Монах. Шанти - Евгений Щепетнов

– Подтолкнуть к чему? – с любопытством спросил Урхард.

– Не знаю. Я пытаюсь делать то, что считаю необходимым, – пожал плечами Андрей, – а что получается, не мне судить. Хочу, чтобы люди были счастливы. Чтобы счастье всем, даром, и чтобы никто не ушел обиженным. Я многого хочу?

– Очень многого, – серьезно кивнул Урхард. – Для этого нужно пролить много крови. И мне кажется, ты уже пролил. Да?

– Много. Очень много крови, – вздохнул Андрей. – У каждого человека, оказывается, свое представление о счастье. Например, иногда люди счастливы, когда сажают на кол тех, кто верует не в то, во что верят они. Или когда у соседа амбар сгорел со всем содержимым. Или когда сломала ногу лошадь соседа.

– Это люди, – усмехнулся Урхард, – они всегда были такими. Таких можно только уничтожить, перевоспитать их невозможно!

– Вот я и уничтожал, – помертвел лицом Андрей.

– Я представляю, как мы въедем в село на таких «лошадях»! – фыркнул Урхард. – А за что держаться-то, за сиськи, что ли?

– Я тебе руку оторву, если будешь хватать меня за сиськи! – мелодичным голосом ответила дама-кентавр, косясь на Урхарда светящимся огненным глазом. – Скажи спасибо, хозяин приказал нам служить вам! Но ведь если у вас не будет рук, вы все равно будете живы и вам можно служить?

– Ну чего ты взбеленилась-то? – Урхард опасливо посмотрел на белоснежные зубы кентаврицы, могучий торс которой обладал внушительными свидетельствами принадлежности ее к прекрасному полу. – Мне за что-то ведь нужно держаться! Я как буду сидеть?

– Седла есть, держись за них. Можешь обхватить меня за талию.

– Как обхватить? – не понял Урхард.

– Нежно! – огрызнулась кентаврица. – Держись и не говори глупостей!

– Теперь бы узнать, что с их точки зрения является глупостью, – пробормотал Урхард и осторожно взгромоздился на кентаврицу. Та слегка расставила в стороны лапы, вооруженные острыми когтями, щелкнула в воздухе клешнями, как бы демонстрируя, как она оторвет Урхарду руки, и тут же рванулась вперед, передвигаясь быстрым шагом, но плавно и бесшумно, будто огромная пантера.

Кентавр Андрея скакнул за ней, Андрей, ожидая чего-то подобного, крепко вцепился в луку седла, уберегая себя от падения.

После того как они с Урхардом обсудили сложившуюся ситуацию, пришли к выводу, что нужно двигаться в село. Именно там нужно решать, как воплотить то, что они задумали. А задумано было многое…

Андрей заключил с Лесом соглашение – если уж симбиоз, так разумный, правильный симбиоз. Хочешь защититься от людей? Будет тебе защита от злых людей. Но только люди не бессловесный скот. Они должны осознавать, что делают. Должны понимать, что Лес их брат, их дом, их семья. И начинать нужно было со своей деревни. Она должна стать столицей Леса – так решил Андрей, и так решил Урхард. Урхард и его семья останутся здесь, в селе. И купец возглавит новый клан, клан Леса.

Лес был стар и мудр. По-своему, по-лесному мудр. Сотни тысяч лет рос этот гигантский организм, собирал информацию, запоминал ее на веки вечные, и настал момент, когда он осознал себя как существо, как сущность. И еще сотни тысяч лет строил себя, устраивая, настраивая под себя то пространство, в котором обитал. Если бы на Земле все растения могли объединиться в единое существо, кто знает, может, и там был бы свой живой Лес?

Андрей хмыкнул и покачал головой – откуда он знает, может, и на Земле был такой лес? Просто с ним не сумели связаться, или он не захотел связаться с людьми. Может, он воюет с людьми, насылая на них страшные болезни, а люди до сих пор и не подозревают о своем противнике, сжигая его, выкорчевывая, пуская тело на дрова. Все может быть.

Здешний Лес весьма преуспел в изготовлении слуг. Так, например, сплавить человека и животное, лошадь, не смог бы ни один ученый Земли.

«Странно, почему твари… слуги не выходят за пределы Леса? Стоп! А как же те, в ком есть споры? Они-то выходят! Но зараженные спорами не стали слугами. Они потенциальные слуги. Возможно, что на большом расстоянии Лес просто не может управлять своими «конечностями»? Интересная картина получается – слуги частично имеют свою волю, а частично они органы Леса. И осознают это. Но не заметил, чтобы такая ситуация их как-то беспокоила. Промывает мозги? Запросто.

