Нам не страшен Хуливуд - Роберт Кемпбелл

– И вы хотите, чтобы его вам выдали? – спросил Канаан.

– Ну, это ведь процедура длительная. – Беллерозе криво усмехнулся. – Есть способы и побыстрее.

– Как, например?

– Не знаю. Я бы допросил этого сукина сына с пристрастием, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Но здесь не ваша юрисдикция.

– Я хочу сказать, что это могло бы стать одолжением или, допустим, сделкой – в зависимости от того, как вы сами к этому относитесь. Мне бы не хотелось действовать сугубо формально. Подавать запрос, и тому подобное.

– И поэтому вам нужна подстраховка кого-нибудь из нашей полиции на случай, если вы оступитесь и сломаете ногу.

– Нечто в этом роде. Мне было известно, что у этого Свистуна имеется в дружках умный сыщик.

– Это он меня так отрекомендовал?

– Что ж, если события начнут развиваться по принципу домино, то мне потребуется только этот Баркало и его пистольеро. А. все остальное достанется вам.

– А как мы воспользуемся принципом домино? – спросил Свистун.

– А как им пользуются? Надо малость подтолкнуть.

Он положил на стол алюминиевый туб. Уистлер опустил руку на алюминий. Тот был влажен и холоден.

– Сухой лед, – пояснил Беллерозе.

– Господи, – выдохнул Свистун.

А Беллерозе сидел с такой невозмутимостью, словно в тубе не было ничего, кроме продуктов, которые он взял с собой в дорогу.

– И это не единственный сюрприз, который я припас, собираясь в путь.

Глава тридцать вторая

На следующий раз, когда «мерседес» проехал мимо «Милорда», Свистун уже поджидал его и дал отмашку. Когда машина остановилась, брызги из-под переднего колеса окатили ему башмак. Водитель, подавшись вперед, открыл пассажирскую дверцу. Свистун забрался в машину.

– Не больно-то тебе повезло, а, Шелли?

Шелли Поуп был продюсером. Он имел доступ к половине самых красивых тел во всем городе. Актрисы ради мало-мальски разумного предложения были готовы на самые акробатические трюки. Молодые сотрудницы административных отделов норовили в этом отношении перещеголять актрис. Случайные прохожие с радостью совали визитки с номером домашнего телефона. Жена Поупа гордилась тем, что ее мужу не составило бы труда переспать не с одной из них. Она и понятия не имела, что ее Шелли вздыхает по сопливым мальчишкам.

– Под таким дождем никто не выходит из дому, – пожаловался Шелли.

– Ребятам просто везет. Эй, погоди-ка. Смотри, что за сосунок! И как похож на продрогшую крысу.

– Слишком старый. Ему, должно быть, четырнадцать.

– Да уж, развалина!

– И вообще это девочка!

– Как ты их различаешь? Вот что называется: взгляд знатока. О Господи. Если я не ошибаюсь, тебе нравятся мальчики-десятилетки?

– Странные у вашего брата идеи. Ты что же думаешь: я мотаюсь по городу и клеюсь к малышам?

– Нет, Шелли. Ты находишь их и вставляешь им в попку. Это большая разница.

– Ради Бога, да маленькие засранцы сами высыпают на улицу, помирая с голоду и со скуки. Пойти им некуда. Друзей у них нет.

– Не считая тебя, правда, Шелли?

– Вот именно, не считая меня. Я покупаю им одежду. Я их кормлю. Я даю им деньги.

– А три часа спустя высаживаешь их на улице, чтобы они оказались предоставлены самим себе?

– Я не сутенер.

– Это верно. Ты их не продаешь и ни к чему не принуждаешь. Ты их всего лишь покупаешь. А ты когда-нибудь имел дело с теми, кто их принуждает и продает?

– А когда ты в последний раз перевел тысячу баксов в Фонд детства?

– Я? Никогда.

– Вот и оставь это. Мне моральной оценки не надо. Я сам себе моральная оценка. Я в этом году председательствовал на благотворительном обеде Фонда. Мы собрали пятьдесят тысяч на детский приют.

– А сколько ты собрал на другом благотворительном обеде? В пользу СААЛМиМ?

Поуп нажал на тормоза, и машина описала кривую на мокром асфальте. Потом прибавил газ и понесся дальше.

– Поосторожней, Шелли, – сказал Свистун. – Ты же не хочешь, чтобы мы впились в дерево. Прервутся две перспективные карьеры.

– Что такое СААЛМиМ?

– Не серди меня. Североамериканская ассоциация любви мальчиков и мужчин. Тебе бы следовало знать. Ты же президент местного отделения. Кстати, раз уж речь зашла о благотворительных обедах, вы ведь каждый год собираете деньги в Фонд срочной защиты?

– Что еще за Фонд срочной защиты?

