Червь Уроборос - Эрик Эддисон

Когда ночь прошла и Витчи вернулись после погони, Корунд дотошно опросил своих офицеров и сам отправился на поле боя, выслушивая рассказы каждого солдата и осматривая убитых. Те Демоны, что были окружены у озера, погибли все до одного; еще нескольких нашли мертвыми в других местах, а кое-кого и живыми. Офицеры хотели приказать умертвить их, но Корунд сказал:

— Поскольку я правлю в Импланде до тех пор, пока король не примет у меня бразды правления, эта горстка мокриц не угрожает моей безопасности, и, пожалуй, я дарую жизнь тем, что так стойко сражались против нас.

И он отпустил их, а затем сказал Гро:

— Пусть бы взамен каждого Демона, убитого при Ого Морвео, против нас вышли десятеро, если бы только были убиты Юсс и Брандох Даэй.

— Я поддержу тебя, если ты объявишь их мертвыми, — сказал Гро. — И вполне вероятно, что, если они отправились в Моруну вдвоем или втроем, то так оно и произойдет еще до того, как мы принесем эту весть в Карсё.

— Тьфу! — воскликнул Корунд. — К черту это вранье. Сделанное нами и без того выглядит внушительно: Импланд покорен, войско Юсса раскрошено на мелкие кусочки, а сам он вместе с Брандохом Даэй подобно беглому рабу изгнан в Моруну. И если их там растерзают дьяволы, то это будет исполнением моих самых заветных желаний. Если же нет, то ты о них еще услышишь, помяни мое слово. Думаешь, если они выживут, то не поднимут шума, который докатится отсюда до Карсё?

XII

Коштра Пиврарха

О путешествии лордов Демонланда по Морне Моруне, откуда узрели они Зимиамвийские горы, также виденные в прошлом Гро; и об увиденных ими чудесах, пережитых опасностях и совершенных деяниях в попытке покорить Коштру Пиврарху, единственную из всех гор на земле, что взирает сверху вниз на Коштру Белорн, и никому не дано взобраться на Коштру Белорн, сначала не посмотрев на нее сверху вниз.

Теперь следует сказать о том, как лорд Юсс и лорд Брандох Даэй, потеряв своих товарищей в тумане и будучи совершенно не в состоянии их найти, дождались, пока звуки сражения затихнут вдали, вытерли свои окровавленные мечи и вложили их в ножны, а затем быстрым шагом направились на восток. Из их отряда с ними остался лишь Миварш. Его губы были несколько поджаты, обнажая зубы, но в остальном он держался гордо, словно приговоренный к смертной казни на пути к эшафоту. День за днем они шли, то при ясной погоде, то в туман или мокрый снег, по неизменной пустыне, где не было никаких ориентиров, кроме ленивой речонки, или небольшой возвышенности, или пруда, или груды камней, которые были настолько незначительны, что терялись из виду уже на расстоянии полумили. Каждый последующий день походил на предыдущий. И страх постоянно следовал за ними по пятам, или поджидал рядом, когда они останавливались на ночлег: шум крыльев на ветру, угрожающая тишина солнечного дня и доносившиеся из темной пустоты звуки, похожие на клацанье зубов. И вот, на двенадцатый день они достигли Морны Моруны и остановились на равнине в скорбных сумерках вблизи небольшого молчаливого круглого замка на Омпреннском Обрыве.

От их ног утесы обрывались отвесно вниз. Странно это было — стоять на замерзшей кромке Моруны, словно на краю мира, взирать на летнюю страну на юге и вдыхать слабый летний аромат цветущих деревьев и усыпанных цветами гор. Перед ними простиралась необъятная страна, покрытая ковром исполинских деревьев, среди которых виднелся серебристый изгиб Бхавинана, несшего напоенные одиночеством гор воды к неведомому морю. За рекой синели дремучие леса, взбиравшиеся на вершины холмов, за которыми неясно угадывались заостренные очертания еще более высоких гор. Демоны напрягали зрение, силясь проникнуть сквозь таинственную завесу за этими предгорьями, но великие горные пики скрывались от их любопытных взоров, словно прекрасные леди, и они не смогли рассмотреть вечные снега.

Морна Моруна выглядела, словно склеп, в котором покоилось что-то некогда прекрасное. Стены были опалены огнем. Красивая галерея главного зала, отделанная деревом, вся обгорела и частично обрушилась, и в дырах торчали почерневшие концы поддерживавших ее балок. Среди разломанных и изъеденных червями резных кресел и скамей гнили обрывки узорчатых гобеленов, в которых теперь копошились жуки и пауки. О некогда прекрасных и изящных картинах теперь напоминали лишь цветные пятна и неясные линии на стенах, за две сотни лет отсыревших и покрывшихся плесенью, да превратившиеся в мумию останки давно и безвременно усопшей королевской дочери. Пять дней и пять ночей жили в Морне Моруне Демоны и Миварш, которые настолько привыкли к недобрым предзнаменованиям и чудесам, что придавали им значения не более, чем смотрящий в окно человек ласточкам. Глухой ночью можно было увидеть огни и кружащие в лунном свете тусклые образы; в безлунные же и беззвездные ночи им слышались стоны и бессвязное бормотание. Видения навещали их в их ложах и носились в небесах, и бесплотные и невидимые пальцы вцеплялись в Юсса, когда он выходил созерцать ночь.

Небо на юге было постоянно затянуто облаками и туманом, и лишь предгорья великих хребтов виднелись за Бхавинаном. Но вечером за шесть дней до Йоля[69], а это было девятнадцатого декабря, когда Бетельгейзе в полночь стоит в зените, с северо-запада подул ветер, то приносивший мокрый снег, то разгонявший тучи. Когда они вышли на утес, уже смеркалось. Леса лежали в синих тенях надвигающейся ночи; река тускло мерцала серебром; очертания поросших лесом вершин вдали перемежались со столбами и грядами неустанно клубившегося в вышине синего тумана. Внезапно в тучах образовался разрыв, и над лесистыми холмами проглянуло бледное ясное небо. Юсс затаил дыхание, видя приоткрывших свои завесы нерушимых исполинов, сиявших в прозрачном воздухе: отдаленных, огромных и одиноких, словно создания недосягаемых небес, состоящие лишь из ветра и огня, слишком чистые, чтобы содержать какую-либо толику низменных элементов земли или воды. Казалось, розовый свет заката застыл в кристалле, из которого они были высечены, чтобы навечно остаться стоять неизменно средь буйства рожденных землею туманов и неспокойных небес над ними. Разрыв в облаках расширился на восток и запад, открывая другие пики и пылающие в закате снега. И простершаяся на юг радуга рассекала этот вид сияющим мечом.

Неподвижные, словно ястребы, взирали Юсс и Брандох Даэй со своего высокого утеса на вожделенные вершины.

Юсс проговорил, запинаясь, словно во сне:

— Этот чудесный аромат, этот порывистый ветер, сама скала, на которой мы стоим, — все это мне знакомо. Не прошло и ночи с нашего отплытия из Обзорной Гавани, чтобы не видел я эти горы в сновидениях, узнавая их по именам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});