Из Америки с любовью - Андрей Уланов

– Завтра, – медленно подбирая слова, заявила Кейт, – я смогу воспользоваться служебным положением и вы... выбить для вас номер. Но сейчас я не знаю где, и уже поздно. Утром будет проще.

– Тогда ваше предложение, Андрей, кажется мне довольно удачным, – неохотно признал я. – Если наши хозяева не возражают.

– Не знаю... – Похоже, Кейт идея с ночевкой в околотке привлекала не больше нашего, но за неимением лучшего она с ней смирилась. Возможно, ей еще предстояло объясняться с начальством, почему иноземные гости ночевали на кушетке в прокуренном углу. – Если у вас визы в порядке и отрегистрированы.

– Вроде бы в порядке, – ответил я, пытаясь сообразить, что значит жуткое словечко «отрегистрированы». – Границу прошли, таможню прошли.

– Нет, нет! – нетерпеливо отмахнулась Кейт. – Регистрацию вы прошли?

– Какую регистрацию? – промолвили мы с Заброцким нестройным хором.

– Вам не сказали? В полицейском... – тут Кейт запнулась и обмякла, – участке...

– Нет, – подтвердил очевидное мой товарищ.

Наша провожатая обреченно махнула рукой.

– Ну, тогда конечно. Наверное, ваши решили, что это сделают у нас, я подумала, что вас уже отрегистрировали. Господа русские полицейские, у меня для вас пренеприятная новость.

– Пренеприятнейшее известие, – поправил я.

– Сегодня вас в участок не пустят, – педантично закончила Кейт. – И ни в одной гостинице не поселят. Первое, что должен сделать иностранец, приехав в Штаты, – отрегистрировать свою визу в ближайшем полицейском участке. Сейчас вы с точки зрения закона не существуете.

– Но я-то существую! – возмутился Заброцкий. – Я спать хочу! Это что прикажете – сейчас ехать регистрировать эти визы...

– Не получится, – отрезала Кейт. – Вечер уже, все разошлись. Только завтра утром.

– Погодите, неужели у вас по ночам полиция не работает? Это что за люди...

– Так то люди, – Кейт наставительно подняла пальчик. – А то федеральные чиновники. Полиция работает, господа, но регистрацию вы сможете пройти только завтра с девяти.

Несколько минут царило мрачное молчание.

– Я придумал, – съязвил Заброцкий в пространство. – Давайте разобьем витрину.

– Зачем? – возмутилась Кейт.

– Тогда нас хочешь не хочешь, а заберут в полицию и на ночь посадят в камеру, – объяснил безжалостный Андрей. – Там есть койки и одеяла. А утром придет дипломат из посольства, и нас выпустят с извинениями.

– Идея радикально эффективная, – признал я. – Но воплощать ее в жизнь я бы не рискнул. Слишком велик шанс, что из камеры нас не выпустят. Никогда.

– Господа, – начала Кейт с видом человека, собравшегося нырнуть в прорубь, – вы могли бы переночевать у меня.

– Помилуйте, – начал было Заброцкий, – мы бы не хотели вас стеснять...

– Не обращайте внимания на моего коллегу, – перебил я его. – В нем вежливость иногда берет верх над здравым смыслом. Мне очень не хочется вас стеснять, однако ночевать под мостом через Потомак мне хочется еще меньше. А иных вариантов у нас, похоже, не остается.

– Тогда едемте. – Мисс Кейт, казалось, и сама была не рада не вовремя слетевшим с языка словам. Сами бы мы напрашиваться в гости не стали, но уж коли предложено... можем согласиться очень настойчиво.

Жила офицер Тернер (мысленно я все еще немного спотыкался на этом сочетании) в районе, который поначалу показался мне довольно престижным. Добраться отсюда до центра можно было минут за десять – на ее авто или, как я прикинул, за четверть часа на автобусе, остановку которого я заметил, подъезжая. Фонари горели неярко, но дом показался мне несколько обветшалым, хотя добротной старинной постройки.

– Вижу, полицейским в Соединенных Штатах неплохо платят, – сказал я, когда мы выбрались из тесной кабины. Заброцкий демонстративно расправлял конечности.

– Издеваетесь, господин Щербаков? – враждебно оглянулась Кейт.

– Да что вы! – возмутился я.

– На мысли о хорошем окладе эта правильно будет сказать «дыра» не наводит, – объяснила наша спутница.

– Позвольте, почему же дыра? – забеспокоился Заброцкий. – Квартира в неплохом районе...

– Неплохом?! – взвилась Кейт. – Да не будь я офицером полиции, меня бы тут дюжину раз ограбили, изнасиловали и убили! Не обязательно в этом порядке.

– Странно, – протянул я, – так близко к центру...

– Так близко к центру, – отозвалась Кейт, навешивая на рулевое колесо нечто среднее между костылем и капканом, – живут только нищие. Вроде меня. Приличные люди живут в пригородах, за городом в домике с садиком.

