Здоровье для всех - Герберт Шелтон

Гигиенисты не могут предложить некое тайное средство, у них нет панацеи в виде бутылочки лекарств за доллар, нет чудесных препаратов для здоровья. Они могут лишь указать на Законы Природы, подчиняясь которым мы можем достичь великолепного здоровья и поддерживать его. Наука есть знание природы, а научный метод тот, который изучает законы природы и применяет их для получения результатов. Законы Природы образуют уникальную гармоничную систему, и ни один человек от них не свободен. Организмы действительно могут отличаться. Но ни один не свободен от универсальных законов, управляющих жизнью. Законы, управляющие пищеварением у одного человека, управляют пищеварением и у другого. Законы, управляющие дыханием у одного человека, управляют дыханием и у другого. Поэтому не остается места для древнего изречения: «что является мясом для одного, для другого — это яд». Нужно отказаться от нелепого представления многих, что они в какой-то мере являются исключениями Законов Природы. Ведь ни один человек не думает, что он является исключением для закона земного притяжения. Однако он может считать себя исключением для ядов, имеющих тенденцию убивать. Синильная кислота убьет столь же быстро того, кто не знает ее свойств, как и того, кто полностью знает о ее токсичности. Законы Природы не делают скидок на невежество человека. Яд убьет гения так же быстро, как и тупицу, как неверующего, так и верующего, как добродетельного, так и порочного. Все пострадают одинаково. Равно как будут процветать все те, кто подчиняется Законам Природы. Структура организма требует, чтобы от невежества страдали бы так же, как от свершения дурных поступков. А верующие должны понять, что у Божественного Провидения есть что-то кроме того, чтобы совершать чудеса для глупцов. Последним не будет лучше от постоянных вмешательств Провидения, даже если бы они и происходили. В целом священники обучали догматически и не требовали проявления разума. Они произвольно трактовали «откровения» и старались навязать веру, как будто они сами были непогрешимыми существами, которым остальное человечество должно оказывать почтение. Толкователи нее Законов Природы не могут избежать свободного их исследования всеми, не могут запретить проявления разума при рассмотрении и проверке их интерпретаций и толкований. Кого-то могут увлечь отдельные наблюдения, оценка явлений природы, их постоянство и регулярность. Но все должны знать, что любой принципиальный подрыв универсальной гармонии природы должен быть сразу отвергнут как ошибочный.

Пропагандируемая многими религиями идея, будто существовал первобытный соблазнитель — злой дух, обычно представляемый фигурой змея, который сбил с толку человека, игнорирует тот факт, что способность к злу и право выбора — в самом человеке. В его власти сделать выбор между несколькими деяниями, у него есть понимание и желание. Учить тому, что человек сотворен по образу Бога и в то лее время осуждать его «порочную человеческую натуру», является верхом нелепости. Если Бог — творец человека и если он сотворил его добрым и очень добрым, тогда человеческая натура не должна быть порочной.

Удовольствие сопровождает нормальную деятельность каждой фундаментальной способности, которой владеет человек. Однако удовольствие является целью и объектом всего лишь немногих способностей человека. Его музыкальные способности явно для удовольствия. Но его пищеварительные и репродуктивные функции служат другим целям, нежели удовольствию. То, что еда есть удовольствие, правильно и естественно. Но удовольствие не является целью, ради которой мы должны есть.

То, что существует удовольствие в сексе, в равной степени правильно и естественно. Но удовольствие в сексе как самоцель не соответствует законам жизни. Как говорил доктор Тролл, «лишь среди здоровых людей должны мы изучать подлинно физиологические законы, а не среди прикованных к постели, ослабленных и больных». И если бы мы применили это правило в области секса и оно было бы применено везде, то какие результаты мы бы имели?

Открыто и долгое время я провозглашаю, что человек, как правило, сам является причиной собственных болезней и страданий, что почти всегда он сам. виноват в том, что болен, и что он так же должен просить прощение у общества за то, что болеет, как и за то, что пьянствует.

Сильвестр Грэхем

Блестящей группе мужчин и женщин, которые послужили повивальной бабкой при возрождении Гигиены, и славному будущему, которое во благо всего человечества сделало возможным их труды, искренне посвящает книгу автор.

