Вендетта по-русски - Сергей Гайдуков

— А оплатить? — обиженно произнес бомж. — Информация — самый дорогой товар.

— Да что ты? — не поверил я и дал бомжу десятку.

— Самый дорогой! — настойчиво повторил бомж.

— Допустим, — сказал я, не торопясь залезать в «Шевроле». — А откуда ты знаешь Кожухова?

— Никакого Кожухова я не знаю, — замотал головой бомж.

— Хозяина этого дома, — пояснил я.

— А, так бы сразу и сказал. Он мне бутылки пустые отдает. Много у него бутылок, праздники все время у него… Правда, бутылки хреновые. Импортных много, не принимают их нигде. Я уж ему говорил — потребляйте отечественную продукцию, так и Ельцин призывал…

— А Кожухов что? — усмехнулся я.

— Не слушает, падла, — махнул рукой бомж и протянул ладонь, куда я опустил еще одну десятку. — Это уже лучше. «Золотая антилопа», не перепутай.

За углом, налево.

— А как он выглядит?

— Хорошо выглядит, падла, чтоб я так жил, как он живет, — посетовал бомж. — Сразу его заметишь: лысый такой мужик, в черной коже все время ходит, и друзей всегда с ним полно. Просто спросишь там Василия, тебе покажут…

И мне действительно показали. И дело было даже не в самом Кожухове, который в действительности оказался бритым наголо мужчиной с резкими чертами лица, в черной кожаной куртке. Дело было в тех людях, которые сидели за одним столиком с Кожуховым. Как же они мне обрадовались, сволочи.

25

Мне сразу не понравилось в «Золотой антилопе»: душно, слишком яркие светильники на стенах, слишком плохая музыка. Не говоря уже о людях, которые проводили там время.

Я тронул за плечо тощего и бледного как смерть официанта. Тот отреагировал весьма примечательно:

— «Кокс» у бабы за крайним правым столиком, а «колеса» могу сам толкнуть.

— Спасибо, позже, — ответил я. — Кожухов здесь? Вася?

— А, Кожаный, — сказал официант, ухмыльнувшись. — Конечно, вон он, расслабляется с пацанами…

А вот это уже было плохо. Потому что эту кличку — Кожаный — я уже слышал. Кожаный был сравнительно новым человеком среди вожаков небольших, рвущихся наверх банд. Они еще не урвали свой кусок, а поэтому были особенно наглыми, жестокими и агрессивными. Как-то я разговаривал с Гариком, и тот помянул банду Кожаного как одну из наиболее перспективных. Если тут можно употребить это слово.

Теперь стало понятно, что все-таки было на уме у Васи Кожухова.

Официант ткнул пальцем в группу людей за дальним столиком, я увидел отблеск света на идеально выбритой голове одного из этих людей, и понял, что это, вероятно, и есть тот, кто мне нужен. Бывший сотрудник ФСБ Кожухов. Но я не спешил познакомиться с ним и задать ему кое-какие вопросы. Теперь я уже не спешил. А потом они увидели меня и обрадовались. Я понял, что напрасно оставил пистолет в машине под сиденьем, И бежать за ним было уже поздно.

— Я, блин, глазам своим не верю, — произнес Гоша, тяжело разворачиваясь в мою сторону. — Это же тот самый пидор. Из-за которого я руку сломал. Вася, посмотри.

— Ну-ка, — Кожухов поднял на меня глаза: пристальный, угрюмый взгляд оправдал мои худшие ожидания. — Ты уверен, Гоша? Это тот самый?

— Ну так! — Гоша, разволновавшись, задел загипсованной рукой стол и поморщился от боли. — Эта самая рожа! Пацаны, вы же помните? — спросил он сидевших рядом парней.

— Привет, — сказал я им. Это были те самые два деятеля, которых я знакомил с особенностями конструкции штыковой лопаты во дворике бара. Они на удивление хорошо выглядели. И почему-то злились на меня.

— И Милка его вспомнит, — продолжал перечислять свидетелей Гоша. — Милка! Ну-ка, вали сюда! Из-за крайнего правого столика поднялась высокая брюнетка в красном коротком платье. Слишком худая, чтобы носить такие декольте. Ну и сигарета между тонких пальцев, естественно.

— Что надо, Гошуля? — жеманно поинтересовалась она.

— Помнишь вот этого гада? — Гоша мотнул головой в мою сторону. — Когда у Рафика день рождения был, помнишь?

— Допустим, — процедила она и выпустила колечко дыма. — Я тогда два ногтя сломала об чью-то рожу. А вообще, клево тогда развлеклись…

— Это тот самый? — спросил Милку Кожухов.

Я обернулся и увидел, что в дверях уже стоит официант и какой-то плотный бородатый мужик. Официанта я бы смел в сторону, но в бородаче я бы неминуемо застрял. Вариант с бегством отпадает. Придется придумать нечто другое.

— Вроде он, — лениво произнесла Милка и потащила свое вихляющее в тазовой области тело обратно за столик.