– А у нас все наоборот, – пожаловался Заброцкий, осторожно обходя потеки плевков и слипшиеся окурки на асфальте.

– Да у вас в России все не как у людей, – патриотично огрызнулась Кейт. – Нам сюда.

Лестница шла почему-то не внутри здания, а по боковой стене, наподобие пожарной. Железные ступени гремели под ногами, будто на штурм логова бомбистов шла вооруженная до зубов терроргруппа.

– Значит, тут вы и живете, – задумчиво произнес я, когда фонари закачались где-то внизу. – На котором этаже?

– На третьем, – ответила Кейт. – Мы уже пришли.

Она извлекла из сумочки связку ключей настолько огромную, что я глазам своим не поверил – как она там умещалась, и принялась один за другим отпирать замки. Замков было три или четыре, а дверь скорее напоминала вход в банковское хранилище.

Внутри квартирка оказалась тесной и не очень уютной. Узкое окно было наполовину занято ящиком из ребристой пластмассы, когда-то белой, а теперь буро-желтой от грязи и времени. Видимо, это был климатизатор, который строители-растяпы не вмуровали в вентиляцию. Под потолком тускло светилась лампочка, стыдливо прикрытая изумительного уродства абажурчиком. Обои выцвели от старости. Мне показалось, что я попал куда-то на край света.

Заброцкий оглядывался скорее с интересом, чем с отвращением.

– Любопытно, – уронил он. – А где тут дверь в спальню, я что-то не вижу?

Кейт как-то вдруг засмущалась.

– Это, – промолвила она сдавленным голосом, – сингл-флэт. Квартира из одной комнаты.

Я зажмурился. Потом открыл глаза. Жуткое видение не исчезло, а слова хозяйки дома звенели у меня в ушах.

– Тогда где вы нас, простите, уложите? – забеспокоился Андрей, вернее, первым опомнился, потому что я хотел спросить то же самое.

– Если вы не против... в кухне, – промямлила Кейт и, в отчаянной попытке замаскировать убожество своего обиталища, выпалила: – Вам будет удобно!

– А у вас такой обширный рукомойник? – картинно изумился Андрей.

Кейт фыркнула и принялась потрошить притулившийся у дальней стены шкап. Из его недр вылетели одно за другим пара одеял и несколько неаккуратно смятых простыней.

– Сейчас подмету, – сообщала она между делом, – и постелю. А вам, Энджей, придется спать под столом!

– Может, на скамейке лучше, а, Сергей? – жалобно полюбопытствовал мой соратник, сообразив, что не стоит злить женщину, чьей милостью у тебя есть крыша над головой, даже если эта крыша низкая, пыльная и трещиноватая.

– Не лучше, господа, – ответила Кейт. – Ограбят.

Я заглянул в кухню и понял, что Заброцкому действительно придется спать под столом. А мне – под рукомойником. Поджав ноги. Потому что вытянуть их будет некуда, даже если холодильник мы вынесем в комнату, куда он, впрочем, и не поместится.

– Помочь вам, э, подмести? – вызвался Андрей, явно пытаясь загладить резкость.

– Не стоит, – ответила Кейт, берясь за швабру.

– Кстати, мисс Тернер, – поинтересовался я, – а для чего нужна эта пресловутая регистрация?

Тут наша беседа застопорилась, потому что вначале мне прочли лекцию о правильном обращении к офицеру полиции, а потом поинтересовались, каким ругательным словом я обозвал регистрацию. Когда мы с Андреем дали торжественную клятву, что никогда больше не назовем ее «мисс», а значение слова «пресловутый» перестало быть загадкой, наша американка объяснила:

– На самом деле регистрация ни для чего не нужна. С ее помощью отслеживают перемещения иностранцев в пределах Штатов, а главное – находят виноватого, если с этими иностранцами что-нибудь случится. В каком участке зарегистрирована виза, тот и будет наказан.

– Боже, – вздохнул я, – какая нелепица. Разве приедет преступник в страну под своим именем? И разве не покинет ее прежде, чем на него падет подозрение?

– Ну, – пожала плечами Кейт, – это уже... как будет... вне моей компетенции.

– «Не в моей» будет лучше, – поправил я. – А неужели вас не волнуют вещи за пределами вашей, э, компетенции?

– Но сделать-то я ничего не могу, – резонно возразила Кейт.

– А значит, не буду, – подытожил я.

– Не так, – объяснила Кейт. – Если что-то делается, то за это отвечает тот, кто приказал. Хорошо делается – ему хорошо, плохо – ему плохо. А зачем я буду рисковать своей шеей, чтобы исправлять чьи-то ошибки? Пусть сам исправляет!

– Ничего себе логика, – пробормотал Андрей и добавил по-французски: – Если они с таким отношением в полиции работают – бедные, бедные здешние обыватели!