Рейтинговые книги
Читем онлайн Стальной век: Социальная история советского общества - Вадим Дамье

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 83

Осуществление широкомасштабной индустриализации было немыс­лимо без повышения образовательного уровня населения. Неграмотные, неподготовленные работники не могли работать на современных станках и машинах, не в состоянии были прочесть инструкции и даже указания вла­стей. Согласно переписи 1926 г., лишь 45,2% населения старше 9 лет от­носились к категории «грамотных» (в сельской местности - 30%)[357]. По­этому власти резко ускорили осуществление мер, получивших официальное название «культурной революции». К ним относились ликвидация негра­мотности, внедрение обязательного всеобщего начального образования на языках народов Союза, увеличение числа учебных заведений всех уров­ней, создание новой, верной властям интеллигенции.

В 1930 г. было введено всеобщее начальное образование. В 1937 г. в на­чальных и средних школах обучалось 28 млн. человек (в 1914 г. - 8 млн.), в высшей школе - 542 тысяч (в 1914 г. - 112 тысяч)[358]. За годы второй пя­тилетки были построены 19 тысяч новых школ. Открывались театры, кино, музеи, библиотеки, дворцы культуры и т.д. По данным переписи населе­ния 1939 г., число грамотных в возрасте старше 9 лет выросло до 76,7%[359].

Задача обучения рабочих рук и кадров для индустриальной державы была, в основном, решена.

Со второй половины 1920-х годов лингвисты приступили к разработке систем письменности для «бесписьменных» народов. Обычно они созда­вались на латинской основе. На латинскую графику переводились вначале и письменности, пользовавшиеся арабским письмом (аналогичную «мо­дернизацию» и «европеизацию» провел режим Ататюрка в Турции). Но в 30-е гг. произошел поворот к русификации, латинская система письма сме­нялась на русский алфавит. Тюркские языки были переведены на латин­скую графику в 1939 г.

Одной из задач режима было смещение прежних кадров «старых специалистов», которым он не доверял, считая недостаточно лояльными. В 1928-1931 гг. власти вели ожесточенную кампанию против «буржуаз­ных специалистов», которые были обвинены в «правом уклоне». Только за 1928-1929 гг. были отстранены от выполнения обязанностей 138 тысяч слу­жащих (11% общего числа); до 1933 г. отстранения коснулись еще 153 ты­сячи служащих. Только в Донбассе половина кадровых работников пред­приятий была смещена или арестована. На железных дорогах за первые полгода 1931 г. было «разоблачено» 4,5 тыс. «саботажников». Власти орга­низовали ряд процессов над специалистами («Шахтинское дело», суды над работниками ВСНХ, предполагаемыми членами «Крестьянской трудовой партии» и «Промпартии»). Тем самым, по словам французского историка Н.Верта, «был найден «козел отпущения»» за срывы в экономике, «застав­ляли молчать кадровых работников, не поддерживавших политику уско­ренной индустриализации» и «ставили в пример другим бдительность и эффективность новых пролетарских кадров»[360].

Смещенные представители технической интеллигенции усиленно за­менялись «выдвиженцами» «от станка», на преданность которых режим мог рассчитывать. Между 1928 и 1932 гг. количество мест на «рабочих фа­культетах» в учебных заведениях выросло с 50 тысяч до 285 тысяч. Более 140 тысяч рабочих получили руководящие технические и управленческие посты, к 1932 г. 50% руководящих кадров в промышленности составили «выдвиженцы». Около 660 тысяч рабочих-коммунистов ушли в служащие, управленцы или на учебу. В начале 1932 г. около 233 тысяч бывших рабо­чих проходили обучение или курсы повышения квалификации. Всего за период первой пятилетки было «выдвинуто» около 1 млн. человек[361]. Это была основа новой, «сталинской» интеллигенции.

Однако реальность быстро показала, что уровень знаний и квалифика­ции «выдвиженцев» все еще недостаточны. И режим в очередной раз - до поры - отступил. 23 июня 1931 г. Сталин провозгласил «шесть условий», прекратив форсированную «кадровую революцию». Он осудил «спецеедст- во» и призвал к «большей заботе» о «старых специалистах». 40 тысяч ра­бочих - «выдвиженцев» были возвращены на производство. Власти отме­нили большую часть стипендий и предоставление за счет предприятий 2 часа в день на обучение рабочих. Ограничения на доступ детей старых кадров к высшему образованию были ослаблены или отменены[362].

