Тюрьма для Господа Бога - Илья Тё

С мрачным лицом, Гордиан молчал. Положение становилось все ужаснее. Когда Гор размышлял над этим в Лавзее, а затем по дороге на турнир, все выглядело несколько иначе. Предполагалось, что он просто проживет в Бронвене пару дней, пройдет пару самых легких, «начальных» схваток и свалит. Интересно, почему Трэйт не сказал ему о таких сложностях сразу? Забыл?..

Гор мотнул головой, как бы отгоняя наваждение.

Отвага есть жизнь консидория, так? А значит – к черту! Хавьер ведь боец на замене и драться с ним или с кем-то из его бойцов Гор станет, только если дойдет хотя бы до полуфинала. И принцип тут прост: выживу – буду думать.

Глава 28

По прозвищу «Фехтовальщик»!

Гор, Никий, Бранд и Трэйт стояли на песке перед «правым» ристалищем, где проходили поединки среди легковесов. Сабин, Крисс и другие лавзейцы ушли смотреть на Сардана Сато, открывающего бои в категории тяжеловооруженных бойцов, и Карума, дравшегося сегодня в «средняках».

– Как вас объявить, сударь? – спросил барриста.

Гордиан чуть задумался. Сценическое имя – бренд, так сказать, во все времена и во всех мирах имел для гладиаторов, дуэлянтов, боксеров, борцов, стриптизерш, порнозвезд и прочей квазиактерской нечисти важную роль. Что бы такое придумать, раз уж нелегкая на эту стезю занесла?

– Фех-то-валь-щик, – произнес он по слогам. – Гор-Фехтовальщик.

Немного длинно, конечно, но – точно.

– Фехтовальщик?! «Махатель»?! – Барриста сдержанно рассмеялся. – Ну ты даешь, парень! Ладно, как скажешь, это твое право. Давай на помост!

Гор принял из рук Никия свое оружие и поднялся по ступенькам.

В это время, с противоположного конца ристалища на настил вступил другой претендент – высокий, плотносбитый крепыш с длинным кривым мечом-хамширом и таким же кривым кинжалом.

Гор был только с рапирой.

Увидев своего врага, крепыш состроил презрительную гримасу. Еще бы – никому неизвестный боец, едва перешагнувший порог подросткового возраста с убогим и тонким мечом, нанести которым добрый рубящий удар невозможно даже на взгляд полного профана.

– И это ваш претендент?! – воскликнул крепыш, обращаясь даже не к Гору, а видимо, к Трэйту, стоявшему у лестницы без каких-либо эмоций. – Этот маленький тощий низкорослый юнец? Он вообще-то совершеннолетний?

– Ага! – заверил Трэйт.

Крепыш расхохотался. Смех консидория подхватила толпа, и в «юного» претендента снова полетели объедки и даже мелкие камни.

В какой-то степени это было на руку: уклоняясь от унизительных снарядов, Гор начал медленно заводиться, накапливая злость.

– Начинайте! – резко сказал Трэйт барристе, видя неловкое положение, в котором очутился его кадет. – Вы же видите, сударь, толпа не в себе. Они могут причинить моему бойцу травму.

– А вы уверены, что он э-э… не причинит себе травму сам, сэр? В смысле, что он достаточно квалифицирован? – барриста неуверенно кивнул подбородком на Гора. – Здесь не убивают детей, а выглядит он, конечно, не как зрелый консидорий.

– А он и не консидорий, – сказал Трэйт и добавил тверже: – Начинайте, я вам говорю! Иначе от имени Лавзейской школы я заявлю вам отвод. Вы знаете, что это значит.

– Ну полно, полно, – барриста заволновался, поскольку отвод со стороны одного из сильнейших участников турнира, каковым без сомнения являлась Лавзея, был ему не нужен. – Я начинаю.

Он выпрямился во весь рост и горделивой походкой поднялся по лесенке. Раскинул в сторону руки и воззрился на беснующуюся толпу. Поток брани и летящих в Гордиана недоеденных фруктов тут же пресекся – распорядители поединков повсюду пользовались уважением.

– Внимание! – произнес торжественно и с расстановкой барриста, указывая на крепыша. – Назначается дуэльный бой между представителем Школы Трассера, «призовым бойцом», полным консидорием, магистром Хантом Нарнием по прозвищу «Вепрь»…

Он выдержал небольшую паузу, после чего продолжил почти скороговоркой:

– И представителем Школы Брегорта, кандидатом в консидории, кадетом Гором Ракиром по прозвищу, – тут барриста сделал большую паузу, – по прозвищу «Фехтовальщик»!

Как только прозвучало последнее слово, толпа громогласно заржала. Казалось, от смеха затряслись даже доски настила. «Махатель» – надо же! Вот это цирк!

Барриста между тем спокойно показал на каждого из бойцов, а каждый из бойцов поднял меч и поклонился, представляясь публике.

