодном столе лежал подготовленный к вскрытию расстрелянный из десятка стволов оперативник. Они встали возле стола и стояли молча. Пять минут.

— Распорядитесь, чтобы все расходы, связанные с захоронением, были оплачены через наш счет. И подготовьте документы, необходимые для компенсационных выплат и оформления пенсий близким родственникам, — приказал генерал.

Когда генерал и майор выходили из прозекторской, навстречу им прошел медбрат с полным подносом металлических осколков, извлеченных из тела покойного...

Глава сорок седьмая

— Я нашел его! — радостно заявил ворвавшийся в кабинет Старкова следователь-практикант. Оттого и радостно, что практикант. Что в первый раз лично сам что-то нашел. Что-то такое, что наверняка решит все проблемы следствия, изобличит и выведет на чистую воду преступников и явится самой главной на суде уликой.

Практиканты, они всегда если находят — то самое-самое главное.

— Что нашел? Говори толком. И не ори в самое ухо.

— Пистолет нашел! И все остальное нашел!

— Какой пистолет?

— Один из тех, из которых в нашем деле были убиты по крайней мере двое...

— Сам пистолет нашел?

— Нет, сам не нашел. Этого пистолета на месте преступления не было.

— А что тогда нашел?

— Пулю нашел. Я, как вы говорили, разослал запросы на предмет сравнения пуль, извлеченных из трупов потерпевших, с пулями, которые значатся по нераскрытым преступлениям. Так вот все совпало!

— Что совпало и с чем совпало?

— Пули совпали! Пули, выпущенные из пистолета, которым в нашем деле были застрелены двое, с пулями, проходящими по другому делу, где были застрелены еще трое!

Это уже было гораздо интересней.

— Ну-ну. И что там было за преступление?

— Точно сказать не могу. Оно под грифом «Для служебного пользования» проходит. Поэтому без подробностей. Известно только, что убийство заказное, что убили бизнесмена, в прошлом генерал-лейтенанта Вооруженных сил, его заместителя и его телохранителя и что преступник с места преступления скрылся. Но что пули совпали — это точно.

— Кто подозреваемый?

— Подозреваемых нет. По всей видимости, работал наемник. Профессиональный киллер. Возможно, даже офицер военной разведки.

— Почему именно разведки?

— В том-то и дело! Во-первых, почерк. Было выпущено шесть пуль, и все попали в цель! Ни одна мимо! Шесть ранений, все шесть в голову и все шесть смертельные. Чтобы так стрелять, надо тренироваться многие годы.

— Это еще ничего не доказывает.

— Во-вторых, на месте преступления не обнаружено никаких следов. Ни отпечатков обуви, ни пальчиков. Он даже гильзы собрал!

— Этот аргумент тоже спорный. Гильзы собрать может всякий, кто боевики смотрит.

— А в-третьих... В-третьих, установлена принадлежность оружия! Пистолет Стечкина, заводской номер АР-399725, был выдан на складе спецвооружений Министерства обороны России представителям военной разведки. Ну то есть ГРУ! — торжествующе закончил практикант.

— Ну, значит, надо найти того, кто этот пистолет получил и...

— В том-то и дело, что нельзя. Пистолет Стечкина, заводской номер АР-399725, был списан три года назад по причине его «безвозвратной порчи в процессе эксплуатации и невозможности дальнейшего использования». Списан — и согласно акту передан на уничтожение.