«…Или смерть?» Дворовый Катехизис Русского человека - Андрей Кочергин

Наши слабость и греховность – самые главные противники на пути обретения истинного смысла жизни. А в великих целях заключена возможность великих Побед. У никчемных людей и противники ущербны. У Русского Православного человека противники всегда были великими, так было всегда – в силу того, что Российская империя столь обширна и грандиозна, что иначе как с Наполеоном, с Гитлером, шведами или с монголами мы ни с кем и не воевали, если не считать еще так, «по мелочи», – турков и поляков.

Дело и поставленная цель – я настаиваю на этом – вполне могут создать человека. Воплотить то, без чего сложно было бы представить ту или иную личность. Но при этом я опять же категорически настаиваю на том, что любое дело, любой поступок, бизнес или служба – это прежде всего решение внутреннее, то есть идеальная составляющая человека, воплощаемая им в материально осязаемом виде. Мы сначала решаем, как нам поступать, а уже потом поступаем, и это решение сообразуется с внутренним миром человека. Вот почему я говорю, что духовная составляющая первична всегда, и не дело рождает Дух, но взрощенный Верой Дух созидает поступок.

Чем не пример для Православного человека – призыв поставить Бога на первое место, и тогда всё остальное встанет на свое? (с).

Так вот, поставим Бога на первое место. Вернем Веру в Него туда, где она была у Русских людей тысячу лет. Вытащим ее с тех задворков, куда ее загнали господа коммунисты, а мы, идиоты, соглашались с этим, и теперь расхлебываем то, что извращалось семьдесят лет. Отречемся же от того предательства Веры, того убийства нашего Духа, подмены ценностей, в которых мы все виноваты, но в которых мы, по гордыне нашей глупой, еще не покаялись. Нет на сегодняшний день покаяния в Душах наших и это ужасно. Потому покаяние, как признание собственной ошибки перед Богом, позволяет надеяться, что подобные вещи не повторятся в будущем.

А нет покаяния – значит, и виноватыми не были? Но мы виновны! Я конкретно виноват! Это как с первородным грехом: я не взрывал церкви, не расстреливал священников, но что я сделал, чтобы этого не произошло? Да, я был тогда маленьким и не мог противостоять злу в том возрасте, и не осуждал этот ужас. Но что я сделал сегодня, чтобы всё это не повторилось вновь? В полной ли мере потрудился я для Великого Народа своего и Веры Его святой? Не уверен! Совершенно в этом не уверен, а значит – покаяние и смирение. И отдача своей жизни и судьбы в руки Бога и понимание, что Воин Христов – это человек, сражающийся прежде всего с грехом, и прежде всех грехов – с грехом хулы на Господа. Той самой хулы, которая лилась все эти семьдесят лет, и мы были очевидцами всего этого, и по сути дела унылыми соучастниками.

Православный человек – это воин, пришедший в этот мир сражаться с грехом и людьми, попирающими господа

«Но раз у нас зашла теперь речь о хуле, то я хочу просить всех вас об одной услуге, взамен этой речи и рассуждения, – именно, чтобы вы унимали в городе тех, кто богохульствует. Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутье или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет ударить его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом; и если обвинят тебя, повлекут в суд, иди. И если судья пред судилищем потребует ответа, смело скажи, что он похулил Царя ангелов, ибо если следует наказывать хулящих земного царя, то гораздо больше оскорбляющих Того (Царя). Преступление – одного рода, публичное оскорбление, обвинителем может быть всякий, кто хочет. Пусть узнают и иудеи и эллины, что христиане – хранители, защитники, правители и учители города; и пусть то же самое узнают распутники и развратники, что именно им следует бояться рабов Божиих, дабы если и захотят когда сказать что-либо подобное, оглядывались всюду кругом и трепетали даже теней, опасаясь, как бы христианин не подслушал, не напал и сильно не побил».

Святой Иоанн Златоуст. Гомилия «О статуях» (I, 12)

«Если неверные еретики не прельщают никого из Православных, то не следует делать им зла и ненавидеть, когда же увидим, что неверные и еретики хотят прельстить Православных, тогда подобает не только ненавидеть их или осуждать, но и проклинать, и наносить им раны, освящая тем свою руку… Таким образом, совершенно ясно и понятно воистину всем людям, что и святителям, и священникам, и инокам, и простым людям – всем христианам подобает осуждать и проклинать еретиков и отступников, а царям, князьям и мирским судьям подобает посылать их в заточение и предавать лютым казням».