– Тот, который берет на себя защиту извращенцев, привлекаемых за развращение малолетних. Да и Комитету дружбы с тюремной администрацией деньги не помешают, верно? Или вы просто-напросто берете их из Фонда детства?

– Тебя где высадить, а, Свистун?

– А еще ты член общества имени Рене Гайона. Забавный у вас девиз, верно? "Малыша себе возьми, пока нет ему восьми".

– Не серди меня. Нынче вечером, Свистун, я терпеть все это не намерен. Да и кто ты такой, чтобы судить? Объясни мне, где это сказано, будто проныра вроде тебя имеет право судить, что хорошо, а что плохо?

– Может, еще чековые книжки друг у друга проверим, а, Шелли?

– Не смеши меня. К чему бродяге вроде тебя чековая книжка?

– Может, чтобы прикупить малость из того, на что парням вроде тебя так нравится глазеть.

Поуп искоса поглядел на Уистлера.

– И тебя, Свистун, разобрало?

– Ищу одного человечка, которого разобрало.

– Значит, сперва ты издеваешься надо мной, а потом просишь у меня одолжения?

– Тебе это ничего не будет стоить.

– А это уж мне судить.

– Ты знаешь все местечки. И главных поставщиков ты тоже, наверное, знаешь?

– Мэнни Флауэрс лучше всех.

– Я слышал о нем. И у вас есть какой-нибудь тайный пароль? Какой-нибудь способ опознать друг друга перед тем, как заключить сделку?

– Не строй из себя младенца. Все делается в открытую. Все – на законной основе. Ты что же думаешь: я где-нибудь по задворкам шныряю? В помойках роюсь?

– Какой-нибудь особый язык?

– Мы точно такие же люди, как ты, Свистун. Спускаем сперва одну штанину, потом другую.

Свистун уже собрался было объяснить Поупу, что люди они все-таки разные, но, поглядев на продюсера сбоку, обнаружил, что у того сбежала с лица вся краска. Мышцы одрябли. Щека пошла мелкими складками. Внезапно он начал походить на напудренный труп или же на человека, которого мучает чудовищная боль.

– Заочно ты мне нравишься больше, – сказал Свистун.

– Мы все друг другу заочно нравимся больше.

– Ты не мог бы подвезти меня к Мэнни Флауэрсу?

Они поехали на юг, в сторону Санта-Моники, потом повернули на запад.

Через какое-то время Поуп сказал:

– Как тебе кажется, этот чертов дождь когда-нибудь кончится?

Глава тридцать третья

Книжная лавка для взрослых Мэнни Флауэрса располагалась между бутиком, в котором торговали шортами с прорезью спереди и лифчиками с дырочками для сосков, и магазином, предлагающим поддельные культовые предметы, пластиковых мадонн с младенцами, животики у которых распухли, как с голодухи. Находящийся через дорогу ночной клуб рекламировал шоу, в котором принимали участие куклы в половину человеческого роста, исполняющие половые акты на сцене. Где еще, кроме Хуливуда, подумал Свистун, людям может настолько надоесть ебля вживую, что они соберутся в зале посмотреть, как то же самое проделывают куклы?

Поуп подъехал к магазину.

– Но что за бес в тебя вселился, Свистун? Раньше ты никогда со мной так не разговаривал.

– Мне приснился скверный сон. А когда я проснулся, сон никуда не делся.

– Загадками, на хер, разговариваешь! Ладно, приехали. Чего бы тебе ни захотелось, попроси прямо. Как если бы ты пришел за нормальной книгой в лавку Пиквика. Всего-то и делов, Свистун, так что не взыщи.

Свистун вышел под дождь, затем обернулся и сунул голову в салон машины.

– А что, Шелли, Уолтер Кейп состоит в каком-нибудь из ваших фондов?

Шелли резко откинулся, как будто его ударили по лицу.

– Откуда мне знать хоть что-нибудь про такого человека, как Уолтер Кейп?

– Вкусы у вас похожие.

И Свистун, уже уходя, грохнул дверцей "мерседеса".

Входя сюда, он чувствовал себя неуютно: у него было ощущение, будто его вот-вот увидит кто-нибудь из знакомых – увидит и начнет рассказывать, какие странные у него теперь вкусы. Внутри явно была предпринята попытка сделать ремонт, раскрасив помещение поярче, но водяные разводы на стенах, похожие на засохшую сперму, все равно придавали книжной лавке сходство с комнатой ожидания в матросском борделе.

Человек с косматыми волосами и бородой раввина сидел в роговых очках за стойкой; вид у него был как у о чем-то внезапно задумавшегося кинопродюсера; однако он наверняка заметил бы каждого, кому вздумалось бы стащить журнальчик-другой, сунув их в карман или под брючный ремень. Дымок сигареты, торчащей у него изо рта, изогнулся спиралью и прянул в глаза при появлении Свистуна. Бросив мимолетный взгляд на потенциального покупателя, человек за стройкой продолжил чтение.