Сумерки невежества. Технология лжи, или 75 очерков о современной фальсификации истории Украины - Александр Каревин

Ничуть не добавляло желания почитать «Записки» и имя их автора. Признаюсь, я мало знаком с поэтическим творчеством Лины Васильевны. Некоторые ее стихотворения слышал по радио. Мне они не понравились. Те же произведения, за которые поэтессу принято причислять к живым классикам, я не читал, и, честно говоря, прочесть их не тянет.

Зато «Записки украинского сумасшедшего» прочел с удовольствием. Потому никак не могу согласиться с рецензией Олега Качмарского (еженедельник «2000». 2011. № 12), где утверждается, что «оценивать художественный уровень нового творения Лины Костенко не представляется возможным в связи с отсутствием такового», что «это — вообще не литература» и т. п.

Да — данное произведение вовсе не «жемчужина современной литературы», каковой поторопилось его объявить выпустившее книгу издательство. Да — роман в художественном отношении небезупречен. Но все же это не повод для столь сурового приговора. Впрочем, основные претензии рецензент предъявляет не к художественным достоинствам произведения, а к его идейному содержанию. Не напрасно ли?

Лина Васильевна Костенко принадлежит к той части украинской интеллигенции, которая зовется «национально сознательной». Убеждения таких деятелей хорошо известны. С ними можно и нужно не соглашаться. Но хотеть, чтобы восьмидесятилетняя женщина отказалась от своих взглядов, упрекать ее за них — труд, наверное, бесполезный.

Гораздо логичнее просто при чтении делать поправку на мировоззрение автора. Тем более что помимо этого мировоззрения многие наблюдения Костенко представляются довольно точными. Приведу для иллюстрации несколько цитат.

«Когда-то Довженко написал “Украина в огне”. Пора уже писать “Украина в грязи”. Что здесь неправда? Или: «Людей зомбируют, дезориентируют, почту и телеграф не нужно захватывать — телевидение захватило все». Разве не так? Или еще: «Впечатление такое, что эти фильмы делают патологически неспособные режиссеры для патологически тупых зрителей». Посмотрите сериалы, демонстрируемые ныне на телеэкранах, и попробуйте оспорить утверждение автора. Вряд ли получится!

Конечно, не все в романе остроумно, метко, актуально. Некоторые суждения выглядят явно запоздалыми. Скажем, касаясь событий «оранжевой революции», Лина Васильевна устами своего героя вспоминает песенку из советского мультфильма — «Оранжевые дяди, оранжевые тети, оранжевый верблюд!» После чего высказывает опасение: «Вот так внесем их во власть на своих плечах, а что, как они не борцы, не герои, а всего лишь “оранжевые дяди, оранжевые тети”? Потом они полиняют или перекрасятся, а я так и останусь “оранжевым верблюдом”».

Задним умом все крепки. «Пророчество», сделанное постфактум, не имеет никакой ценности. «Хороша ложка к обеду», — гласит на сей счет народная мудрость. К сожалению, в 2004 году Лина Костенко не выступала с подобными предостережениями. А жаль. Ведь уже тогда нетрудно было сообразить, что и «оранжевый дядя» с руками, которые никогда не крали, и его заклятая подруга с устами, которые никогда не лгали, и их ближайшее окружение — никакие не герои, не борцы за правду, свободу, справедливость. Украину они поведут не к процветанию, а совсем в противоположном направлении. Это тоже было ясно уже тогда любому здравомыслящему человеку. «Верблюды» (я бы употребил тут название другого животного, но из песни, даже мультяшной, слов не выкинешь), понятное дело, здравомыслящими быть не могли, но к таким, как Костенко, они, может быть, прислушались бы. Однако, повторюсь, Лина Васильевна молчала.

В заключение еще одна цитата из «Записок». Ее приводил и Олег Качмарский, но, кажется, не оценил по достоинству. Касается она языкового вопроса. «Во всех странах языки как языки, инструмент общения, у нас это фактор отчуждения. Глухая враждебность окружает наш язык, даже теперь, в нашем собственном государстве. Мы уже как нацменшинство». И далее персонаж, от лица которого ведется повествование, жалуется, что «не чувствует себя своим в своем государстве», он тут «чужой самим фактом употребления своего языка». «Я же не могу шагу ступить, везде привлекаю внимание, иногда даже позитивное, но от этого не легче. Ибо в самой природе этого внимания есть что-то противоестественное, унизительное. Человек разговаривает на родном языке, а на него оборачиваются» и т. д.

