Нулевой контракт - Дмитрий Львович Казаков

из песка зазубренную железяку, похожую на громадный черный зуб, источавшую волну пара. Миновали свежую воронку, на дне которой что-то маслянисто поблескивало, и оказались у самой ограды.

Тут пришлось остановиться и залечь, поскольку мимо, по периметру, пронеслась кавалькада пикапов.

— И когда уже выспимся? — спросил Эрик, зевая во всю пасть.

— Мертвым сон не требуется! — пафосно возгласил Сыч, но сам не удержался, зевнул.

На территории части царили тишина и покой, никто не бегал, не вопил, нигде не было следов пожара или новых разрушений. План наш был простой — нагло вломиться в казарму и поставить дневального перед фактом: он же не видел, как мы уходили, поэтому ему выгодно не увидеть, как мы пришли, и вообще на самом деле никто никуда не девался, все мирно почивали в койках.

Но мы не успели.

Дверь казармы распахнулась, когда до нее оставалось метров десять, наружу с криком вылетел боец. Изнутри донеслась очередь, и за ней — полный кровожадной ненависти, совсем не человеческий рев.

Такой мы в последние дни слышали, увы, не раз.

Глава 17

В следующий момент на улицу вывалила целая толпа, кто в одних трусах и босиком, кто наполовину одетый, но почти все с автоматами.

— Только этого не хватало! — простонал Вася, когда на крыльцо выскочило существо, еще недавно бывшее человеком, а теперь изуродованное болезнью, сумасшедшее и покрытое кровью с ног до головы.

Зараженному не дали сделать и шага, сотни пуль буквально разодрали его в клочья. Место его тут же занял второй, еще более страшный, со слипшимися волосами и ручищами ниже колен.

Это взревел, а когда очереди ударили его по груди, упал на колени и завалился на бок.

— Сколько их было? — воскликнул Ингвар.

А я подумал, что вся эта суматоха конечно ужасна, но сыграла нам на руку, никто не сообразит, что нас не было в казарме, что мы явились непонятно откуда.

— Кто бы знал? — мускулистый и узкоглазый тип весь в татуировках злобно сплюнул. — Из соседней двери они выскочили, когда я их увидел. Эти вот двое.

— Был еще один, — раздался голос из толпы. — Но его завалили сразу, еще в спальне. Успел только одного погрызть.

Трое перешедших в «активную фазу» одновременно? Раньше было двое, до того один. Может дальше мы все превратимся в кровожадных зомби одновременно? Или совпадение?

— Что случилось? Почему стрельба? — из-за угла показался Нгуен, за ним еще несколько офицеров.

Толпа молча расступилась, показывая лежащие на крыльце тела, расстрелянные, в лужах крови. Ущербная луна к этому времени поднялась достаточно высоко, осветила сцену во всех подробностях, а вот мельтешение и шум в небесах сменились обычным покоем.

— Помилуй нас Будда, — пробормотал комроты. — Кто это, известно?

Имена назвали, но я их услышал впервые.

А к нам протолкались Фейсал с Джозефом, оба с вытаращенными глазами, всполошенные, но живые.

— О братья, слава Милостивому, Милосердному, — пробормотал египтянин. — Вы живы? Все удалось?

Я кивнул.

— А у вас тут что? — спросил Ингвар. — Стоило оставить, как тут же все испортилось.

— Эт-то не м-мы, эт-то во втором взвод-де, — Джозеф заикался и моргал вразнобой. — Проснулись от воплей, только успели оружие схватить и на улицу все ломанулись толпой. Трое сразу, это как так?

Боюсь, что на этот вопрос не смог бы ответить самый лучший вирусолог.

Вслед за командиром роты появились и комвзвода, начали собирать вокруг себя своих. От второго действительно оказалось народу гораздо меньше, чем от других, и на двоих обнаружились свежие укусы и царапины.

— Вот «повезло» парням, — сказал Вася, глядя в спины пострадавшим, которых под конвоем повели к санчасти.

— Эй, мудачье упоротое, чтобы вас всех слюнявый шакал поимел! Где вы бродите? — напомнил о себе Ричардсон. — Бадави, Ганс, Лифань… где эта тощая китайская жопендра?

— Здесь, — прозвучало из-за наших спин, и я удивленно оглянулся.

Они все оказались тут — и Цзянь, и Джавал, и прочие из банды упоротых старичков. Как только успели? Разве что повернули обратно практически сразу после того, как мы с ними разминулись, или побежали на крики и неслись со всех ног, вон какие потные все и взмыленные.

— Кто в обуви — заходим, осматриваем, зачищаем! — продолжал командовать Ричардсон, его черная физиономия была мрачной, но решительной. — Всех уродцев валим! Никаких попыток взять живыми. В кровь не наступаем, ничего и никого не трогаем. Осознали? Вперед. Лифань, твои в авангарде.

Логично — мы не только в обуви, а еще и в полном снаряжении, и хорошо, если никто не задастся вопросом, отчего так.

— Пошли, — велел Цзянь, и мы двинулись изображать авангард.

На крыльцо я взбежал первым, опустился на колено, Эрик распахнул дверь и отпрыгнул. Вася и Сыч проскользнули внутрь, разошлись в стороны, чтобы не перекрывать мне зону обстрела.

— Чисто! — донеслось изнутри на два голоса.

Внизу мы не нашли никого и ничего, бойня случилась наверху, в спальнях и коридоре. Третьего изменившегося обнаружили на полу у первой же двери, он еще дергался и царапал стену когтистой лапой, на жутком лице в струпьях жили налитые кровью глаза, рот открывался и закрывался, выпуская остроконечный язык.

Я думал, что после безумия в казарме третьей роты меня ничем не пронять, но тут мне захотелось блевать.

— Пххх… — выдавила жертва вируса. — Пхх… могхите…

Он пытался разговаривать! Неужели в этом жутком существе уцелел разум?

— Это мне снится, -проговорил оказавшийся рядом со мной Джавал. — Это просто бред. Видения, насланные Марой.

— Жизнь нам только снится, и смерть тоже, — добавил Сыч.

Нашли время для философских дискуссий!

— Пхх… спхх… сите… — повторил измененный.

Цзянь шагнул между нами, толкнув меня плечом, приставил ствол автомата к голове лежавшего на полу существа. Выстрел рявкнул оглушающе, багровая густая жидкость плеснула на стену, и когтистая лапа перестала дрожать, бессильно разжалась.

— Что замерли? — спросил комотделения. — Кто будет спальни осматривать? Конфуций?

Я в общем был готов к тому, что увижу — кровь, куски тел, трупы — и ничего особенного не испытал. Мы нашли четверых умирающих и девять уже остывающих, их если и по силу поднять, то разве что Всевышнему в день Страшного Суда, когда вообще никому из мертвецов не удастся отлежаться в могиле.

Вот так