Алая заря - Саша Штольц

не понадобится.

— Неожиданно от вас это слышать.

— Если позволите, Соня…

— Софья Николаевна…

— Нет, — возразил он. — Соня. Если позволите, я назову наши отношения дружескими. А значит, общение с вами не могло не оставить никакого следа и заставило меня пересмотреть некоторые вещи.

— Это какие?

— Например, о бесполезности вашего предмета.

— Значит, он не бесполезный?

— Нет, — улыбнулся Виктор Иванович. — Не бесполезный для жаждущих открывать новые горизонты. Я думаю… Что наука объединит мир. Нам покорится космос, мы победим болезни. Наши советские ученые невероятные. Но ведь ум и талант не положены же лишь в одно место? Все люди одинаковые. Во всех странах. И я считаю, что природа мудро распределила талант по всей планете. Людям когда-нибудь придется взаимодействовать больше и трудиться не на благо своей страны, а на благо всего мира.

Соня оглядела учительскую, охваченная странным чувством.

Их же никто не слышит?

Нет. Было пусто, потому что все учителя ушли на уроки.

Виктор Иванович продолжил:

— Мне кажется, совсем скоро мы станем более гостеприимными соседями с другими странами и нам всем будет дозволено чаще заглядывать друг к другу в гости. Тогда-то ваши уроки пригодятся вашим ученикам.

Не верилось, что из всех людей подобные вещи говорил именно Виктор Иванович.

— А не думаете, что вот ученые всех стран как раз и станут соседями и будут заглядывать друг к другу смотреть Биг Бены и Кремли? — с сомнением проговорила Соня. — А обычные люди… мы все же слишком разные в наших разных странах. Не будет никакого объединения.

— Ну так и нужно ли оно тогда — это объединение? Не лучше ли надеяться на взаимопонимание и взаимоуважение? Это тоже откроет все дороги.

— Мы ведь уважаем.

— И понимаем?

— А нет? — неуверенно спросила Соня.

Конечно же, неуверенно. Она все еще не знала, чем живут Джон и Джейн… И очень хотела это выяснить.

— Нет, — ответил Виктор Иванович.

Соня опустила взгляд на журнал седьмого класса. Кажется, она должна быть на уроке.

И Виктор Иванович тоже.

— Красиво говорите, — призналась Соня.

— Я же учитель литературы. Убедительно?

— Пока не уверена.

Одно она после этих красивых слов поняла наверняка. В сбившемся дыхании и восторженно участившемся сердцебиении она признала то, чего давно уже не ощущала и чего так сильно ей не хватало. Ее наполнили вдохновение и решимость, и, возможно, прямо сейчас она бы с радостью помчалась сворачивать горы. Или хотя бы с восторгом поведать о своей мечте семиклассникам и поделиться своими эмоциями!

— Дайте мне знать, когда будете уверены, Соня, — уловив ее настроение, весело сверкнул глазами Виктор Иванович.

На этот раз не стала его исправлять.

— Хорошо.

Он, не скрывая явного удовольствия от беседы с ней, поднялся и принялся собирать тетради со стола.

— Извините, что задержала, — спохватилась Соня.

— Был рад поболтать. Увидимся.

— Да, конечно, Виктор Иванович.

Он закатил глаза.

— Соня. Уберите уже этого Ивановича из обращения ко мне.

Она поджала губы, чтобы спрятать улыбку, но губы расползлись против воли.

— Ладно. Так уж и быть.

Глава двадцать третья, в которой новые огни загораются, а старые — затухают

Жизнь начала налаживаться не сразу, но постепенно.

В середине декабря Соня съездила на свадьбу к старой подруге, навестила родных, а затем ее закрутило и завертело в праздниках и школьно-елочной кутерьме. Всеобщее ожидание Нового года передалось и ей.

Она с энтузиазмом вернулась к усердной ежедневной подготовке к урокам, отбросила учебники и начала составлять задания самостоятельно, включая в них только то, что сама считала нужным, и выбрасывая набившие оскомину тексты, не имеющие никакого отношения к культуре страны изучаемого языка. За такие вольности ее все равно никто не уволит, даже если и прознает. А новые материалы понравились детям гораздо больше.

Когда лунный месяц подошел к концу и Кристина вновь предложила свою помощь, Соня опомнилась. Она ведь все еще не стерла им память… Что ж, тогда в следующий раз — обязательно!

К компании на этот раз присоединился Миша. Его внимание тоже привлекла рука Кристины, и он со сдерживаемым восторгом, которого явно стеснялся, принялся забрасывать Соню вопросами.

— А среди вампиров есть ученые?

— Я тоже задавалась этим вопросом, — призналась Соня. — Я думаю, что должны быть. А если нет, то когда-нибудь появятся.

— Если бы я стал вампиром, я бы стал ученым и все это изучил!

— Моя дядя — ученый, — сказала Кристина. — И лучше бы ему на глаза не попадаться!

— А вдруг можно как-то этот яд у вас в слюне превратить в лекарство? — задумался Миша. — Я бы стал знаменитым на весь мир.

— Что мешает тебе стать ученым, будучи человеком? — спросила Соня.

Он нахмурился.

— Много чего.

Вспомнив слова Виктора Ивановича… нет, просто Виктора, Соня подумала, что было бы здорово, если бы перед ней снйчас стоял будущий ученый, который и объединил бы своими открытиями мир!

Насколько Соне было известно, по биологии у Миши была вполне твердая четверка.

— Домашку ты сделал на следующий урок? — спросила она.

— Да, — кивнул Миша. — Я нарисовал вам открытку и даже подписал картинки на английском. Пойдет?

Несмотря на то что эта четверка хранила ее секрет и общение с ними с каждым разом давалось все легче, на ее уроках они по-прежнему плевали в потолок и из того, что можно было делать прилежно, прилежно рисовали картинки с подписями. Открывая их тетради, Соня вздыхала, но надеялась даже на самое малое: что, благодаря этим подписям, в их головах хоть что-то останется после нее.

— Как думаешь, — протянула она, — знаменитому на весь мир ученому пригодился бы английский?

— Знаменитому ученому — да, а мне — нет, — вяло ответил Миша.

Однако вместе с открыткой Соня получила на английское рождество одно коряво написанное упражнение из трех, которые задавала на дом. Полностью сделанное неправильно. Однако это воодушевило ее так сильно, что она полвечера потратила на то, чтобы все исправить и объяснить в записях ниже, что не так, добавив несколько нарисованных от руки картинок для наглядности. А еще поставила четыре — вместо обычной тройки — за старание. На следующем уроке Миша недоверчиво вглядывался в исписанную и изрисованную красной ручкой страницу, и Соня, затаив дыхание, следила за его реакцией и надеялась, что это его не спугнет. Судя по тому, что он начал иногда делать ее задания — не всегда до конца и зачастую неправильно — вроде не спугнуло. Получив слабый, но все-таки отклик, к проверке его тетрадки Соня стала подходить со всей ответственностью и мысленно записала Мишу Воронина в любимчики.

В январе Соня