Признание весьма ценное. Язык, имеющий статус единственного государственного, на деле не является языком большинства населения. Это язык меньшинства, и даже, если верить Костенко (а здесь, думаю, ей можно верить), незначительного меньшинства. Вопрос о том, должен ли такой язык и дальше оставаться единственным государственным, возникает сам собой. Таким образом Лина Васильевна, возможно сама того не желая, подкрепила аргументацию сторонников придания статуса второго государственного русскому языку. И давайте поблагодарим ее хотя бы за это.

Не мытьем, так катаньем

То, что о языковой проблеме на Украине многие отечественные политики вспоминают только в период избирательной кампании, наверное, ни для кого не секрет. Однако заявление, с которым в конце августа 2007 года выступил тогдашний министр образования и науки Станислав Николаенко, лично мне не хотелось воспринимать как предвыборную агитку. Министр констатировал, что в минувшие годы во многих школах «на горячую голову» отменили изучение русского языка, что конечно же сказалось на качестве образования. Теперь необходимо исправлять положение.

По мнению Станислава Николаенко, каждый гражданин Украины обязательно должен знать как украинский, так и русский языки. «И еще какой-нибудь иностранный», — добавил он.

Через несколько дней позицию министра поддержал заместитель главы Киевской городской государственной администрации Виталий Журавский. «Распространена ситуация, — отметил чиновник, — когда в быту дети разговаривают на русском языке, но научиться грамотно писать так и не могут, поскольку в школах отсутствуют либо мало преподаются уроки русского языка». Г-н Журавский пообещал провести опрос родителей учеников столичных школ, чтобы выяснить, «есть ли реальная потребность в увеличении часов по русскому языку в школах». И там, где родители проявят желание, чтобы их дети изучали русский язык и литературу, это должно быть выполнено.

Таким заявлениям высокопоставленных лиц можно было бы радоваться. После многолетних разглагольствований о том, что никакой проблемы с русским языком на Украине якобы не существует, в нашей стране он в защите не нуждается и т. п., представители власти все-таки признали: проблема есть, и ее нужно решать. Причем не только признали, но и пообещали прекратить нарушение прав русскоязычного населения, вернуть русский язык в школы. И этому, повторюсь, можно бы только радоваться.

Однако, увы, не все так просто. Однажды моя жена вернулась с родительского собрания с новостью: в школе у дочки (она учится в четвертом классе) вводится преподавание русского языка. Правда, вводится факультативно и… не бесплатно. За каждый урок родители учеников должны выложить по 10 гривен. Сумма вроде бы не очень большая (урок будет всего один раз в неделю, следовательно, по 40–50 гривен с ученика в месяц). Но стоит учитывать, что это не единственные расходы у родителей школьников. Например, на том же упомянутом родительском собрании надо было сдать деньги в фонд класса, в фонд школы, на уборку кабинета, на охрану, на рекреацию (слово-то какое!) коридора, на дополнительные тетради и специальный дневник, на различные крючочки и шкафчики, на всякого рода культурные мероприятия и т. д. И такие поборы будут продолжаться в течение всего учебного года. «Бесплатное» образование в нашей стране обходится нынче очень дорого. В этих условиях дополнительный налог (а иначе это трудно назвать) на русский язык далеко не всем по карману.

Нужно ли удивляться, что на факультативные уроки своих чад записали родители лишь двенадцати учеников из тридцати? Между тем все дети в классе (кроме одной девочки, семья которой недавно из села переехала в Киев) во внеурочное время общаются исключительно на русском языке. Все родители (кроме опять же мамы упомянутой девочки) являются русскоязычными. Вряд ли они не хотят, чтобы их дочери и сыновья умели грамотно писать на родном языке.

Возможно, этот случай объясняется лишь попыткой некоторых педагогов использовать сложившуюся ситуацию для получения дополнительных доходов. Но не исключено и другое: кое-кто из чинуш, служащих в ведомстве образования, по-прежнему считает русский язык нежелательным предметом в школах Украины, а потому продолжает с ним борьбу не одним, так другим способом, не мытьем, так катаньем. Ведь на основании проведенного вышеуказанным образом опроса (а никакого другого опроса не проводилось) можно объявить, что за возобновление преподавания русского языка высказалось меньшинство. А раз так, то и преподавать его нет надобности.