— Опознание проведено, и большинством голосов личность этого товарища установлена, — подытожил Кожухов, а Гоша плотоядно усмехнулся. — Намеки излишни. Рома! — Это адресовалось официанту. — Закрывай заведение. Здесь будет частная вечеринка. Посвящается Рафику, которого нет среди нас. И Гоше, у которого до Сих пор большие проблемы с игрой в бильярд.

— А у меня потом обыск был! — напомнила, о себе Милка. — Я тоже в претензии к этому типу.

Официант выталкивал на улицу посетителей, которые, правда, не особенно возмущались, чувствуя, что в «Золотой антилопе» сейчас начнется совершенно особое мероприятие. Я услышал щелчок замка за своей спиной. Теперь посторонних здесь не было. Я взял у ближайшего стола белый пластиковый табурет и уселся на него посреди бара. Расстегнул плащ, закинул ногу на ногу.

— Ты особенно тут не рассиживайся, — посоветовал Кожухов. Гоша и другие парни вылезли из-за стола. У меня стала подрагивать левая икра. — Можешь произнести прощальное слово, — предложил Кожухов. Он был чертовски любезен.

И я не стал отказываться от предоставляемой возможности. Я откашлялся и сказал:

— А вот интересно, это не вы, ребята, подорвали офис Гиви Хромого?

После этого всю компанию можно было отправлять в театр — играть массовку в финальной сцене «Бориса Годунова». Они заткнулись.

26

Гоша даже сел на место и как-то осторожно взглянул на Кожухова. Тот вытянул из кармана солнцезащитные очки, нацепил их на нос, посмотрел на меня через стекла. Вряд ли теперь я понравился ему больше.

— Так, — сказал Кожухов. — Это уже интересно. Сыч, я буду очень тебе признателен, если ты возьмешь этого типа на мушку.

— Запросто, — сказал Сыч и прицелился в меня из пистолета.

— Ой-ой, — сказал я. — Какой кошмар. Я могу сбегать к машине за своим «ТТ», и тогда мы будем целиться друг в друга, одновременно разговаривая по душам часа полтора. Это очень модно в нынешнем сезоне.

— Хрен ты куда побежишь, — ответил Гоша, снова вставая со стула. — Потому что я сейчас тебе ноги повыдергиваю…

— Погоди, — сказал Кожухов. — Что ноги? Ноги ты всегда успеешь выдернуть, хотя это будет и непросто с одной здоровой рукой. Мне интереснее услышать про Гиви Хромого. Что там насчет офиса?

— Кто-то подорвал офис Гиви Хромого, — сообщил я. — Не так чтобы сильные разрушения были, но любимый коврик Гиви запачкали. Он теперь в бешенстве…

— Коврик или Гиви? — уточнил Кожухов.

— Оба. Ребята Гиви поймали какого-то оболтуса, который вроде оставил в офисе зажигалку с парой граммов пластида…

— Даже так? — Кожухов подался вперед.

… но когда я вчера расставался с Гиви, этого террориста они еще не разговорили.

— Ага, — кивнул Кожухов, откидываясь на спинку стула.

— … потому что этот пацан все время теряет сознание. Ну, как только он придет в себя…

— Я понял, спасибо, — сказал Кожухов и посмотрел на Гошу. За стеклами очков его глаз не было видно, но Гоша вдруг загрустил. — Так тебя послал Гиви?

— Нет. Меня никто не посылал. Я человек вольный. Вот захотелось мне сюда наведаться, я наведался. Рассказал про дела Гиви Хромого. Потом встану и уйду.

— А хрен тебе! — не сдержался Гоша.

— Спокойнее, Гоша, — снова посмотрел на него Кожухов. — Тебе как раз не мешало бы помолчать. Деятель, блин… — Кожухов вспомнил про стоящий перед ним бокал с пивом и залпом допил содержимое. — Тебя как зовут? — спросил он меня.

— Константин, — ответил я.

— А меня Вася зовут, — сообщил Кожухов.

— Я знаю, — сказал я. — Я много чего про тебя знаю, Вася.

— Например? — криво улыбнулся Кожухов. — Расскажи что-нибудь. Чтобы я понял, какого черта тебе здесь нужно.

— При всех? — Я кивнул на Гошу, Сыча с пистолетом в вытянутой руке и остальных.

— А что? У меня от своих парней секретов нет, — заявил Кожухов. Очень опрометчиво заявил.

— Хорошо, — сказал я. От Николая Николаевича давно вестей не было?

Вся компания уставилась на Кожухова. Посмотреть было действительно на что. Кожухов снял очки, протер стекла, снова их надел. Потом снова снял. И убрал в карман. Помассировал подбородок. Нахмурил брови. Потом резко встал и, не глядя в мою сторону, буркнул:

— Пойдем, Костя, поговорим.

— Один на один? — уточнил я.

— Само собой, — Кожухов показал на неприметную дверь за стойкой бара. — Туда пойдем.