Лучший из миров - Елена Жаринова

Конечно, она была права. Но что-то меня крутило… Вот поступи сейчас, как ты хочешь, — и это будет правильно. Это нам как-то зачтется, поможет, ну… я не знаю… Добро вернется добром. Я выковыряла из упаковки две таблетки и, буркнув: «Это мои на сегодня», — побежала вниз.

— Дура! — крикнула вслед Арина. Юче, кстати, во время этой суматохи даже не проснулся.

Я выскочила на улицу. Незадачливый вор переминался с ноги на ногу и как-то жался все время, словно хотел в туалет. Переборов отвращение, я протянула ему таблетки.

— Бери, не бойся.

Он цапнул их с моей ладони — как птица склевала, — и бегом припустил прочь.

Арина дулась на меня до вечера. К ужину мы кое-как растолкали Юче. Он смотрел мутным взглядом и шатался на ходу. У меня все рвалось внутри при мысли, что ему опять туда идти… Толстая служанка принесла нам воды. Арина достала нейтрализатор. Выдала таблетку Юче, Биби, отложила одну для Кучука. Еще одну раздавила ножом пополам, и молча пододвинула мне половину.

— Убери! — возмутилась я. — Я свои потратила.

— Кто же виноват, что ты такая дура, — буркнула Арина.

— Что случилось? — не понял Юче. Арина с ядовитой иронией рассказала о моем подвиге.

— Все, сделала и сделала! — озлилась я. — Осман говорил, их можно принимать не каждый день. Перебьюсь. Ешь целую и не строй из себя мать Терезу.

В ответ Арина послала меня на три буквы. А я — ее.

— Тихо, тихо, дорогуши! — зашикала на нас Биби. — Не надо психовать. Ешьте обе по целой, а мы с Кучуком съедим половинку. Животные и волшебники легче переносят здешние условия.

— Но Осман…

— Конечно, он забыл об этом сказать. Чтобы всучить нам побольше и содрать подороже.

Очень хотелось ей верить. В конце концов, Биби знает про Выселки побольше нашего… И я давилась своей таблеткой, а на душе скребли кошки. Легко творить добро за чужой счет!

Ужин тоже пришлось разделить. Свою порцию Юче отнес на шахту в счет долга. Перед его уходом мы с Ариной слезно требовали ответа: что за ужасную работу его заставляют делать? В ответ он рявкнул:

— Я же сказал, все нормально. Ложитесь спать!

Вот так началось наша жизнь на выселках. Тянулись однообразные, полуголодные дни. Кабачок на завтрак, картошка на ужин. Иногда — репа. Мясная подлива — через день… Иногда на столе появлялась ваза с мелкими, зелеными, почти безвкусными яблоками. Половина — с гнилыми боками. Мы обрезали их и все равно грызли — так хотелось свеженького.

Юче являлся по утрам совершенно изможденный. Потом целый день он спал, отвернувшись к стене. Разговаривать не хотел. Помощь не принимал, гнал от себя прочь. Спал целыми днями, отвернувшись к стене. Биби тоже отсиживалась во флаконе. А иногда поднималась на холм и часами любовалась недоступным Ферахом. Мы с Ариной не знали, что делать…

Правда, моей подруге даже на выселках не изменила ее неугомонная общительность. Она ведь из тех людей, которые в «контакте» и в «одноклассниках» френдят любого, с кем хоть однажды перемолвились словечком. Так, например, она подружилась с охранником. Для здешних мест он был вполне вменяемый мужик. По крайней мере, здоровый, без уродств. Арина обучила его подкидному дурачку, и они часами резались за обеденным столом. Охранник предлагал играть на нейтрализатор. Но у Арины трезвая голова. Она не поддалась на провокацию и согласилась играть на щелбаны. Кстати, в основном выигрывала.

Они звали и меня. Но мне ужасно не хотелось общаться с местным населением. Казалось, что если я буду держать дистанцию, то эта кошмарная жизнь не затянет меня в свою трясину. Я предпочитала свистнуть Кучука и побродить где-нибудь подальше от поселка.

И все-таки постепенно мы узнавали про Выселки все больше и больше. Мы видели, что в гостинице и в поселке кормились с огородов. На них выращивали ту самую картошку и репу, а еще брюкву, морковку, капусту. Из живности здесь выживали только куры, остальных было не прокормить. Молоко откуда-то привозили, и стоило оно, как хороший коньяк. В наш полупансион такие деликатесы не входили.

Но были здесь и другие продукты. Щекастый Осман явно не сидел на корнеплодах. А как-то вечером, когда до ужина еще оставалось часа два, к нам постучался пьяный охранник.

— Вот, с получки купил! — похвастался он, вытаскивая из кармана большую шоколадину. — Восемьдесят долларов. Осман, жмот, накручивает цены. Монополист проклятый! Угощайтесь.

Кушайте, гости дорогие, хлебушек-то нынче как подорожал… Но мы с Ариной не стали ломаться. Не люблю сладкое, но вкуснее этой шоколадки давно ничего не ела… И даже руки потом не хотела мыть, чтобы не пропал запах. А еще мне удалось отломить дольку для Юче. Когда он собирался на работу, я протянула ему подтаявший кусочек.

Он быстро сунул шоколад за щеку. Сначала сморщился, а потом улыбнулся от удовольствия. Растроганно сказал: «Спасибо», — и легонько пожал мне плечо. А я впервые заметила… Боже мой, у него руки дрожат, как у алкаша!

— Так. Хватит, — заявила, узнав об этом, Арина. — Надо узнать, что это за шахта такая.

Она действительно долго пытала охранника. Что добывают на шахте? И почему Юче так плохо себя чувствует? Охранник явно что-то знал, но юлил. Дескать, топливо добывают, что ж еще? А про Ючино состояние сказал очень странную вещь: мол, вы не переживайте, физически он здоров не хуже нас с вами, просто морально там тяжело… Больше мы от него ничего не добились.

На следующий день мы с Ариной отправились в экспедицию. Решили лично добраться до шахты и разузнать, что к чему. Прошли километра три по пустырю. Но путь нам преградил забор с пущенной поверху колючей проволокой. На воротах висел недвусмысленный знак — череп и скрещенные кости. За воротами скучали двое в камуфляже и в касках. Один, завидев нас, вскинул на плечо автомат.

— А ну стой! Стрелять буду!

— Мы просто посмотреть! — жалобно крикнула Арина. — У нас тут друг работает!

— А ну убирайтесь, чучелы! — прорычал солдат.

— Сам ты чучело, — не слишком громко ответила Арина.

Назад пошли не солоно хлебавши. Еще три километра… Поднимать ноги не было сил, кроссовки промокли в грязной жиже, у меня от постоянного холода разнылся зуб. Я вдруг поняла, что самое страшное в нашем тутошнем прозябании. Солнце! Здесь никогда не бывает солнца. С неба постоянно сыпется мокрая и холодная мерзость. Я так истосковалась по теплу, по свету… Где-то на пляже загорают беспечные люди, потягивая через трубочку «маргариту». Плещется ласковое море. Жара… Солнце припекает… Господи, если я выберусь отсюда, то упрошу родителей взять меня осенью с собой в Египет. Буду торчать на пляже с рассвета до заката. И на анимацию буду ходить. И на дискотеке плясать. Ныть не буду. Ну пожалуйста, выпустите меня отсюда…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});