Слеза дракона - Михаил Ерунов

– Что же, в качестве экскурса в историю это очень интересные сведения, но давайте вернемся к проблеме сегодняшней, – предложил Ларс Болло. – Ты сказал, что Варравис вел двойную игру, поддерживая контакты и с нами, и с императором?

– Я не стал бы называть это так, – возразил Эллеворд. – Мы все были частью одного грандиозного плана по передаче несметных знаний и могущественной силы от племени драконов коренным обитателям Карелана. Варравис ощущал вину своего племени перед нами и хотел по возможности исправить ту несправедливость, которую они допустили по отношению к нам в прошлом. Своим умом он просчитал развитие ситуации на несколько веков вперед, и исходя из этого планировал собственные действия. Кульминацией этого плана должен был стать уход дракона из жизни и передача амулета силы наследнику из рода людей и эльфов.

– Так почему же тогда он пошел на попятную и решил уничтожить все плоды своего же собственного плана? – спросил Корнелиус Линдл.

– Я не совсем понимаю твоего вопроса, Велес, – ответил эльф. – Варравис довел задуманное дело до конца и семнадцать лет тому назад умер, передав свою силу и знания императору Авелю.

Ларс Болло и Корнелиус Линдл озадаченно переглянулись.

– Не может быть! – в один голос воскликнули они. – Но разве не дракон настоял на убийстве Авеля и его наследника?!

– Нет, – ответил Эллеворд. – Я уже сказал, что дракон мертв. Его сущность, его опыт и знания хранятся в том амулете, который носит Нэвил. Мы все стали жертвой предательства, причем с той стороны, откуда его ожидать и не приходилось.

– Так кто же тогда он, этот предатель?!

– Тот, кто именует себя Голосом Дракона. Именно ему мы обязаны тем, что план Варрависа оказался на грани провала.

– Но зачем ему это понадобилось? – изумленно воскликнул Болло.

– На этот вопрос у меня пока нет ответа, – вздохнул Эллеворд. – Могу лишь сказать, что именно он убил мою дочь и вверг в пучину черной меланхолии. Я был слишком опасен для него, поскольку знал намного больше других членов Пира Народов, и удар он нанес мне выверенный и почти смертельный.

– Но ты мог хотя бы намекнуть нам о том, что Пир Народов встал на ложный путь?! – с укором произнес Линдл.

– Увы, не мог. Ты, Велес, не знаешь природы этой болезни, потому и говоришь так. Черная меланхолия парализует разум и волю, ты как будто находишься между жизнью и смертью, а всё, что окружает тебя, предстает исключительно в черном цвете. Тебе нет никакого дела до происходящего, и остается одно единственное желание поскорее покинуть этот мир.

– Но Лоэнгрема ты всё же успел сделать своим приемником? – возразил Линдл.

– Я?! – удивился Эллеворд. – Уж кого другого, а его мне пришло бы в голову порекомендовать в качестве своего приемника в самую последнюю очередь!

– Что же это получается?! – ещё больше изумился Болло. – В наших рядах оказался не только предатель, но и самозванец?!

– Похоже, что так.

– Печально, – вздохнул Ларс. – Пир Народов в своем нынешнем виде, увы, обречен.

– Он исчерпал себя в момент смерти Варрависа, – ответил эльф. – Если бы всё пошло по плану дракона, в нём уже тогда отпала бы надобность. Ряд трагических стечений обстоятельств помешал дракону довести начатое дело до конца, и я, похоже, знаю первопричину его поражения. Но об этом поговорим после. Вернемся к тому, что мы имеем на данный момент, а именно к Нэвилу Дунгару.

– Ты, кстати, так ещё и не сказал, почему называешь его своим родным племянником, – напомнил Болло.

– Это тоже часть плана Варрависа, – пояснил Эллеворд. – Вы все помните, что Уильям Дунгар был женат на моей сестре Мариэль, и я уже говорил, что брак этот был задуман драконом. Он хотел объединить лучшие качества двух народов Карелана, чтобы наделить ими своего избранника, и своей магией провиденья нашел наилучший с его точки зрения способ достичь желаемого. Кровь людей и эльфов, смешанная этим союзом, нужно было соединить ещё раз, через пять веков, причём матерью избранного должна была стать та же самая эльфийская женщина, что и у первенца этого союза, то есть моя сестра.

– Но она же умерла в один год с Уильямом Дунгаром, – с изумлением возразил Болло.

– Да, такова официальная версия. Мы сделали всё возможное, чтобы убедить в этом людей. Смерть Мариэль была инсценирована, её внешности магией дракона были приданы человеческие черты, и она пять веков под вымышленными именами проживала в разных концах империи. Она же известна вам теперь под именем леди Джейн, и именно Мариэль стала матерью Нэвила.