Все это, разумеется, не заставило режим в принципе отказаться от формирования новой, послушной ей технической и творческой интелли­генции. Уже упоминавшийся шахтер-эмигрант «И.Волго-Дунайский» рас­сказывал, как на шахте, где он работал в 1930-е годы, управляющий «на­чал очищать себе дорогу от тех инженеров, в основном беспартийных, которые мешали ему «развернуться»». Только с 1934 по 1936 гг. он «вы­гнал из своей шахты 34 главных инженера и их помощников, в большин­стве с высшим образованием и многолетним стажем в горной работе. Как ярый большевик, доверенный партии и правительства, он хотел показать большую добычу угля «болыпевицкими темпами», то есть не считаясь с тем, что выйдут механизмы из строя и будут никому ненужные человече­ские жертвы. Инженеры на это не соглашались, а потому и получали... по шапке». Только когда в 1939 г. на шахту прибыл молодой инженер, состо­явший в партии, управляющий нашел с нем общий язык. Они «секретно договорившись с представителями плановой комиссии, добились для шах­ты заниженного плана добычи угля, поэтому норма эта всегда перевыпол­нялась... Но за перевыполнение плана получали премии несколько чело­век: управляющий, три инженера, начальники участков, их помощники, секретарь и помощник партячейки, председатель и помощник профсоюз­ного комитета»[363].

Гигантская волна кадровых перемещений, чисток и новых «выдвиже­ний» прокатилась в годы «большого террора» в 1936-1938 гг.

В отношениях с работавшей на нее интеллигенции сталинский режим прибегал к методу сочетания кнута и пряника. Террор второй половины 30-х годов больно ударил по творческой и научной интеллигенции. В то же время художественная, писательская и научная элита пользовались мате­риальными привилегиями, немыслимыми для простого человека «страны Советов». В 1936 г., когда средняя зарплата в СССР составляла 231 рубль в месяц, 251 писатель зарабатывал от 500 до 2000 рублей в месяц, 50 - от 2000 до 6000 рублей в месяц и, наконец, 14 наиболее видных - свыше 10 ты­сяч рублей в месяц[364]. Не удивительно, что верхушка интеллигенции со­храняла лояльность по отношению к сталинскому режиму. Н.Мандель- штам, жена репрессированного поэта О.Манделыптама, вспоминала: «Жители нового дома с мраморным, из лабрадора подъездом понимали значение тридцать седьмого года лучше, чем мы, потому что видели обе стороны процесса. Происходило нечто похожее на Страшный суд, когда одних топчут черти, а другим поют хвалу. Вкусивший райского питья не захочет в преисподнюю. Да и кому туда хочется?.. Поэтому они постано­вили на семейных и дружественных собраниях, что к тридцать седьмому надо приспосабливаться»[365].

Как бы то ни было, режим модернизации не мог обойтись без работ­ников умственного труда - «старых» или «новых» (хотя постановление 1940 г. о введении платного образования должно было ограничить их число). Следовало, во-первых, определить их место в новой социальной системе, а, во-вторых, не допустить их единства с работниками физического труда в отстаивании интересов наемных тружеников в противовес правящей элите. По существу, политика властей была нацелена на то, чтобы посеять рознь между различными категориями трудящихся. При принятии конституции 1936 г. Сталин категорически отверг предложения записать в основном до­кументе, что СССР является государством не только «рабочих и крестьян», но и «трудовой интеллигенции», пояснив, что та «является прослойкой, а не классом»[366]. В художественных произведениях и обыденном сознании по существу поощрялось третирование интеллигенции - от традиционного вы­смеивания интеллигента в образе странноватого чудака и до навешивания на целый социальный слой политических ярлыков («гнилая интеллигенция»), отлучения его от народа и даже физического истребления. Постоянно под­черкивалось, что интеллигент - это нахлебник на народной шее, что он «не производит материальных благ» и потому имеет перед людьми физическо­го труда одни лишь обязательства. В то же самое время, лица умственного труда в целом получали в 1930-х гг. большую зарплату, чем те, кто был за­нят на производстве. Все это порождало глубокие и незаживающие соци­альные обиды. Взаимное натравливание интеллигенции и рабочих было одним из ключевых факторов устойчивости сталинской модели[367].

Правящий режим стремился установить полный, тоталитарный кон­троль над областью образования, культуры и превратить ее в средство пропа­ганды и восхваления власти и ее «вождей». В рамках унификации культуры и искусства 23 апреля 1932 г. ЦК ВКП (б) принял постановление «О пере­стройке литературно-художественных организаций», которое ликвидировало все имевшиеся творческие объединения. По диктату ЦК создавались единые творческие союзы по профессиям - писателей, композиторов, художников, архитекторов и т.д. Все издания отдельных групп ликвидировались вместе с ними[368]. Был утвержден единый, обязательный для всех художественный метод так называемого «социалистического реализма», любой творческий поиск, выходящий за эти узкие рамки преследовался как «формализм» и «авангард». «Культурная революция» по-сталински оказалась, таким обра­зом, также завоеванием и подчинением культуры сталинизмом.

1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 83
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Стальной век: Социальная история советского общества - Вадим Дамье бесплатно.
Похожие на Стальной век: Социальная история советского общества - Вадим Дамье книги

Оставить комментарий