– Бой идет до тех пор пока на ристалище не останеться один живой претендент, – объявил далее поиздевавшийся над Гордианом судья. Потом он сошел с помоста и уже с земли прокричал:

– У бойцов есть претензии к оружию или амуниции противника? Нет!.. Бойцы готовы? – он повернулся к Гордиану. – Готовы? – теперь к Нарнию. – Тогда … НАЧАЛИ!!!

Дистанция между бойцами, которых во время объявления имен барриста вывел в середину ристалища, была слишком короткой, поэтому, как только прозвучал сигнал к началу поединка, Гордиан резко отпрыгнул в сторону, стараясь максимально увеличить расстояние до врага. Оружие Гора было более дальнобойным, и для схватки ему требовалась дистанция.

Однако зрители восприняли этот резкий отскок кардинально иначе.

– Трус! Трус! – понеслось отовсюду. – Убей его Хант! Прирежь недоноска!

Хант осклабился. Привыкший к мощному напору традиционных для местных ристалищ боев он также оценил маневр Гордиана как признак трусости.

Хант демонстративно взгромоздил меч на плечо, а длинный кривой кинжал – вообще вложил в ножны.

– Да простит меня божество, – сказал он насмешливо и громко, явно играя на публику, – но мне трудно резать такое, извините за каламбур, жалкое создание. Помилуйте уродца!

И он картинно расхохотался. Толпа снова подхватила его смех, заполнив им тысячу глоток. Было понятно, что это не бой, а издевательская игра матерого кота с мышью, загнанной в угол.

В этот момент Гордиан, которого, признаться, уже порядком достали как словесные излияния крепыша, так и оскорбления толпы, резко прыгнул к своему противнику.

Хант тут же, не воспринимая еще всерьез низкорослого юношу, небрежно скинул с плеча свое оружие: он – мастер меча и удар этой шпильки сумеет отразить.

Но Гор не стал бить рапирой! Сделав обманное движение и внезапно крутанувшись, он с размаху всадил носок своего подкованного сапога прямо в пах говорливому жалетелю.

– С лица воду не пить! – тихо сказал он, глядя на падающего с болевым шоком противника, и медленно вытащил болтавшуюся до этого момента в ножнах рапиру.

Блестнул металл. Схватившись за рукоять двумя руками, Гор вонзил свое «шило» прямо в мощный зад поверженного врага, буквально пригвоздив его к доскам покрытия. Минуя кости, металл прошел чуть ниже копчика, разворотив кишки и мошонку.

Брызнул кровавый фонтан, и несчастный Хант забился в агонии, вереща как подрезанный поросенок. Гор выдернул рапиру и еще раз вонзил ее в затылок умирающего в муках бойца.

Затем он извлек оружие из трупа, вытер клинок и, перешагнув через тело противника, сошел с возвышения.

Толпа молчала. Пораженный исходом боя барриста протер платочком лицо, не отрывая остекленевшего взгляда от того, что осталось от так страшно и так быстро убитого консидория.

– Чистая победа! – наконец объявил он, шумно сглотнув. – Следующий!..

После первой победы часы засвистели как пули.

Поединок за поединком, число претендентов на чемпионский титул уменьшалось стремительно и неуклонно. Первый день пролетел молнией, и завороженный кровавой феерией сверкающих мечей и кровавых брызг, Гор был попросту повержен в шок развернувшимся вокруг городской ратуши фантастическим, ни с чем не сравнимым зрелищем.

Тотализатор! Такого накала страстей он не видел никогда прежде. Ни ипподром, ни гонки на карах, ни бокс, ни кэндо не давали такого полного ощущения какого-то маниакального опьянения кровью, ощущения полного погружения в ирреальность.

Погружения в смерть, погружения в боль, погружения в неистовую человеческую ярость.

Казалось, нервы зрителей звенели. Кровью тут было забрызгано все: доски настила, одежда столпившихся вокруг ристалища зрителей, лица наблюдающих за состязаниями запасных бойцов и их дационов.

Металл сверкал – и плоть разрывалась под его злостью и натиском.

Воистину от убийственного, кошмарного действа невозможно было оторвать глаз. После обеда, который Гордиан, несмотря на его привычку есть в любых условиях, едва смог затолкать в рот и при этом не исторгнуть его потом наружу, Бранд почти насильно оттащил горе-кадета в палатку поспать и немного выпить, чтобы снять нервное напряжение от лицезрения ужасающего турнира.

Отдохнув, к вечеру они с Брандом снова явились к ристалищу и доглядели последние состязания, в которых итак обильно политая кровью площадка была снова буквально затоплена новыми алыми потоками.

После оглашения победителей Гор в числе других выживших легковесов (а мертвецами стали почти все проигравшие) поднялся на помост, чтобы услышать свое имя в числе чемпионов дня.