Извилистый путь - Виталий Вильчинский

Эльф усталым взглядом смотрел на девушку, и, дослушав фразу до конца, моментально уснул, потому и не видел, как вбежавшая старая женщина-врач дала по шее незадачливой сиделке, и чуть ли не пинками погнала ее с комнаты, шипя ей вдогонку, ругая за тупость и такое бездарное обращение с больным.

А свежеиспеченный граф спал «без задних ног». Болели сломанные ребра, и снились кошмары, но будет утро, кошмары пройдут, а ребра — ребра срастутся, раны затянутся.

— Мой король, а откуда взялись ваши войска по ту сторону гор? — с уважением спросил граф эл Солен.

— Тьфу, вы бы еще заявили: «Нижайше кланяюсь и бью челом, целую край мантии вашей, и — контрольный в голову — ваше сиятельное величество, извольте услышать глас мой к вам!» — иронично выдал король. — Нерден, чтобы такой чуши я от вас не слышал! Пока был малым, то был голозадой врединой, а теперь…

— О боже, ва… Корел, вы это еще помните? — с улыбкой спросил Нерден.

— Ой, я не только это помню, но не буду это рассказывать, чтобы не позорить ни тебя, ни себя, — хохотнул король.

— И все же, как ваши войска оказались там, в степи?

— Через несколько дней после того, как вы покинули Кертен, я пришел на кораблях со своими воинами, так как уже знал о нападении степняков на Сарантай. Два корабля сразу же отправились секретным подземным тоннелем под грядой, а мы поскакали сюда, изо всех сил, и, как видите, успели до падения крепости.

— Да, и за это, слава Богу! Сколько людей могло погибнуть. Правда, жалко тех, кто заплатил за это своей жизнью, — вздохнул Реган.

Король устало кивнул.

Оставшаяся часть пути прошла без особых происшествий. Спустя несколько дней достигли замка.

На следующий день по приезду хоронили графа Эрландо Эрнста. Собралось много его крестьян, ведь они души не чаяли в своем графе. Он был не скотиной, как иные другие, всегда общался с ними, как с равными, и прислушивался к их проблемам. А теперь…. Много женщин плакало, мужики стояли с каменными лицами, с серьезными, озабоченными взглядами. Графа жалко, да, но кто же теперь придет на его место?

Король произнёс речь, немного похвалил своего подданного, посочувствовал крестьянам, и рассказал им, кто теперь будет управляющим этого и соседнего графств. Люди немножко успокоились, лица их разгладились, одной проблемой стало меньше. После речи короля слово взял Егор. Они с сестрой уже вернулись, и теперь она с Кристой стояла рядом с Нейлин, придерживая ее под локоток. После небольшой надгробной речи тело Эрландо внесли в пещерку, переоборудованную под склеп. Скорее всего, она и планировалась под склеп, ведь у левой стены в углу лежал прямоугольный камень, Возле него был второй, чуть поменьше. Большой оттянули и положили по центру, у стены, меньший — рядом. На тот, что был побольше, уложили тело молодого графа, на маленький сложили его одежду и доспехи.

Внеся тело в склеп, постояв немного у плиты и последний раз взглянув на умиротворенное лицо умершего, накинули на него край савана, и покинули усыпальницу. Когда дюжие мужики вместе с солдатами с помощью рычагов привалили огромный камень к выходу из пещерки искусственного происхождения, Нейлин не выдержала, и потеряла сознание. Ее привели в чувство и бережно отвели в замок. Криста осталась в комнате утешать плачущую девушку. Для всех остальных на заднем дворе был накрыт стол. Бизон и Вертиго упились в хлам и горевали, обнявшись и бубня что-то под нос. А Нейлин долго лила слезы в подушку, да так и уснула. Криста накрыла ее пледом, и, немного постояв, покинула комнату. Так и закончился этот грустный день. Граф с королем и главой гильдии воров, а теперь, после смерти брата, еще и гильдии убийц, сидели в кабинете у Эрландо, в тишине смакуя вино. Разговор тек вяло и часто обрывался, собеседникам было не до разговоров.