Предисловие к книге Г. М. Шелтона «Натуральная Гигиена. Праведный образ жизни человека»

(Сан-Антонио, штат Техас, США, 1968)

Мы взялись за написание этой книги из желания познакомить как можно больше людей с принципами и практикой Натуральной Гигиены и ее результатами. Многие из изложенных в книге идей могут показаться старыми и привычными, но новизна, которая обнаруживается при наблюдении их в новых условиях, оправдывает их повторение. Что бы ни было написано, наверняка это всего лишь повторение того, что кто-то ранее написал, и возможно, написал лучше.

Почти полтора века прошло с тех пор, как Натуральная Гигиена была предложена миру в качестве программы ухода и за здоровыми, и за больными. Когда выдвигаются новые истины, нужно, чтобы строка за строкой, том за томом, совет за советом внедрялись в сознание.

Сегодня имеются многочисленные средства обучения. Но, к сожалению, большинство из них монополизировано силами эксплуатации. Наш народ — раздраженный, отчаявшийся, расстроенный, ослепленный и безнадежно сбитый с толку — является заложником гигантской системы эксплуатации, которая не знает пределов и глубины своего падения в попытках заставить народ поверить, будто он облагодетельствован той безжалостной эксплуатацией, которой подвергается.

История человеческого рода — это история прогресса. От фиговых листков до шелковых и хлопчатобумажных одежд и золотых и серебряных украшений, от шалаша, вигвама и каноэ до дворца, океанского лайнера и реактивного самолета, от езды на лошади по зарубкам на деревьях и в грубых повозках до железных дорог и бесконечных интерьерных украшений — . единый долгий путь прогресса. Но при всем этом человек игнорировался. Как писала в мае 1853 года в «Журнале Николса» Мэри Гоув, «человек окультурил то, что вокруг него, и пренебрег собственной природой. Он заботится о земле и своих животных, любит прекрасный сад и гордится породистой лошадью, строит больницы для больных и тюрьмы для преступников. Но он не выпалывает злые корни невежества, которые дают обильный урожай болезней и преступлений».

В наше время мы можем лишь сожалеть о фактах, подобных этим, и должны трудиться, чтобы всюду нести свет затемненной земле.

После Второй мировой войны одной из самых явных тенденций американской жизни была тенденция к конформизму. Как наследие прошлого остается распространенное и неосознанное подозрение к думающему. В то же время наши власти в области образования не устают заявлять, что их целью является обучение «адаптации к жизни», важности и необходимости «социального согласия» и признанию индивидом «массовых ценностей». В быт вошел так называемый новый консерватизм, который борется за власть над умами людей. Мы склонны принять то, чему нас учат, не задумываясь, что правильно, а что нет! Мы так готовы переложить ответственность на кого-то еще и думаем так лениво, что вслепую идем за любым громким названием независимо от того, истинно оно или нет. Или же следуем за популярным течением лишь потому, что оно предлагает легкий выход. Но нынешний бунт молодежи, каким бы неосмысленным и бесцельным он ни был, кажется, является обнадеживающим развитием событий.

Реакционное требование конформизма, характеризующее нашу эпоху, есть авторитарная система, которая тесно смыкается с догматическими религиями. Утверждают, что требования конформизма сильнее в академических кругах, нежели среди простого народа. Вторя заявлениям тоталитарного лидера, кричащего: «Смерть всем, кто не с нами!» — они отказывают в доверии и признании любому, кто не принимает их авторитарных норм. Они навязывают свой собственный конформизм и, подобно всему тоталитарному, считают, что не должны проиграть. Поэтому они безжалостны к своим оппонентам и требуют поголовного устранения всех, кто осмеливается им возражать. Но такая позиция прямо исходит из страха. В век, когда ничто не принимается как знание, пока и если не получило «акта законности» от должным образом учрежденной власти, жизненно важное знание может чахнуть в «ученом» забвении и длительное время только потому, что должным образом учрежденная власть не желает отказаться от своих старых, но дающих доходы ошибок в пользу революционных, но явно «нерентабельных» новых истин. Или потому, что власть не желает считать, что любое знание может появиться и помимо должным образом учрежденных каналов. Власти в науке, как и власти в теологии, быстро напоминают аутсайдеру, представившему новую находку: «Мы вас не обучали. Вы исповедуете не наши доктрины».