Халява для раззявы - Кондратий Жмуриков

– Из Москвы? – удивился охранник. – Ишь ты, и там про Нашего знают…

Охранник потянулся к телефону, набрал какой-то номер, что-то пробормотал в трубку и громко доложил:

– Гамлет Иванович, тут к вам журналист из Москвы… впустить?… Есть!

„Интересненькое имечко у главврача, особенно с отчеством сочетается хорошо“, – пронеслось в голове у Филимона, – Хотя… в психушке возможно все…».

Мысль свою Лоховский додумать не успел, охранник попросил предъявить документы. Филимон немного занервничал, но глядя на невозмутимого Максима немного успокоился. Тем более, что его справка стажера была самой что ни на есть достоверной.

На удостоверение Макса охранник посмотрел только мельком, удостоверение Филимона Аркадьевича изучал долго и придирчиво.

– А говорили из Москвы? – недовольно произнес он, возвращая корочки Филимону.

– Из Москвы, из Москвы, – успокоил его Макс. – Это просто в качестве шефской помощи, в рамках новой программы: «Протяни руку журналисту из провинции». Вот мне его в качестве нагрузки и дали. Пусть осваивает так сказать, как работают профессионалы.

Филимон Аркадьевич в который раз подивился наглости и находчивости Максима. Тот совершенно не делал никаких усилий, для того, чтобы ловко соврать. Ложь лилась плавно, естественно, была логичной и очень убедительной. Охранник заглотил ее и не подавился.

– Сейчас проедете через двор, затем повернете направо, обойдете здание и увидите флигелек. Там у нас Гамлет Иванович и заседает.

– А психи? – боязливо поинтересовался Филимон.

– Не беспокойтесь, они в это время «Санту-Барбару» смотрют. Так что по двору никто не шастает.

Ну не шастают, так не шастают. Однако Филимон поминутно оглядывался, вздрагивал от каждого шороха, пока они пересекали огромный двор.

Флигелек был выкрашен в приятный зеленоватый цвет, впрочем как и все остальные строения. Все это скорее напоминало старинную дворянскую усадьбу, с садом, пашней, если бы не решетки на окнах первого этажа. Решеток не было только во флигельки.

– Слушай, Макс, а если он нас раскусит? – в который раз переспросил Филимон. – Он же это,… психолог, людей насквозь видит.

– Еще раз, ты у меня это спросишь, я тебя вот здесь (Макс развел руками) и оставлю. Понял?

Лоховский кивнул головой, он и сам понимал, что его вопросы и сомнения мешают Максу сосредоточиться.

Их ждали, не успели они подняться по крутым ступенькам крыльца с резными перильцами, как дверь отворилась.

– Милости просим, всегда рады гостям… – произнес высокий мужчина с пышной бородой, в белом халате и в крохотной белой шапочке, неизвестно как удерживающейся на его буйных кудрях.

И хотя слова «милости просим» «всегда рады гостям» в таком учреждении, как психушка, были довольно смелыми и имели двойной подтекст, псевдожурналисты улыбнулись и поздоровались.

– Гамлет Иванович? – уточнил Максим, так на всякий случай.

– Проходите-проходите, – подмигнул им мужчина, гостеприимно распахивая двери своего кабинета.

Максим и Филимон с любопытством оглядывались по сторонам: все же не каждый раз бываешь в кабинете главврача психиатрической клиники или санатория, тут уж все равно как не назови.

В кабинете было просторно и уютно. Но не богато. Стол, такой какие стояли во всех типичных бывших советских госучреждениях. Шкаф забитый папками, книгами, журналами и газетами. В углу стояла тумбочка, на которой гордо красовался здоровенный самовар на подносе. На подоконниках было полно всяких горшков с цветами. Приглядевшись, Филимон заметил, что это никакие не цветочки. В горшках росли крохотные кустики помидоров, петрушка, укроп, базилик, пару маленьких лимончиков. Открытие немного поразило Филимона Аркадьевича, но вспомнив о специфики учреждения, он не нашел в этом ничего подозрительного. На стенах кабинета были развешаны групповые фотографии и рисунки. Некоторые напоминали каляки-маляки детсадовцев, некоторые – казались выполненными рукой настоящего мастера.

– Нравится? – поинтересовался Гамлет Иванович, заметив, что Филимон рассматривает рисунки, – Это мои ребятки рисовали.

– Дети? Талантливые у вас дети, вы образцовый отец, – произнес Максим, для того чтобы как-то начать разговор.

– Что вы? Я старый холостяк. – замахал Гамлет руками, – Ребятки – это мои пациенты. Они для меня все как дети.