И кстати про те случаи, когда оживали мертвецы и набрасывались на окружающих, – очень интересная картина получается! Споры спят, организм не мутирует, пока человек жив. Как только он умирает, то превращается в зомби, набрасывается на людей и пытается убить. Хм… тогда странно – если большинство заражены спорами, тогда почему не все становятся зомби? Более того, эти случаи редки. Лес про это промолчал. Впрочем, а кто его спрашивал? Попробую догадаться сам. Мутируют в зомби те, кто погиб насильственной смертью, как Идраз? Тоже не факт. А может, все проще – механизм мутации пока не обкатан и не все могут становиться зомби? Нужно будет спросить Урхарда. Впрочем, какая мне разница? Вообще-то по-хорошему нужно валить отсюда к чертовой матери, это не мое дело. Улаживать отношения между скоплением деревьев и деревушкой, оказавшейся поблизости! У меня другие цели!

Какие цели? Ну-ка, давай разберемся. Итак: я попал в этот мир, чтобы уничтожить исчадий, чтобы люди жили хорошо (понятие растяжимое, но буду считать, что оно исчерпывающее). Я уничтожил Артефакт, который питала энергия смерти, питали освобожденные души убитых исчадиями людей. Исчадия лишились своей магической силы… хм… должны были лишиться, а лишились или нет, я же не знаю. Пока не знаю. Но должны были. Будем считать – лишились. Но остались на своих местах, остался на месте император, правивший Славией, остались на месте все те, кто измывался над народом. И что толку в том, что я уничтожил Артефакт, ведь все осталось на своих местах! А значит, мне нужно вернуться в Славию и закончить начатое. Вернуться с большой армией и очистить это государство от наросшей грязи, как очищают брюхо корабля от ракушек, иначе плыть дальше невозможно. Объединить два государства в одно – могучее, человечное, светлое!.. А там… там видно будет. Жить. Жить дальше, как все нормальные люди. Потихоньку толкать прогресс, «изобретать» всякие штуки, и… как я скучаю по Шанти, кто бы знал! Где ты, моя сестричка?! Где ты, ехидная драконица? Где-то есть… чувствую – есть. Тянется ниточка, тянется. Чувствую – жива, проказница. Ничего, подожди немного, сейчас я пристрою этих «освобожденных женщин Востока» и приду к тебе. Так хочется заглянуть в твои глаза – драконьи ли, человечьи, без разницы. Главное, чтобы ты была рядом.

Хм… я что, влюблен в драконицу? Дурно как-то звучит… любовь между человеком и полуторатонной рептилией? Вот уж всем извращениям извращение! Да, Андрюха, ты перещеголял всех извращенцев мира, начиная с неандертальца по имении Ыыых и заканчивая Калигулой. Или кто там еще отметился в истории особо прихотливыми пристрастиями… что-то я плохо разбираюсь в извращенцах.

А почему извращение? Если она умеет принимать облик человека так, что ее нельзя отличить от человека, тогда что? Все в этом мире иллюзия. Реальность, данная нам в ощущениях, – так нас вроде учили? Так вот, я ощущаю женщину, я вижу женщину, я люблю эту женщину, почему я должен от нее отказываться? Потому, что она сама создала себе это человеческое тело? Потому, что дала его ей не мать? Потому, что может изменять это тело?

Даже интересно – она каждый раз может сделать новый облик. Каждый день выглядеть иначе… хе-хе-хе… так, может, в этом секрет долгой и мирной семейной жизни? Как сказал герой одного фильма: «Как представлю, что она мечется по квартире перед глазами – туда-сюда, туда-сюда! И сразу не хочется жениться!» А тут – каждый день новая женщина, но при этом одна и та же! Смешно, ага… Эх… не везет мне в смерти, повезет в любви, да? Мне и в смерти не везет, и в любви… все мои любимые женщины гибнут… а я живу и живу… как проклятый.

А как же Беата? Что с Беатой? Хм… интересно, как бы отреагировала Шанти на наличие у меня жены, притом беременной жены? Что бы она сказала по этому поводу? Небось такое, что у меня бы сразу уши в трубочку скрутились.

И все-таки надо покопаться в себе: что с Беатой? Люблю я ее или нет? До того как мне вправили мозги, считал – люблю. А теперь? Теперь считаю так же? Вот ведь вопрос… И ответ один: не знаю. Да, она мне приятна как женщина, я хочу ее, мне приятно заниматься с ней сексом, она умненькая и вообще хорошая девчонка. Но хочу ли я остаться с ней на всю свою жизнь? Или лучше сказать по-другому – хочу ли я потащить ее с собой туда, где ей будет грозить опасность, туда, где я могу погибнуть, в эту кровь, грязь, смерть? Остаться я не могу – это точно, я должен уйти, и тащить ее тоже не собираюсь. А значит – расставание. От одной этой мысли сводит скулы. Приедем в деревню – поговорю с ней и с Урхардом. Ну и с Аданой, само собой.

Хм… как мне попасть в Славию, если я даже не знаю, где нахожусь? Северный материк – это ясно. Язык этих людей похож на тот язык, на котором разговаривали северные агрессоры, напавшие на Балрон. Я помню тот язык. Он отличается меньше, чем русский и украинский языки, но все-таки отличия есть. Путь один – идти на побережье, разговаривать с мореходами, искать возможность переплыть море. Как еще-то мне попасть в Балрон? Так в Балрон или в Славию? Само собой вначале в Балрон, потом в Славию. С хорошей, крепкой армией, вооруженной по последнему слову техники.