Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Должно быть, выражение лица Горина напугало девочку.
— Нет, правда! — воскликнула она поспешно. — Честное слово, все обошлось ревом, нам потому и не поверили…
— Совсем?!
— Ну… — пальцами ног она смущенно ковырнула землю, — Папа ходил, смотрел. Только проволоки скрытные, а взрослые все поверху смотрят, а меня папа не взял… Ну, Тошку отругали, что линзу потерял, и меня, что в таком месте играли, еще врач приходил, мама с ним насчет моих фантазий советовалась, лекарство давали… Ну и все.
Последние слова дались ей нехотя, она отвела взгляд, смотрела мимо Горина даже с каким-то равнодушием на лице, словно то, о чем она говорила, уже не касалось ее. Горин спутал, не зная, как быть. Никакой Кант не задавал ему столь сложной задачи. То есть объяснение, конечно, было, даже не одно, но что толку! Понято, родители знали девочку лучше, очевидно, они были правы во всем, нельзя же верить в очевидную дичь, и если бы не его, Горина, проклятая привычка к всеохватности и всепроверке…
— Ладно, — он откашлялся, чтобы выиграть время и наконец решиться. — Вот пакость! Кстати, кто, кроме вас, сюда еще заглядывает?
— Никто, — сказала она чуть удивленно. — Ребят я предупредила, а взрослые сюда и так не ходят, зачем?
Действительно, зачем? Праздный вопрос! Мы сами избегаем тех мест, где вот так похозяйничали. Только дети снуют повсюду, только они везде находят что-то привлекательное и создают свой, отдельный от взрослых, мир.
— Так! Где же этих «проволок» больше всего?
— Ой! — она снова уцепилась за его руку. — Не надо…
«Не надо», потому что она боялась за него? Или опасалась Проверки своих фантазий? Горин заколебался. Гипотез, которые могли объяснить ее рассказ, было три, и все, кроме одной, не лезли ни в какие ворога, А правдоподобную, ту же самую, что избрали родители, подтверждать не хотелось. Особенно когда на тебя смотрит гордая и упрямая малышка, которая только что доверила тебе свой мир. Тот странный, для взрослого труднопостижимый мир, в котором осколок стекла становится звездой, у тряпичной куклы взаправду болит животик, асе превращается во все, глухая тень бурьяна оказывается преддверием сказочного леса, а проволока…
Но даже если гут не все фантазия, попробуй-ка, отличи! Неважно, что девочка говорит искренне, что для нее все правда. «Разве в моем детстве, — спросил себя Горин, — не было времени, когда я не сомневался, что коряга в саду — живая, а небо — медное? А почему медное, этого мне вся мудрость науки не смогла объяснить».
— Надо разобраться, — осторожно сказал он. — Ведь кто-то сюда может забрести? Такой же, как я, новичок… А тебя не окажется рядом.
Кажется, довод подействовал. Пальцы отпустили руку. Девочка глядела вопросительно, словно ждала чего-то, может быть, еще каких-то слов. Кивнув ей, он скорым уверенным шагом поднялся на бугор. Как бы там ни было, проверить не мешает.
Всюду рос цепкий бурьян, гуще в ямах, пореже на склонах, и там, где он не прикрывал глинистые оплывы, почва уже дышала сухим печным зноем. Нигде не было ничего особенного. Глаз уколол звездчатый блеск двух—трех осколков спектролита, в дальней яме истлевал распотрошенный блок полихордового движителя, матово синели пятна когда-то пролитого тиопсина. Носком ботинка Горин поддел какую-то ржавую железяку. Скукой веяло от этого места, и было тихо тишиной запустения.
Внезапно к отброшенной им тени бесшумно подкатилась другая, тоненькая, Горин обернулся в досаде.
— Ты здесь зачем? Я, кажется…
— Во-первых, вы ни словечком не запретили, — ее глаза смотрели обиженно, с вызовом, даже зло, — Во-вторых, вы так ходите…
Угадав его намерение, она отпрянула.
— Не словите! Думаете, я ничегошеньки не понимаю?
