Донни Браско: моя тайная жизнь в мафии. Правдивая история агента ФБР Джозефа Пистоне - Ричард Вудли

океан, Левша.

— Давай-ка взглянем на него.

Мы едем на берег озера Мичиган.

— И это озеро? — открыл рот Левша. — Да это же невъебенный океан! По нему яхты ходят! Корабли! С каких хуев вы это озером называете?

— Это просто крупное озеро. Корабли сюда заплывают из Европы через путь Святого Лаврентия[35].

— Да ладно тебе. Донни, ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? Как, говоришь, озеро называется?

— Мичиган. А на другом берегу начинается штат Мичиган, он милях в пятидесяти отсюда.

— Ты точно уверен, что это не океан, или они его просто называют иначе? Охуеть! Ладно, мне нужны гребаные плавки, сядем у бассейна и перепиздим за дело еще разок.

Левше требовались пляжные шорты с рубашкой, и, разумеется, сам он ничего покупать не собирался.

— Тридцать третий размер по талии, — любезно сообщил он Конте. — Размер ноги — сорок два с половиной.

Конте отправился в торговый центр «Саутридж» и купил подходящие шмотки, затем мы уселись возле бассейна в мотеле. Левша потягивал свой любимый шпритцер и курил «Инглиш Овалс», которые он не выпускал изо рта с самого утра.

— Короче, милый городок, — подытожил он наконец. — Мне здесь нравится. Когда вернусь в Нью-Йорк, то передам нашим, что надо вписываться. Уверен, что получим зеленый свет на это дело. Тони, тут не жизнь, а сказка. Город еще, считай, нетронутый, мы тут полной грудью задышим, а тебя к успеху приведем. Ты справишься, и тебе еще завидовать все будут.

— Конечно, справлюсь, — подыграл Конте. — Увидите, как я могу упираться и получать то, что хочу.

— Не спорю, — кивнул Левша — Я уеду в Нью-Йорк ненадолго, а потом вернусь сюда, чтобы повстречаться с ребятами, которые сейчас развлекаются в кабаках Майка.

На следующее утро Тони с Левшой довезли меня до аэропорта Милуоки, откуда я вылетал в «Калифорнию» навестить «подружку в больнице». Потом Тони повез Левшу в аэропорт «О’Хара», откуда Левша вылетал в Нью-Йорк.

— Думаешь, у Донни с той девочкой все серьезно? — Тони между делом спросил у Левши.

— Я знаю, что он без ума от нее. Но Донни не из тех, кто готов остепениться.

Я не был дома три недели. Когда я позвонил жене, чтобы предупредить о своем приезде, она рассказала, что в доме напротив случился страшный пожар. Сильный ветер разносил искры во все стороны, поэтому ей пришлось вместе с соседями тушить крыши всех близлежащих домов, включая нашу. Все перепугались до смерти.

Я вылетал в пятницу, 23 июня. Прибытие ожидалось в 3:45. Как обычно, жена пообещала меня встретить, но судьба распорядилась иначе.

10

Авария

Я приземлился в аэропорту своего города, но вместо супруги меня на выходе ждал агент, с которым мы были шапочно знакомы. Он не стал тянуть: «Твоя жена попала в аварию». Лобовое столкновение, обеими машинами управляли женщины очень схожей внешности, одна чуть моложе другой. Молодая погибла. Агент не знал, кто из них моя жена. Он говорил еще что-то, но я уже ничего не слышал.

Мы бросились в больницу. Оказалось, моя жена выжила, но попала в реанимацию в критическом состоянии. Ее подключили к аппаратам и трубкам, на глаза наложили повязку: обе роговицы изрезало осколками. На лице не осталось живого места от рассечений. Запястье и ключица были сломаны, легкое пробито. Пришлось подключить бедняжку к аппарату искусственной вентиляции. Говорила она с огромным трудом, а видеть не могла совсем, только сжимала мою руку.

Все наши дочери приехали в больницу. Младшей на тот момент было девять лет, и, увидев маму в таком состоянии, она испытала приступ тошноты и убежала в уборную. Двум другим было тринадцать и пятнадцать. Я обнял их и выдавил из себя улыбку, пытаясь сделать вид, что все в порядке.

Жена кое-как рассказала, что авария случилась по пути в аэропорт. Другая девушка вырулила на встречную полосу, объезжая внезапно остановившуюся машину, и прилетела прямо в лоб жене. Та смогла выбраться из салона и отползти на обочину, опасаясь, что машины загорятся и взорвутся. Почувствовав бульканье в груди, она, будучи медсестрой, поняла, что пробила легкое. К ней подбежали две женщины, видевшие аварию, и жена положила голову на колени к одной из них, чтобы хоть как-то дышать. Ее контактные линзы, раздробившись, врезались в глаза. Она думала, что потеряла один глаз, а то и зрение полностью. Она попросила одну из свидетельниц взять из машины блокнот, найти в нем номер моего рейса и позвонить в ФБР, чтобы какой-нибудь агент встретил меня. Затем она попросила позвонить нашим друзьям, у которых тогда гостили наши дочери. К тому моменту наконец приехала скорая и забрала ее в больницу.

Жена была в шоке от боли и произошедшего. Когда я к ней прибыл, она еще не знала, что вторая пострадавшая погибла, а у меня язык не повернулся рассказать ей такую новость. Чуть позже приехала подруга жены, Джинни, и я вышел в коридор. Джинни рассказала жене, что видела меня плачущим, и впоследствии жена часто повторяла: «Жаль, я этого не видела. Никогда не видела, как Джо плачет».

Я остался с ней в больнице. Младшая дочь была настолько подавлена, что даже не могла навещать маму: она просто отправляла ей коротенькие записки.

На следующий день старшие дочери отправились на машине домой. Та, которой было уже пятнадцать, недавно сдала на права. Они едва успели отъехать от больницы, как им в бок влетела машина — другой водитель не уступил дорогу, нарушив правила. Обеих девочек тоже отвезли на скорой в больницу.

Медсестры из отделения экстренной помощи сразу узнали девочек и вызвали меня к ним. Я сказал жене, что хочу купить колы и прогуляться. Не мог же я сказать, что наши дочери тоже попали в аварию! Но она сразу почувствовала, что не все в порядке:

— Они не придут сегодня вечером?

Мне пришлось соврать:

— Их завалили домашними заданиями. Пусть позанимаются дома.

Девочки не пострадали, отделались царапинами и парой шрамов. Их быстро выписали. Родители жены прилетели еще после первой аварии, поэтому они взяли девочек на себя.

И вот, после всего, я сидел и думал: какого черта? Где я нагрешил? Работаю как проклятый с лета 1976 года, сейчас лето 1978-го. Убил два года, последние два месяца вообще дома не был. И за какие-то два дня от моей семьи могло остаться одно воспоминание.

Жаль, что обстоятельства не позволяют побольше рассказать о моих близких: как они выглядели, откуда были родом, с кем дружили, где мы жили. Я