Жизнь в средневековой деревне - Фрэнсис Гис

подкуп чиновников599.

Если взять случаи, когда обвиняемый действительно содержался под стражей и дело слушалось королевским судом, выясняется, что процент обвинительных приговоров колебался от 10 до 30. Часто от наказания уходили, ссылаясь на «привилегии духовенства»: это означало, что обвиняемый был священнослужителем и подлежал церковному суду, не приговаривавшему к смертной казни. Находясь в тюрьме, обвиняемые не только принимали постриг, но даже учились читать. Однако для закоренелых преступников эта привилегия имела ограниченную ценность, поскольку ее можно было истребовать лишь единожды600.

Последнее касалось и другого способа уклонения от правосудия, связанного с церковью, – укрытия в святилище. Все освященные здания и земли, включая приходские церкви и дворы при них, становились однократными убежищами, хотя и не для каждого. Исключение составляли отъявленные преступники, предатели, еретики, колдуны, священнослужители, те, кто совершал тяжкие преступления в церкви, те, кого ловили с поличным, а также мелкие правонарушители, которым не угрожала потеря жизни или конечностей. Беглец должен был признаться в своих проступках, отдать оружие, посетить мессу и позвонить в церковные колокола. Он мог оставаться в приходской церкви на протяжении сорока дней и просил пищу у священника. Далее являлся королевский коронер, брал с него клятву навсегда покинуть страну, указывал, через какой порт или пограничный город он должен уехать, и следил за тем, чтобы ему поставили на большом пальце клеймо с заглавной буквой «А» (abjuror – поклявшийся навсегда оставить страну). Злоумышленнику предписывалось идти по большой проезжей дороге, никуда не сворачивая, сесть на первый попавшийся корабль, а до его появления каждый день заходить в море по колено в знак того, что он тверд в своих намерениях. Очень часто, однако, преступник так и не показывался в назначенном ему порту, пускаясь вместо этого в бега601.

К тюремному заключению в Средние века почти не прибегали. Церковные суды налагали епитимьи или велели совершить паломничество, манориальные суды назначали штрафы, в королевских судах обычными наказаниями были казнь, клятвенное отречение или объявление вне закона. В последнем случае преступник мог быть схвачен или убит кем угодно, а его имущество конфисковывалось. Однако на стороне преступников часто оказывались могущественные покровители, а иногда и симпатии народа. Человек, послуживший прообразом Робин Гуда, вероятно, жил в конце XIII или начале XIV века, а не в XII веке – в царствование Ричарда Львиное Сердце, которое предпочитал Вальтер Скотт602.

Смертная казнь обычно совершалась через повешение. Основной альтернативой, преимущественно для представителей благородных сословий, было отсечение головы – менее жестокий способ отнятия жизни, поскольку в первом случае происходило постепенное удушение. Согласно обычаю, представлявшему собой пережиток древнегерманского права, главный обвинитель – как правило, жертва или ее родственник – часто был вынужден находить палача или сам браться за это дело. Известные нам случаи, когда повешенные выживали, возможно, объясняются отсутствием нужных навыков.

С особой жестокостью расправлялись только с теми, кого признавали виновными в чрезвычайно тяжких преступлениях: ереси, измене, колдовстве. Нанесение увечий, распространенное в раннем Средневековье, к XIII веку стало редкостью, но вор все еще мог лишиться уха или большого пальца, насильник – подвергнуться оскоплению, а тот, кто причинял сильные телесные повреждения, – ослеплению. Помещение в колодки иногда приводило к потере конечностей. Пытки применялись не часто, кроме тех случаев, когда обвиняемый отказывался говорить или тюремщик либо коронер решал заняться вымогательством603.

Приговор королевского суда можно было обжаловать только одним способом – обратиться к королю с просьбой о помиловании. Шансы повышались, если у осужденного имелся могущественный покровитель, пользующийся влиянием при дворе, а также во время войны. В конце XIII и начале XIV века походы короля против шотландцев спасли от эшафота многих английских преступников604.

С точки зрения историка, средневековое правосудие располагается между системой древнего семейно-кланового правосудия, когда преступника наказывали или защищали его родственники, и современной системой, когда полицейские и судебно-следственные учреждения поставлены под контроль государства. Пожалуй, оно напоминало другие системы тем, что серьезные преступления часто оставались безнаказанными, а мелкие нарушения обычаев поместья влекли за собой приговор, хотя он редко был серьезнее штрафа в размере шести пенсов.

Глава X. Исчезновение средневековой деревни

Еще до XIV века население Англии, вероятно, превысило четыре миллиона человек, тогда как во время составления «Книги Страшного суда» оно равнялось полутора-двум миллионам605. Большую часть прироста дали деревни, «первичные очаги расселения»606. Демографический подъем, наблюдавшийся по всей Европе, прекратился после ряда бедствий, начиная с наводнений и голода 1315–1317 годов. Два неурожая подряд – возможно, ставших следствием долгосрочных изменений климата – сделали цены на зерно такими высокими, «каких еще не знала Англия». К этому добавилась эпидемия тифа. Все вышеназванное особенно сильно ударило по беднякам607. Сеньоры усугубили положение, уменьшив размеры подаяния, сократив число слуг и перестав раздавать зерно своим famuli, – так же, как сегодня власти и частные компании в ответ на экономический кризис увольняют работников и урезают закупки. Сверх того, начался падеж скота. Резко увеличилось количество краж продуктов и домашних животных, на улицах находили трупы нищих. Исчезли собаки и кошки, поговаривали о случаях людоедства608.

К тому времени, когда случилось очередное, еще более страшное несчастье, в сельском хозяйстве и жизни обитателей деревни уже наметились три долгосрочные тенденции: переход от растениеводства к овцеводству; сдача в аренду господского надела; увеличение доли крестьянской продукции по сравнению с господской609. Сеньор переставал быть производителем и потребителем одновременно, сохраняя за собой лишь последнюю роль и превращаясь в «рантье», хотя по-прежнему обладал огромным аппетитом.

В 1349–1350 сельскохозяйственном году должность элтонского старосты последовательно занимали три виллана: неожиданно оказалось, что на нее нет желающих610. «Черная смерть», прокатившаяся по Англии летом 1349 года, – разносчиками заразы были крысы, заполонившие дома, амбары и сараи, – опустошила столько домовладений, что невозможно было собирать ренту или обеспечивать отработку повинностей. Записи поместья читаются как заупокойная молитва: Двадцать три виргаты, находящиеся в руках господина, [пустуют]611. «Не взята плата с одиннадцати домов… ввиду прошлогодних смертей». «Платы от… Роберта Эмиса… нет по вышесказанной причине. Платы от Джона Стира… и Уильяма Эббота… нет по вышесказанной причине. И [староста отвечает за] два шиллинга шесть пенсов с Роберта Бидла с двенадцати акров земли, ранее принадлежавшей Хью Престу, недавно умершему»612. «С сукновальной мельницы – ничего, ибо она сломана и бесполезна»613. «Различные платежи за участки, находящиеся в руках господина по причине смерти держателей…»614 «Три каплуна, и в этом году – больше ничего, ибо те, кто должен вносить подушную подать, умерли»615.

В следующем