Святой Преподобный Иосиф Волоцкий

Интервью на тему «Православие и религиозный выбор»

–  Андрей Николаевич, как случилось так, что в последние годы вы все больше становитесь известны не только как брутальный, колоритный тренер, а как поборник Православия? Что изменилось в вашей жизни за это время, что вы все больше своих времени и сил посвящаете религиозной проповеди? Тот ли вы все еще человек, образ которого известен широкой публике по книге «Мужик с топором», или уже в чем-то другой?

– У господина Гегеля есть замечательный диалектический закон, который называется «отрицание отрицания». Это когда мы, находясь в развитии, происходим из предыдущей нашей формации, при этом видоизменяясь. Поэтому когда меня спрашивают, тот ли я парень, который написал «Мужика с топором», думаю, что могу ответить: парень то я тот, но книгу эту написал бы сегодня уже пожестче, уже без всяких этических реверансов. Что со мной за это время случилось? Случилась совершенно объективная вещь: когда загорается ваш дом – тот факт, что вы скрипач или, предположим, слесарь, уже не играет абсолютно никакой роли. Дом горит, надо его спасать – и вы становитесь пожарным. Я стал «пожарным» потому, что неожиданно, с разных сторон, при мне стали оскорблять Православную Веру.

Поначалу, как человек не вполне опытный в этих вещах (а сложно иметь опыт, не имея практического соприкосновения с этими грязными проявлениями), я старался не обращать на это особого внимания… Диавол, очевидно, решил, что мое молчание – признак моей вялости, и стали появляться одно за другим грязные критические замечания по поводу именно моего вероисповедания, которое всегда было для меня делом очень личным, говорить о котором публично у меня не было причины.

Был вполне уверен, что в нашей стране хватает настоящих проповедников, священников, архиереев, которые, являясь профессиональными богословами, являясь Патриотами по умолчанию, понимают в этом явно больше, чем я, твердо стоят на страже Православия, а значит, ведут духовную брань с грехом и в том числе с богоборческими проявлениями. Но вдруг оказалось, что людей, которые готовы были бы встать на позицию воинствующего Православия, ничтожно мало. Хотя именно митрополит Кирилл, будущий Святейший Патриарх, безоговорочно и публично определил в одной из передач: Православие – религия воинствующая, потому что она сражается с грехом, хула на Господа нашего и Церковь Его – есть ли больший грех?

Сегодня люди, грешащие хулой на Бога, не получают достойного отпора. Более того, мои единоверцы, при которых эта хула свершалась, вели себя с непозволительной скромностью, если не сказать трусостью. Я дал отпор, как умел, раз, ответил два, на меня обрушились потоки помойной критики. Будучи человеком дерзким и крайне агрессивным в отстаивании своего миропонимания, я ввязался в эту драку. А ввязавшись в нее, понял, что возможно именно для этого я и появился на этот свет.

Называть себя проповедником было бы, наверное, слишком высокомерно с моей стороны, потому что проповедник – это человек, наделенный профессиональной обязанностью или даром проповеди, который имеет на свою проповедь некое моральное право. А я всего лишь Православный парень, грешный и малограмотный, который не готов молчать тогда, когда его Вера поносится столь цинично, нагло и бессовестно, когда Родина задыхается, утонув в смуте. В этой связи я – всего лишь Русский человек, который хочет остаться Русским человеком, как понимали это слово мои деды – казаки Православные, Воины Христовы.

И вдруг оказалось, что мои нескладные слова, мои простые, но выстраданные годами убеждения, мои представления о Вере, часто совершенно «дворовые», оказались очень близки и нужны обычным людям, таким же, как я, которые хотели услышать о Боге от единоверца-мирянина. Людям, которым нужна «сермяжная правда», которая подается человеком пусть не самым достойным, но зато понятным, в силу того, что я такой же, как они, парень из «их двора». А затем я принял приглашение, когда меня в первый раз позвали прочесть лекцию в Саратове. Я очень благодарен пригласившим меня людям, которые в первый раз сподвигли меня говорить о Православии с монахами, с Православными священниками и семинаристами, что с моей стороны было очевидной авантюрой, но не гордыней. Тем не менее, никто из моих слушателей не остался без понимания того, что я хотел сказать, да и критики особой в свой адрес я не услышал. Видимо, слова, которые я тогда нашел, были верны с житейской, Православной точки зрения. С точки зрения человека, находящегося в миру, я говорил о том, как Православие, как моя Вера в Бога помогает мне каждый день, как она позволяет мне чувствовать себя человеком, позволяет добиваться того, чего я достиг своим трудом.