Мысленно Горин обругал себя. Строго-настрого не запретив ей следовать за собой, он тем самым дал ей понять, что не верит в опасность. И шел он в самом деле небрежно. И конечно, по мнению девочки, смотрел поверхностно. Как папа. Она, несомненно, тотчас представила, как чужой дядя, которому она доверилась, вынуждена была довериться, ничего не сыскав, станет утешительно гладить ее по головке и противным голосом убеждать, что фантазии все-таки надо отличать от реальности. Ее воображение живо проиграло эту пытку. Что тут страх перед «проволоками»!
Теперь ее прогнать было нельзя, невозможно.
— Ты права, — Горин вздохнул. — Конечно, с тобой куда легче найти эту дрянь. Но, понимаешь…
Он выразительно посмотрел на ее голые ноги.
— Ага! — сказала она, сразу все поняв и просияв. — Я думала, но это ничего, я тихонечко, следом, и на меня не напрыгнут.
Однако не так уж и силен ее страх…
— Ладно, ладно, показывай, куда смотреть и что делать?
Снова ему показалось, что вспомнить детство не так уж трудно. Всего несколько подсказок, и вот уже изменилась походка, он, крадучись, припадал к земле, трава стала вровень с лицом, он кожей ощущал накаты тепла и прохладу сырости, смотрел не в даль, как привык, не вообще, а видел ближнее, массу мелочей, которые, приобретя другой облик, уже не были недостойным внимания мусором. Тот же осколок спектролита поражал, когда дальний, в травяных дебрях просверк вдруг выдавал его сходство с укромным лесным озерком; синяя от тиопсина проплешина виделась сквозь бурьян клочком опаленной пустыни, над которой маревом дрожал химический ток испарений; когда же в чащобной неясности проступали контуры каких-то машинных штуковин, то своею странностью они надолго задерживали взгляд, который прежде равнодушно скользнул бы мимо, И как много диковинного открывал сам бурьян! И сколько было повсюду мелкой, снующей, копошащейся, прыгающей живности!
Философ, ведомый ребенком. Горин едва не рассмеялся при этой мысли. Ему давно не было так интересно, вернее забавно. Он даже забыл о цели поиска, да и была ли она? Теперешний взгляд на мир рассеял сомнения. Оставалось лишь найти те самые «проволоки», найти и понять, какое их свойство так напугало детскую душу. Впрочем, и тут не было загадки. Вокруг хватало останков эмбриотехники, а эмбриотехника — это квазижизнь, полужизнь, самосохраняющие себя киберы, что-то здесь могло двигаться само по себе, шевелиться, как оторванный хвост ящерки, бессмысленно и, может быть, долго. О, с таким миром, где, кроме живого и неживого, есть нечто третье, дети былых времен не сталкивались! Много ли тут надо воображению? Одна лишь возможность грядущих роботов и киберов в свое время пугала вполне взрослых и мыслящих людей. Каким парадоксом все это обернулось сейчас и здесь!
— Там… — выдохнула девочка. — Там!..
Горин быстро перевел взгляд туда, куда указывала ее рука. Сначала он ничего не увидел. Затем… Что-то тонкое, темное вильнуло в траве и скрылось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Третье Тысячелетие - С Златаров - Научная Фантастика
- Гея: Альманах научной фантастики - Владимир Губарев - Научная Фантастика
- Птица малая - Мэри Дориа Расселл - Боевая фантастика / Космическая фантастика / Научная Фантастика / Социально-психологическая
- Никитинский альманах. Фантастика. XXI век. Выпуск №1 - Юрий Никитин - Научная Фантастика
- Бойтесь ложных даров! - Дмитрий Вейдер - Научная Фантастика
- «Если», 2005 № 02 - Журнал «Если» - Научная Фантастика
- НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 18 - Владимир Михановский - Научная Фантастика
- НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 4 (1966) - Фред Хойл - Научная Фантастика
- Лучшее за год XXV.I Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Гарднер Дозуа - Научная Фантастика
- Фантастика 2002. Выпуск 1 - Сборник - Научная Фантастика