– Невероятно! – только и смог произнести Ларс Болло.

– Отнюдь нет, если имеешь дело с великой магией драконов. Но и они, к сожалению, иногда ошибаются. Приближение смерти Варравис почувствовал несколько раньше, чем планировал. Ребенок ещё находился в чреве матери, но ждать его рождения было уже нельзя, дракон умирал. То, что должен был сделать Нэвил, пришлось совершить Авелю Дунгару. Варравис обратился с призывом к императору, и тот, немедленно прибыв в его пещеру, исполнил обряд наделения талисмана силой дракона сам. Что произошло потом вы уже знаете. Козни недостойного слуги едва не погубили великий замысел Варрависа. Хорошо ещё, что по счастливому стечению обстоятельств Голос Дракона не знал о беременности моей сестры. Этот вопрос мы всегда обсуждали с Варрависом только наедине.

– Но почему дракон утаил этот факт от нас? – спросил Линдл. – Мне казалось, что между ним и Пиром Народов всегда существовало взаимопонимание в вопросах блага Карелана.

– Возможно, он чувствовал уязвимость своих планов, поэтому решил свести риск их провала к минимуму. О том, что он последний из племени драконов, Варравис ведь тоже умолчал.

– А теперь главный вопрос, ради которого мы и прибыли сюда, – задумчиво произнес Ларс Болло. – Чего нам ожидать от этого юноши, рожденного от союза двух народов Карелана, но наделенного могуществом дракона?

– Про могущество говорить пока преждевременно, – ответил Эллеворд. – Его Нэвилу ещё только предстоит обрести, а для этого ему необходимы знания. Варравис не успел передать их сам, и теперь на это понадобится гораздо больше времени. В данный момент, обладая силой, но не умея её использовать, Нэвил уязвим ничуть не меньше любого из прочих обитателей Карелана. Кроме того, существует одна важная деталь, о которой я тоже хотел рассказать вам. Скажите, вам что-нибудь известно о Лоди?

– Если я не ошибаюсь, то это один из древних богов, погибший в битве с драконами, – ответил Корнелиус Линдл.

– И да, и нет. Лоди действительно вступил в схватку с драконами и был повержен ими. Но он не умер, как думают многие, поскольку боги бессмертны. На самом деле то, что случилось с ним, гораздо хуже смерти. Лоди лишился всей своей силы и после этого впал в безумие. Сейчас то, что осталось от некогда великого божества, находится здесь, на острове Готланд.

– Но возможно ли это! – в изумлении воскликнул Болло.

– Более чем.

– А какая связь между безумием Лоди и крушением планов Варрависа? – спросил Линдл.

– Самая прямая, – ответил Эллеворд. – Поверженный бог использовал свою последнюю возможность отомстить победителям. Он проклял их племя, и проклятье это тяготело над драконами всё то время, пока они господствовали на Карелане. Начнем с того, что между ними сразу же разразилась междоусобная война. Драконы так яростно бились друг с другом, что свели свою численность к минимуму. В этой войне были уничтожены все самки клана, и их род навсегда утратил способность к увеличению собственной численности. Победив Лоди и заключив его в пещеру острова Готланд, драконы сами оказались пленниками, заточёнными на Карелане. Поначалу это не слишком-то угнетало их, ведь мир, полученный ими в управление, был прекрасен и удовлетворял практически всем их потребностям, но со временем они всё чаще стали задумываться о своем будущем, и будущее это уже не казалось им таким уж радужным. Именно по этой причине остров Готланд стал считаться у драконов проклятым местом, и они никогда не посещали его.

– А что же Лоди? – спросил Болло. – В чём именно заключается его безумие?

– Лоди не может покинуть остров. Магия драконов навсегда заточила его здесь, но, возможно, это и к лучшему. Кто знает, в какую сторону он обратит свою месть, если вдруг вырвется на свободу?! Сейчас он погружен сам в себя. Его мир – это горестные воспоминания и обиды. Лоди непрерывно вслух беседует сам с собой, повторяя одни и те же слова. Если хотите, то можете и сами послушать его.

– Но как мы попадем туда? – спросил Корнелиус Линдл. – Ведь ты сам сказал, что он замурован в пещере!

– Не замурован, а заточен магией, – поправил его Эллеворд. – Это две совершенно разные вещи. Магия не выпускает на свободу только самого Лоди. Все остальные могут свободно войти в пещеру и так же свободно выйти из нее.

– Значит, мы своими глазами сможем увидеть и даже услышать живого бога?! – восторженно воскликнул Линдл.