Принц для Сумасшедшей принцессы - Татьяна Устименко

Удар столкновения оказался страшен. Несмотря на то что я его ожидала, напрягая все свои силы, меня чуть не отбросило назад, под ноги второй шеренги. Из рассеченной груди напоровшейся на мой меч лошади брызнул бурный фонтан алой крови. Раненый конь поднялся на дыбы, а затем грузно рухнул на спину, придавив истошно визжащего седока. Но охранники слева и справа от меня погибли почти мгновенно, а поэтому я оказалась в гибельном коридоре, между непрерывно сыплющимися на меня ударами. Мои мысли не успевали за телом, автоматически колющим и рубящим бесконечных врагов. Несколько раз меня тоже достали, со скрежетом попадая по кольчуге. С лезвия Нурилона стекала кровь… Я шагала по трупам, ведомая единственной мыслью: «Вперед, не отступать, не сдаваться!» Я почти не соображала, что делаю, одержимая подсознательным желанием убивать. В моей памяти запечатлелся непрерывно кружащийся калейдоскоп искаженных яростью лиц, отсеченных конечностей, блеск и звон с лязгом сшибающихся мечей. И еще равномерный, свербящий в ушах гул, стеной поднимающийся над полем. Это гудела уничтожаемая сталью жизнь, перемалываемая безжалостными жерновами небытия. А потом я внезапно увидела Кса-Буна…

Мой чернокожий друг поудобнее перехватил насаженный на длинную рукоять топор. Он осторожно переступал через павших, выбирая очередного противника и оставляя за собой широкую, заваленную мертвыми телами просеку. Высокий и черный, он сегодня казался мне кем-то большим, чем обычный человек, неким чужеземным богом войны – могучим и непобедимым. Из его рта неумолкающе лилась победная песня, повергающая врагов в ужас и обращающая в паническое бегство. Кса-Бун словно взвешивал боевые качества своих противников, придирчиво отбирая, чью жизнь он возьмет в следующую очередь. И похоже, что жизни убитых врагов переходили к нему, преумножая и без того чудовищную силу канагерийца. Его лицо искажала гримаса злой сосредоточенности. Очередной взмах исполинского топора отсек чью-то голову, и она стремительно отлетела прочь, распялив рот в последнем безумном крике и дико вращая выкаченными глазами. И вот тогда мне вдруг стало по-настоящему страшно – так страшно, как не было еще никогда в жизни!

Но все оказалось безнадежно – противник задавил нас количеством, топча копытами лошадей и прижимая к скалам. Мы упрямо шли вперед, теряя друзей десятками и вовлекая в битву все новые и новые отряды врагов. Иногда я мельком видела Ринецею, сопровождаемую некромантами и рассыпающую синие молнии магических ударов. В итоге именно чары и стали тем непреодолимым фактором, сыгравшим против нас и решившим исход битвы, противостоять которому мы не смогли. Чаша весов заколебалась, покачнулась и склонилась в сторону Ринецеи… Мы дрогнули, мы могли бы побежать, но отступать нам стало уже некуда. Я лопатками уперлась в шершавую поверхность камня, обреченно понимая – все, это конец. Битва превратилась в бойню. Шанса на спасение у нас не оставалось: единственное, что мы еще могли сделать, – так это собрать щедрую дань чужой крови, унеся с собой как можно больше жизней врагов.

Я знала, что сейчас умру. Но осознание сего факта меня почти не пугало, потому что я понимала: смерть моя станет быстрой и почетной, хотя, наверно, отнюдь не безболезненной. И возможно, в тот момент я даже хотела погрузиться в ту самую тьму пустоты, которая не так давно приняла и упокоила благородную душу моего любимого. А мое бренное тело навсегда останется здесь, где меня выпьет эта чужая земля, будущим летом возрождая на поле злой брани, позволяя стать пышным цветом высокой травы. Но я сомкну утомленные веки, усну и уже ничего не почувствую…

Нас оставалось десятка три – израненных, смертельно уставших воинов, стоящих на горе трупов.

– Не убивать Ульрику, она нужна мне живой! – донесся до меня требовательный голос Ринецеи. – Все сокровища мира тому, кто приведет мне принцессу живой!

– Хозяйка! – Толстые, жесткие, будто вырезанные из эбенового дерева пальцы Кса-Буна бережно погладили меня по щеке. Я даже не предполагала, что эти руки, еще несколько минут назад ломавшие шеи и запросто, будто орехи, раскалывающие черепа, могут быть такими нежными. – Сдайтесь ей, госпожа! В своем чреве вы носите ее родного племянника. Возможно, она пощадит дитя, снизойдет к вашему положению…

– Правильно! – поддержал его молодой эльф с арбалетом, запомнившийся мне по разговору на руднике. – Вы обязаны выжить – хотя бы ради ребенка!

– Нет! – Я упрямо тряхнула слипшимися от крови волосами, глотая горькие слезы отчаяния. – Я вас не оставлю. Я не вынесу мук нечистой совести… Нам нужно продержаться еще чуть-чуть, наша конница сейчас придет…

– Ваше высочество! – Из плотного строя окруживших нас врагов вышел высокий демон в роскошных доспехах. Его смуглое лицо поражало гармоничностью всех очертаний, практически ничем не отличаясь от нормального, человеческого. В карих глазах светилось смешанное с почтением сочувствие. – Я генерал Рахсагор. Сдайте мне свой меч добровольно – и, клянусь именем моей матери, ни один волос не упадет с вашей головы.

– Окажите мне честь, генерал, – издевательски рассмеялась я, – и попробуйте забрать мой меч силой. Я вызываю вас на поединок!

Демон вздрогнул всем телом:

– Госпожа, я присягал на верность принцу Астору. Я принадлежу к высшему дворянству Нижнего уровня. А кроме того, я мужчина и поэтому никогда не причиню вреда женщине, тем паче супруге моего господина, носящей под сердцем наследника великой династии. Сдайтесь нам, госпожа Ульрика, и обещаю – мы уговорим леди Ринецею помириться с вами. Ради будущего принца… – Он верноподданнически поклонился не мне, а скорее – моему животу. – Умоляю вас…

Солдаты поддержали своего начальника согласованным гулом.

– Мой сын родится свободным, – протестующе прорычала я, поднимая Нурилон. – Он никогда не станет пленником Ринецеи. Защищайтесь, генерал…

Я взмахнула мечом, стараясь достать открытое лицо демона. Тот вынужденно отпрянул в сторону, уклоняясь от моего колющего выпада. Мой удар рассек окованный железом край его щита, глубоко увязая в твердом дереве и металле умбона[42]. Генерал ошеломленно замер, недоуменно хлопая ресницами. Пользуясь его минутной растерянностью, я выпустила рукоять Нурилона и рванула из ножен одну из Алатор, короткую, а потому – более удобную для схватки грудь в грудь. Рахсагор отбросил искореженный щит и потянулся к ножу на поясе. Но я оказалась проворнее. Не оставляя ему времени на размышление, я сильно ударила его головой в лицо и, обхватив рукой за плечо для усиления удара, вогнала острие даги ему под ребра, с каким-то озверелым наслаждением ощущая, как Игла пробивает кольчугу и со страшным скрежетом входит глубоко в тело, пронзая мышцы…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});