Рейтинговые книги
Читем онлайн Русская рулетка - Валерий Поволяев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 93

— Очень хорошо, очень хорошо, — благодарно засуетился Таганцев, — здесь двести тысяч, — видя, что Чуриллов поморщился, Таганцев сделался ещё более суетливым. — Не обессудьте, Олег Семёнович! И вот ещё что, — он протянул Чуриллову листок, — оставьте, пожалуйста, вашу роспись.

— Вот уж чего не хотелось, так не хотелось этого, — глухо пробормотал Чуриллов, ему показалось, что в этой просторной квартире совсем нет воздуха, нечем дышать.

— Вы поймите, Олег Семёнович, я ведь тоже лицо ответственное, с меня тоже отчёт требуют. А, голубчик!

— Значит, долговая расписка… Кабала!

— Полноте, Олег Семёнович, какая же это долговая расписка, какая кабала?

— Мне уж лучше вообще не брать у вас денег.

— Но я не хочу, чтобы вы свои скудные средства тратили на наше общее дело. Для общего дела есть общие деньги.

Чуриллов помолчал немного, потом взял перо и стремительно, оставляя на бумаге кляксы, расписался.

…Пролётка стояла на улице. Шведов первым взобрался в неё, сел напротив Ольги. Ольга улыбнулась ему, и эта улыбка вызвала у Чуриллова ощущение тревоги, потери, он тихо сел рядом с Ольгой, пытаясь прогнать от себя и тревогу, и ещё некое чувство, которое обычно возникает у больных людей. Всякий больной человек обладает повышенной проницательностью. Чуриллов подловил себя на этом и постарался также освободиться от лишней шелухи; Ольга ухватила его за руку:

— Вы молодец, Олег! Вы поступили очень благородно.

Чуриллов и Шведов проводили Ольгу в контору, в редакцию «Всемирной литературы». Чуриллов хотел позже уйти, но Шведов мягким голосом предложил ему:

— Давайте немного пройдёмся.

Чуриллов согласился: в конце концов, отношения можно будет выяснить. Пешком двинулись в сторону Михайловского замка — надо было размять ноги, подышать воздухом.

— Интересно, вернётся когда-нибудь старое спокойное время? — задумчиво произнёс Чуриллов.

— Несомненно! Царя только не будет, всё остальное возвратится. И лихие русские праздники, и дым маслениц, и песни — не эти дурацкие «Смело, товарищи, в ногу», а настоящие песни. Не абракадабра, совершенно лишённая смысла, а «Москва златоглавая»… «Смело, товарищи, в ногу»… Вы что-нибудь понимаете?

— Да, текст мог бы быть и получше, — согласился Чуриллов, обладающий чувством точных слов, рифм, языковой музыки.

— Вернутся песни нормальные — благородные романсы, трагические народные, вызывающие горечь, тоску, удалые цыганские, блатные, без которых не обходится ни один кабак… Всё это нужно — всё! А если получится перекос, то скоро и за чаркой водки будут петь «Смело, товарищи, в ногу». Глупое время, глупые нравы, глупые песни!

— Нет, время неглупое, — не согласился Чуриллов, — иначе оно не смогло бы пролить столько крови. Время страшное.

— Глупое время легко становится страшным, ум всегда останавливал кровь, безумие — лило её.

— Что ж, всё зависит от точки зрения.

— Скажите, вы любите Ольгу? — неожиданно спросил Шведов, и у Чуриллова от этого вопроса внутри возникла щемящая тоска, он замедлил шаг и печально улыбнулся, потом помотал в воздухе рукой:

— Вопрос не вяжется…

— Понимаю, — не дал ему договорить Шведов, — вопрос бестактный! Прошу извинить меня!

Лицо у него стало резким, угловатым, в несколько секунд обрело боевую беспощадность, и Чуриллов подумал о том, что Шведов — из тех людей, что рождены убивать.

— Конечно, я люблю Ольгу, — звонко, будто мальчишка, произнёс Чуриллов. — А вы?

— И я люблю! — не замедлил отозваться Шведов. — Выходит, мы с вами соперники.

Чуриллов промолчал.

— И вместе с тем нет: мы с вами соперники и мы с вами соратники, — хищно улыбнулся Шведов. Улыбка его не предвещала ничего хорошего, губы сложились в две твёрдые прямые складки — рот взяло в рамку. — Ну да Бог со всем этим. Разберёмся, рассудимся, разойдёмся, — произнёс он примиряющие слова непримиримым тоном.

— И то верно, — согласился Чуриллов. Ему хотелось перевести разговор в другое русло, может быть, даже распрощаться и уйти, но что-то прочно держало его около Шведова, будто этот приветливый, нестарый и опасный человек обладает некой таинственной силой. Он провёл рукой по пространству, по строгим старым зданиям, помнящим ещё Екатерину, по мокрой, тускло поблескивающей каменной мостовой и произнёс печально и глухо: — Неужели когда-нибудь всего этого не станет?

— Очень даже скоро, — пообещал, усмехнувшись, Шведов.