Глава IX

Я очнулся от дикого холода. Холод вокруг стоял просто страшный, мои конечности настолько закоченели, что я их не чувствовал! Я лежал совершенно голый, только в какую-то простыню завернутый! То, на чем я лежал, было просто ледяным, спина, седалище, пальцы рук и ног совершенно не ощущались! Я попробовал ими пошевелить, но даже не знал, шевелятся ли они? С трудом усевшись и кое-как стащив с себя эту тряпку, я окоченевшими руками дотянулся до ступней и попытался их растереть. Понемногу это помогло, и через некоторое время ощутил в них — руках и ногах острую боль и покалывание. Я начал разгонять по ним кровь, и стало намного легче.

В скором времени я поднялся на ноги и начал приседать, делать маховые движения руками. Потом снова замотался в свою простыню и немного посидел. Когда я почувствовал, что снова начинаю замерзать, решил слезть с шершавого прямоугольного камня, на котором ранее лежал, и пойти в обход комнаты, чтобы, проверить, куда же меня заперли. Нащупав стену у изголовья моего лежака, осторожно спустил ноги на пол, но одна нога уперлась в камень выше, вторая — ниже. Оказалось, что у изголовья есть небольшое возвышение. Я провел руками по нему, и чуть не сбросил вазу. Обследовав вазу, узнал, что в ней стоит букетик цветов, который начал увядать. Рядом с вазой обнаружился стакан с жидкостью, что на поверку оказалась водой, а небольшой камешек — кусочком пресного хлебца. Я сделал глоток из стакана, но потом опомнился и стал размачивать в нем хлеб.

Очень скоро, хрустя не до конца размокшим хлебом, я блаженно щурил глаза. Запив свою скромную трапезу остатками воды, поднялся с корточек, и, прощупывая босыми ногами камень перед собой и ведя рукой по стене, побрел по кругу.

Комнатка оказалась приблизительно размерами десять на двенадцать. Двери я не нашел, как таковой. В одном месте нащупался дверной проем, но он был заложен тяжёлым камнем.

Вернувшись назад, на исходную позицию, я ударился пальцами ноги о плоскость пониже, чем та, на которой я лежал. Было больно, но я согнулся и наощупь попытался определить, что же это такое.

На возвышении наткнулся на доспехи. Это был мой бахтерец. Рядом — аккуратно сложенный камзол, сапоги, рубаха. Я начал поспешно натягивать на себя всё, что там лежало, потому что не было сил терпеть этот невыносимый холод.

Полностью одевшись и согревшись, я продолжил осмотр лежащих вещей. Вскоре я обнаружил и надел и поддоспешник, и подшлемник. Теперь стало еще теплее.

Я начал вспоминать события последних дней. Ожесточенное сопротивление сколам у крепости Сарантай, и нам удавалось их удержать, хоть потери с каждым днем увеличивались. А потом, потом, когда мы с Нейлин были на крепостной стене, сколы снова пошли в наступление. Прогнав со стены Нейлин, я долго отбивался от кочевников ножом, а потом достал себе ятаган. Когда же наступил рассвет, и я наконец заметил воинов на стене, у меня прошло то состояние, в котором я превратился в бездушное животное, тупо выполнявшее одно лишь действие — убить. Стоять до последнего, чтобы защитить крепость, защитить тех людей, которые там были. А я-то думал, почему на меня никто на не нападал со сторон — со мной дрались мои друзья и соратники! А вот потом, когда Кален вырвал меня с того состояния, я… не помню, по-моему что-то ударило меня в грудь, и я упал. Но умер я тогда, когда ударился головой о пол! Вот оно — я умер! Все решили, что я умер, и скорей всего, место, где я лежу — это мой склеп! И то, во что я был завернут, скорее всего походило на мой погребальный саван!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});