Лучший из миров - Елена Жаринова

— Щас, разбежался! — гневно фыркнула Арина. — Нечего тут за нас решать. Лично я категорически не желаю быть съеденной. Что бы там ни было на шахте, ты уже неделю оттуда возвращаешься живой. И я выбираю жизнь. А ты, Машка?

— Я как вы, — глупо брякнула я. Арина махнула на меня рукой.

— Ясно. Пса я не спрашиваю. Биби — тоже. Она, в конце концов, моя собственность…

За окном раздались тревожные гудки.

— Машина пришла, — объявил Осман, вставая. — Не будем терять время. Я сказал Аджи-ханум, что сначала должен утрясти с вами кое-какие дела, так что сегодня они вроде бы не должны вами интересоваться, но кто их знает…

— Мы готовы, — заявила Арина. — А ты, — она, сузив глаза, уставилась на Юче, — оставайся, если хочешь. В качестве гостинца.

— Вы не понимаете! — повторил в отчаянии Юче. — Куда угодно, в самое пекло, только не туда! Вы не выдержите!

— Я не выдержу, если ты будешь тут нюни разводить! — прорычала Арина, забивая свои вещи в рюкзак. — Пошли.

В полной темноте мы загрузились в машину — что-то вроде военного «уазика». Юче сел рядом с водителем, мы с Ариной притиснулись рядом с двумя шахтерами. От работяг разило пивом.

Водитель рванул с места и, только отъехав от поселка, включил фары. В их призрачном свете сыпала и сыпала морось, скрипучие дворники гипнотическими взмахами чистили стекло. С одной стороны в меня впивалось острое плечо Арины, с другой я чувствовала нездоровое тепло чужого мужчины. На ноги навалился Кучук.

Однако намучиться от тесноты мы просто не успели. Три минуты — и перед нами показался знакомый знак «веселого Роджера». Водитель показал охране пропуск, ворота распахнулись. В этом движении было что-то символическое… Арина тоже почувствовала это и сжала мне руку. Шепнула:

— Сегодня мы так сюда рвались, а сейчас что-то совсем не хочется…

Неестественно-белый свет фонарей осветил огромное железобетонное здание с зарешеченными окнами. Вместе со всеми мы вошли внутрь. Стены бесконечного ангара терялись в тумане каких-то испарений. По кафельному полу гулко отдавались шаги.

К нам вышел начальник шахты — очень худой, с впалыми щеками и совершенно безумными глазами. Сухо поздоровался, велел идти за ним. Но сначала мы увидели бригаду шахтеров. Девять человек, похожих как близнецы в рабочих комбинезонах и касках, остановились перед лифтом. Открылась дверь. Юче, сутулясь, засунув руки в карманы комбинезона, присоединился к ним. На нас он даже не оглянулся, не сказал ни одного слова в поддержку. Он вдруг показался мне страшно чужим и далеким — таким же, как остальные девять мужчин, уходящих под землю.

Обида и раздражение скрутили мне сердце. Мало ли что ему плохо! А нам хорошо? В конце концов, кто виноват, что мы оказались в такой ситуации? Чей дядя преследовал нас, загнав в результате в эту ж…пу? Мне стало жалко себя до слез, и я тихонько всхлипнула. Арина больно щипнула меня за руку.

— А ну прекрати. Нашла время хныкать. Нам надо быть предельно внимательными, если мы хотим уцелеть.

Вот только ее выговоров мне не хватало! Я всхлипнула еще громче. Арина раздраженно дернула суетливого Кучука за поводок.

— А ну стой спокойно, идиот!

Пес сердито огрызнулся.

— Идемте, — снова велел начальник.

Мы свернули в какой-то коридор. Двое рабочих, поливавших из шланга пол, проводили нас равнодушными взглядами. Вообще, я нигде на Выселках не видела такой чистоты, как в этом здании. Белый кафель, крашеные стены — все было отмыто до блеска. Но эта чистота была гнетущей, больничной, пугающей.

Эй! — глухо сказал начальник. — Усвойте главное. Надеюсь, Осман не врет и вы здесь не задержитесь. Так вот. Когда выйдете отсюда, забудьте все, что тут вам приходило в голову. Не придавайте значение ссорам. Не принимайте близко к сердцу обидные слова. И вообще, побольше спите и поменьше разговаривайте.

— Отличная перспективка, — буркнула Арина. Ну что у нее за манера — обязательно надо оставить последнее слово за собой. Сказать любую чушь — только бы что-нибудь сказать!

Комната, которую нам выделили, явно не предназначалась для житья. Одни шкафы и полки… Подсобка, склад — все, что угодно. На середину была вкорячена старая тахта. Я тут же убила об нее многострадальную коленку и громко выругалась.

— До чего ты неуклюжая, — откомментировала Арина.

— Слушай, заткнись, а? — прошипела я. Слезы бесконтрольно полились из глаз.

— Сама заткнись. Привыкла, что за тебя другие думают, так хоть не мешай.

— Это кто это за меня все время думает? Может, ты?

— Нет, сковородка тефаль. Биби! — заорала Арина, откручивая флакон.

Волшебница вылезла из горлышка флакона. Сейчас она была миниатюрной, как Дюймовочка.

— Что стряслось? — сварливо поинтересовалась она. — Пришел Гид?

— Нет, — опешила Арина.

— Ну, вот когда придет, тогда позовешь. А до этого можно оставить меня в покое?

— Да пожалуйста. Извините, что потревожила.

Арина яростно закрутила колпачок и запустила флаконом об стену.

— Ты что, спятила? — взвизгнула я.

— Эй, эй, поосторожнее!

В углу за шкафом послышался шорох. Из-под листа картона вдруг вылез взъерошенный, заспанный мальчишка. Одной рукой он потирал макушку, в другой держал волшебный флакон.

— Тимурчик? — удивилась Арина. — А ты какого черта здесь делаешь?!

Я тоже узнала мальчика, с которым мы познакомились на границе с Ферахом.

— Какого надо, — насупился Тимур. — Я здесь сплю, между прочим. Меня тетка из дому выгнала. Сказала, что я дурно влияю на Лалу. Ну все, думал, подохну на улице. Уж лучше тогда прыгнуть с обрыва, как Лалин брат.

— Типун тебе на язык, — прервала его Арина.

— А что? Все — какой-то шанс. А потом надо мной сосед-шахтер сжалился и потихоньку сюда провел.

— Тимурчик, а ты давно тут? — Аринин тон вдруг изменился до приторно-сладкого.

— Пять дней.

— И все время ты просидел в этой комнате?

— Вот еще! Да я всю шахту облазил! — с гордостью заявил мальчишка. — Видел и рудники, и купажный цех, видел, как топливо бьет из-под земли…

— А что это за топливо, Тимурчик?

Мальчик пожал плечами. Почесал спину об угол шкафа.

— Почем я знаю? Жидкость какая-то. Очень мерзкая. Разного цвета. Есть бурая, с ржавчиной, как старая кровь. Есть грязно-желтая, как моча. Эту жидкость собирают в баки, а потом купажируют, то есть смешивают для топлива разного качества. А есть особые, чистые струи, их перерабатывают в электричество.

— А ты случайно не знаешь, — продолжала выпытывать Арина, — почему наш друг, всякий раз возвращаясь из шахты, похож на выжатый лимон?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});