— Всё-таки есть в вас, Вячеслав Григорьевич, что-то такое… — Чуриллов покачал головой.

— Вы поэт, вы причастны к божьим высям, к мировому духу, — начал Шведов, но Чуриллов оборвал его:

— Это что, насмешка?

— Нет, это истина, — Шведов даже не обратил внимания на резкий тон Чуриллова, — а я военный, я профессионал только в одном деле, в своём, и мне знакомо лишь то, что находится на земле. Зайдёмте сюда, Олег Семенович! — Шведов неожиданно свернул в гулкую длинную подворотню, такую глухую и непроглядную, что Чуриллов сразу решил: в этой вязкой темноте был ограблен и прикончен не один несчастный. Кричать и звать на помощь бесполезно, всё равно никто не придёт, каждый отсидится в своём укрытии, задвинув поплотнее засов.

— И куда же это вы меня? — спокойно поинтересовался он.

— Сейчас увидите!

Они вошли в затенённый мрачный подъезд, пахнущий кошками. Шведов чиркнул спичками и с ругательством «Чёртов дворник, совсем мышей не ловит!» посветил, по растрескавшимся бетонным ступеням ловко соскользнул вниз, пригласил Чуриллова за собой, с ходу легко попав ключом в ушко замка, открыл дверь влажного душноватого подвала и, когда Чуриллов вошёл, задвинул за ним засов.

«Бетонный мешок, — без всякого страха подумал Чуриллов, — приют какого-нибудь душегуба, перешедший в наследство Шведову».

— Извините, здесь тоже нет света, — сказал Шведов, — потерпите немного! — он зажёг ещё одну спичку, посветил.

В подрагивающем слабеньком пламени Чуриллов увидел огромный подвал с циркульным потолком, электрический патрон, качающийся на коротком шнуре. Лампочки в патроне не было, тень от шнура была гибкой, подвижной, похожей на верёвку, переброшенную через деревянную перекладину. «Осталось только сделать петлю», — подумал Чуриллов.

В стенке подвала была сделана ещё одна дверь. Шведов открыл и её, за первой дверью шла вторая, также с замком, на неё Шведов потратил несколько секунд, бесшумно распахнул и щёлкнул выключателем.

Второй подвал совсем не походил на первый, он был сухой, ухоженный, длинный. В углу мешками были прикрыты ящики, которые не перепутаешь ни с какими другими, — это были ящики с оружием. Рядом стояло два широких тяжёлых стола, покрытых истёршимся зелёным сукном. Столы были доставлены сюда из какого-то солидного присутствия и переменили немало хозяев: добрый десяток чиновников, если не больше, истёрли, сидя за ними, рукава и брюки.

— Как вы думаете, что это? — спросил Шведов, снимая перчатки.

— Арсенал.

— Почти угадали. Это наш тир, стрельбище. На поверхность не проникает ни один звук, хоть бей из пулемёта. Проверено!

— Но обычное удушье подвала не чувствуется, не то, что по соседству. Значит, здесь имеются хорошие вентиляционные колодцы.

— Есть. Они выводят прямо в небо.

— «В небо!» — Чуриллов невольно поёжился, посмотрел в сухой потолок этого глубокого подвала. Всё-таки странная вещь: подвал рядом — сырой, чахоточный, человек в нём потеет, задыхается и быстро слабеет, обращаясь в мышь, в моль бесцветную, а здесь — воздух, как на улице, свежий, профильтрованный, осушенный. И отделяет-то один подвал от другого всего-навсего крохотный тамбурок с двумя дверьми.

— Здесь мы упражняемся в стрельбе, скоро будем тренировать наших боевиков, — сказал Шведов. — Хотите прицелиться в мишень?

В конце подвала, около длинной зауженной кверху стены, стояло несколько фанерных мишеней — вырезанных по пояс людей.

— Почему бы и нет? — приподнял плечи Чуриллов.

— Самое милое дело — врезать неприятелю по бюсту, — сказал Шведов, — чтобы было два пальца ниже соска.

Сбросив с себя шинель, Шведов остался во френче — гибкий, ловкий, выглядевший моложе своих лет, деловитый, у него всё спорилось в руках, всё пело, за что он ни брался. Из-за пояса он вытащил короткий, с толстым, словно бы обрезанным стволом, револьвер — Чуриллов слышал, что такие машинки за океаном носят полицейские, — положил на стол, на сукно. Чуриллов только сейчас увидел, что сукно сплошь в пятнах, оно даже блестит, — значит, немало оружия перебывало на нём, и вообще, в этом подвале, если принюхаться, отчётливо пахнет порохом. Стрельбище, тир! Из кармана френча Шведов достал несколько патронов, высыпал на стол.

— Одуванчики, — произнёс он без улыбки, хотя патроны одуванчиками может прозвать только лёгкий весёлый человек, — быстросгорающие одуванчики. Жаль, на лугу только не растут. Будете стрелять из моего, или я дам ещё один револьвер? У вас ведь оружия нет?

1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 93
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Русская рулетка - Валерий Поволяев бесплатно.

Оставить комментарий