Гамлет принялся посвящать гостей в судьбы авторов рисунков, пациентов своих он называл исключительно уменьшительно-ласкательными именами: Валерочка, Машенька, Людочка, Олечка, Сережечка, Мариночка.

Рисунков было не менее ста, приятели испугались, что им придется выслушивать истории обо всех этих людях. Однако Гамлет Иванович заметил сникшие физиономии гостей и потирая руки, громогласно заявил:

– Я не выпить ли нам чайкуськи? У меня такая заварочка есть, бывший пациент прислал из Индии. Он видите ли лечился у меня от раздвоения личности, так сказать. Считал, что его вторая половинка живет в Индии, в Дели. Ну и вылечился, поехал искать себя… В Индию. Сейчас переписываемся, он мне посылки шлет. Там в зоопарке у них работает, ветеринаром. Интересный случай…

– Давайте чаю, – прервал главврача Максим, боясь, что воспоминания о ветеринаре затянутся на долго.

Пока Гамлет Иванович колдовал над самоваром максим пытался узнать что-нибудь о музее и его экспонатах. Филимону же ужасно захотелось в туалет, он тихонько выскользнул из кабинета в поисках заветной комнатушки. Осторожно заглядывая во все приблизительно похожие двери Филимон Аркадьевич пробирался по коридору. Наконец он нашел то, что так давно и безуспешно искал. Настроение его поднялось, все в общем-то складывалось удачно, сейчас им покажут журналы он незаметно вытащат марку и домой…

Тут Филимон Аркадьевич поймал себя на том, что проходит по тому же коридору в четвертый раз за пять минут.

– Заблудился? Мамочка! Заблудился?! – проговорил он вслух.

Филимон Аркадьевич совершенно не знал, в какую сторону ему идти. Не знал и все-тут. Он заметался по закоулкам, коридорчикам и тупичкам флигеля. Ему всюду мерещились буйнопомешанный и маньяки, скрывающиеся в кладовых, за дверями, поджидающие его с ножами и веревками-удавками. В голове завертелись картинки одна ужаснее другой, припомнились все виденные триллеры про ненормальных.

– Караул! Помогите! Люди! – заорал он, не выдержав напряжения, во всю мощь своей глотки.

Ближайшая к нему дверь отворилась, и на пороге появились удивленный Макс и Гамлет Иванович.

– Что случилось?! – в один голос произнесли они.

Лоховский покраснел, он готов был провалиться сквозь землю от стыда. Он что-то невнятно промямлил в свое оправдание.

В кабинете раздался звонок и Гамлет Иванович поднял трубку.

– ты чего, с катушек съехал? – злым шепотом произнес Максим. – Я уже у него про музей и журналы спрашивал, а ты?… Лучше бы я один пошел, с тобой только проблемы…

Максим не успел продолжить, так как на пороге снова появился Гамлет Иванович:

– Извините, у меня пациент срочный. Давайте я вас пока в музей провожу, а поговорим мы минут через двадцать-тридцать. Заодно весь наш комплекс покажу и расскажу о методике.

Музей располагался в другом конце флигеля, Это была огромная комната, с портретами здоровенного бородатого мужика (Гамлет Иванович своей бородой смахивал на своего великого коллегу), книгами господина Фрейдюнгова, цитатами из его работ, мини-макетами и прочей ерундой, традиционной для таких мемориальных помещений.

– Постой, у дверей, – приказал Максим, – а я тут пошурую. Свистнешь, если что.

Филимон безропотно встал у дверей, готовый в любую минут подать сигнал. Вот только свистеть Филимон Аркадьевич не умел, как-то в детстве не пришлось, а потом учиться этому вроде было без надобности. Лоховский попытался было свистнуть для тренировки, но вместо громкого и боевого «фьють», получалось какое-то едва слышное гадючье шипение «фшшшш». Упражнение настолько увлекло Лоховского что он не заметил как в коридоре появился главврач. К Максиму в комнату возвращаться было поздно. Но делать что-то было надо. Филимон Аркадьевич, глядя прямо в лицо Гамлету Ивановичу, заголосил первое, что пришло ему в голову, любимейшую вещь из репертуара совей тещи: «М-меня не л-юююбишь ты, так что жжжж!»

В музей что-то упало на пол, раздались быстрые шаги Максима.

– Ты что, сду… – тотчас же оборвал он себя, заметив приближающегося Гамлета.

Гамлет Иванович профессионально-пытливым глазом всматривался в лицо Лоховского. Он отозвал в сторону Максима и спросил:

– Вам не кажется, что ваш приятель странно ведет себя? У него какая-то неадекватная реакция на самые простые вещи? Вам надо его специалисту показать.

– Ничего, доктор, не беспокойтесь. Просто он в любительском театре играет, сейчас роль для «Палаты номер шесть» репетирует. В образ так сказать входит.