Темный Луч. Часть 2 (ЛП) - Вудс Эдриенн

— Хорошо. — Ее голос все еще звучал ошеломленно.

— Помни, что ринг — твой друг.

— Да, будто молния тоже мой друг. — В ее голосе звучал сарказм.

— Ты все еще борешься со своей молнией?

Она кивнула.

— Если это тебя хоть как-то утешит, то мне тоже потребовалось много времени, чтобы привыкнуть, — солгал я. Ей нужно было быстро избавиться от этого страха, иначе она станет сучкой Николь. А Николь была недостойна того, чтобы заявить права на Рубикона.

— Правда?

Я кивнул.

— Ладно, мы можем это сделать, — пробормотала она себе под нос.

Все еще было странно, что она разговаривала вслух сама с собой в присутствии кого-то другого.

Она вызывала в воображении еще более ужасные сцены, а Елена либо была художницей, либо обладала тайным талантом к этому.

Она должна была стать ужасающей, когда я с ней закончу.

Образы нас с ней вместе мелькали в моей голове, и я отбросил их. Я не мог думать об этом прямо сейчас. Или когда-либо еще.

— Думаю, на сегодня достаточно. — Я посмотрел на часы, скорее по привычке, чем по чему-либо еще.

— Увидимся завтра? — Это был скорее вопрос, чем утверждение.

— Да, тебе понадобится вся помощь, которую можно получить.

***

На следующий день я сосредоточился на бою и обучил ее тому, как вести бой в воздухе: как быстро уходить, когда наносить удар, а когда залечь на дно.

Этим утром я уже начал ласково разговаривать с Николь, чтобы выяснить ее страх.

Ее сердце колотилось, как пойманная птица в клетке, когда я только поздоровался. Она собиралась петь, как жаворонок.

Я не спал с ней, но заставил ее поверить, что это так.

Она напилась, что значительно облегчило принуждение.

— Так чего же ты больше всего боишься? — тихо спросил я ее. Ее глаза горели ярко-зеленым от принуждения.

— Пэтси, я ненавижу пэтси.

— Пэтси. — Какая жалкая. — Что еще?

— Тебя, — кокетливо сказала она.

Я рассмеялся. Она боялась меня, но все же претендовала на Елену. Она считала Елену слабой.

— Пустыня. Мне не нравится жара. Да, и виноградные лозы, особенно те, которые тебя душат. О, и ползучие растения.

Я притворился, что снова целую ее, постанывая и прерывисто дыша, так как у нее было впечатление, что я нахожусь внутри нее.

— О, ты так достоин своего имени. — Она ахнула, и мне пришлось подавить смех.

— Что еще? — Блейк, которого она видела, застонал у нее на шее, когда целовал ее кожу.

— Уродство, я так боюсь быть уродиной.

— Ты далеко не уродина. Если бы это было так, тебя бы здесь не было.

Она рассмеялась, и я представил, как снова прижимаюсь губами к ее губам. Через несколько секунд она отстранилась.

— Пожалуйста, не будь придурком после этого.

— Я? Никогда. Я целиком и полностью влюблен в тебя, Николь. — Я тихо рассмеялся над ее стонами и сделал глоток пива.

Она улизнула позже той ночью.

На следующее утро Табита устроила по этому поводу грандиозную сцену. Не знаю, как она узнала, что Николь была в моей комнате, но она дала Николь пощечину и обозвала ее.

— Табита, хватит! — Я оттащил ее.

Николь рассмеялась над ней.

— Улетай к маме, Снежный дракон.

Я бросил на Николь взгляд, и она метнула в мою сторону взгляд-кинжал. Арианна, должно быть, добралась до нее. Вероятно, она сказала Николь, какой та была идиоткой, проболтавшись о своих страхах.

Она была совсем не похожа на кузена.

— Что с тобой не так? — Табита вскрикнула и оттолкнула меня.

Я последовал за ней.

— Пожалуйста, поговори со мной.

— Почему ты трахнул ее?

Я потащил ее за угол.

— Я с ней не спал. Я внушил ей, чтобы она думала, что я это делаю. — К черту Табиту, у меня есть стандарты.

— Почему ты заставил ее?

— Я оказываю кое-кому услугу.

Мышцы ее челюсти дрогнули.

Я провел рукой по волосам.

— Забудь об этом. Я не обязан объяснять тебе все, что делаю.

К обеду слухи распространились со скоростью лесного пожара.

Мне было наплевать на свою репутацию. В прошлом я поступал и похуже. Все, что сейчас имело значение, — это подготовить Елену к завтрашнему заявлению прав.

***

Я пробыл на горе всего несколько минут, когда Елена приземлилась.

Она направилась прямиком в лес, не поздоровавшись со мной, и я был уверен, что она слышала эти слухи и поверила им.

— Ты переспал с ней? — спросила она, выйдя из леса. Я видел, что ей это показалось забавным, но она неодобрительно изогнула брови.

Я разразился смехом.

— Я же говорил тебе не верить слухам.

— Блейк, я не имела в виду, что ты должен переспать с девушкой, чтобы узнать ее страх.

— Это единственный способ, которым женщины раскрывают свои самые сокровенные секреты. — Все равно было не похоже, что Елена поверила бы правде.

— Знаешь, не хочу этого знать. — Она начала смеяться. — Просто скажи мне, чего она боится.

Я ухмыльнулся.

— Это действительно жалко.

— Расскажи мне.

— У нее есть парочка страхов. Один из них — это виноградные лозы, которые душат. Особенно лианы. Значит, она боится пэтси.

Она ахнула.

— Что такое «пэтси»?

— Ты не знаешь, что такое пэсти? — спросил я с усмешкой.

— Нет, мой отец постоянно это говорил, но он никогда не говорил мне, что такое пэтси.

— Это маленький геккон, у которого ядовитый язык. Один поцелуй убьет тебя, но это небольшая часть информации, которой они поделились, поэтому вместо того, чтобы просто лизать свою добычу, они переворачиваются и притворяются мертвыми. Некоторые даже убивают себя.

— Ты серьезно?

Я кивнул.

— У нее есть другие страхи?

— Ей не нравится пустыня, что-то в жаре, и она боится быть уродливой. Предлагаю поиграть с этим. Из-за фурункулов и ожогов она будет выглядеть уродливо. Мое другое предложение — устроить ей ад, и она никогда больше не попытается заявить на тебя права.

Елена поджала губы.

— Забавно, что ты это говоришь. Это была первая мысль Кары.

Я снова расхохотался.

— У тебя забавный способ справляться с вещами.

— Так мне говорили, — сказала она.

Я показал ей, как выглядят пэтси. Тот, что я сделал, был довольно большим, и на его теле были всевозможные синие и желтые узоры. Чешуя переливалась на солнце.

Я позволял ему облизывать свои глазные яблоки каждые несколько секунд, и когда он увидел Елену, то начал кусать себя.

— Ладно, хватит! Тебе не нужно было показывать мне ужасную часть о самоубийстве. Ты мог бы просто позволить ему упасть и притвориться мертвым!

Я усмехнулся.

— Не знаю, с какой стати люди их боятся.

К мертвому на камне присоединились еще несколько пэтси.

Елене они понравились.

Она взяла верх и заставила их играть друг с другом.

— Не позволяй им играть, Елена. Сделай их порочными.

— Я не знаю как.

— Позволь мне. — Я дал им зубы и способность растягиваться, играя с ней, чтобы заставить ее думать, что они могут дотянуться до нас.

Она быстро попятилась от них.

— Они ненастоящие, но уверен, что ты понимаешь картину. Если ты добавишь их в преисподнюю, она убежит в горы.

— Надеюсь, она не сойдет с ума.

— Это должно научить ее никогда даже не думать о том, чтобы снова заявить права на Рубикона.

— Может ли она обратить это вспять, ну, ты знаешь, вернуть к тому, что реально?

— Если она хороша и не боится, то да.

— Могла бы она создать мир, в котором я бы забыла, что это всего лишь заклинание?

— Она не дракон и всего лишь на первом курсе. Кроме того, заклинания не действуют на драконов.

— Значит, она могла заставить меня увидеть только то, что реально?

Я кивнул.

— Просто до тех пор, пока я не стану ее сучкой.

Я рассмеялся.

— Это то, что ты чувствовал каждый раз, когда Люциан пытался заявить на тебя права?

— С ним все было по-другому. Часть меня действительно желала, чтобы у него все получилось, но тьма во мне не позволяла ему этого. Я просто рад, что в конце концов не убил его. В тот последний раз, когда он не встал, а я просто хотел продолжать бороться… — Я сильно потер лицо при этом воспоминании. — Никто никогда не будет таким храбрым, как он.