Золотые ласточки Картье - Екатерина Лесина

– Жить со мной?

– Жить с тобой хочу. Не хочу учиться тебя ненавидеть.

– А как же рай в шалаше?

– Это только летом рай, а зимой как-то сразу о дровах вспоминаешь, – Ника слабо улыбнулась, думая о том, чтобы не расплакаться. Она ведь никогда не отличалась повышенной слезливостью, и если разобраться, то и вправду стерва. Но куда ее стервозность подевалась, спрашивается? – Мы… мы ведь можем и дальше, как сейчас… не обязательно жениться сейчас. Я доучусь… ты устроишься на работу в нормальную фирму… И меня папа устроит…

– Да, конечно… папа устроит.

– Не злись. Что плохого, если я использую свои возможности? Папа увидит, что я могу работать… и могу жить самостоятельно, что это не просто блажь. Мы снимем квартиру… и все наладится. Не сразу, но наладится. Надо просто немного подождать. Год или два…

Он молчал. А Ника поняла, что ее слова – это всего лишь слова.

И Витюша им верит, конечно, только…

– Знаешь, Анна говорила, что ты…

– Прекрати!

– Что прекратить?

– Говорить о ней! – Ника стиснула кулаки.

– Почему нет?

– Потому что… ты себя со стороны слышал? Анна, Анна… А сам ты способен хоть на что-то? – Ника оттолкнула его руку. – Иногда мне хочется, чтобы она умерла… и… я, наверное, пойду. Завтра поговорим.

– У вас не получилось? – Стас смотрел на женщину, которую, как ему казалось, он весьма неплохо изучил. Вот только эта, сухолицая, с нервозной улыбкой и настороженным взглядом, была едва знакома…

– Получилось, – Ника взяла Витюшу за руку. – Но лучше бы не получилось. Через несколько дней, когда нашли Анну, я в запале наговорил много такого, о чем сожалею.

Витюша погладил Никины пальцы.

– А самое интересное, что теперь я прекрасно понимаю, что Ника была права тогда. Я видел перед собой лишь ее и хотел, чтобы она принадлежала только мне. Естественное мужское желание… все казалось, что я ее недостоин и что если надену кольцо… глупости, но из тех, которые сложно осознать. Мне понадобился не один год. Я пытался ее найти. Оказалось, что она замужем…

– Вышла назло…

– А я вот не сподобился… мама предлагала невесту найти, но… я, наверное, действительно слабый человек. – Витюша поцеловал пальцы Ники, и та, о чудо, зарозовелась. – Но я потерял двух дорогих мне женщин. Анна умерла, Ника меня бросила. Я не хотел потерять еще и маму.

– Погоди, – Ника высвободила руку. – Я тебе не говорила… я никому не говорила, кроме Машки. и то по пьяному делу, она, наверное, решила, что я ошибаюсь. В общем, в тот вечер Анна была у меня… и не одна… Она ведь нарочно устроила то наше свидание. Думаю, квартира понадобилась.

– Ты ничего не говорила.

– И не сказала бы, – Ника поморщилась. – Васька в одном прав, эта история должна закончиться. Иначе она никому из нас не позволит жить дальше. Анна рассчитывала, что я предложение приму… или не приму, главное, мы задержимся надолго. Но я вернулась раньше. В общем, там ее обувь стояла… и в комнате явно кто-то был… не один был, понимаете?

Стас кивнул, что да, понимает.

И подумал, насколько странно это – у каждого из их компании имелась своя маленькая тайна. Маргоша, Никуша… кто еще?

Машка, которая тоже чего-то недоговаривает?

И что было бы, если бы все эти тайны не стали хранить, но выложили еще тогда, много лет назад? Глядишь, и смерть Анны не стала бы загадкой. Все сложилось бы иначе. Для всех.

– С кем она была, я не знаю. я очень злая вернулась… я ее обвиняла во всем и… Представляете, жизнь рухнула, все стало не так, неправильно, и шансов переиграть нет, а она у меня дома. Трахается. Я и ушла-то потому, что видеть этого не могла… и не хотела… Я поняла, что сорвусь, натворю глупостей.

Ника провела пальцами по щеке.

Усталая и несчастная, хотя все равно счастливая. На Витюшу смотрит с надеждой, как он отреагирует на этакое признание.

– Когда стало понятно, что она… что ее… в общем, убили ее, то…

– Ты промолчала.

– Да, – Ника кивнула. – Я хотела рассказать, хотя особо важного ничего не знала.

– Ты знала, где произошло убийство.

– Да, но… это была моя квартира. Я там жила. И мне приятней было думать, что Анна просто потрахаться решила… кстати, с тобой.

– Нет, – резко ответил Стас.

– Я тогда решила, что с тобой, и… про убийство не думала особо, то есть про то, что на моей квартире… Но я поняла, что, если заговорю, у тебя будут неприятности. Впрочем, твои неприятности не особо меня волновали. Мне бы с собственными разобраться, а никак не получалось. Я встретилась с Витюшей… надеялась, что удастся нормально поговорить.

– А я сорвался, – Витюша покаянно опустил голову. – Я… поймите, Анна была моей сестрой. И я любил ее… не знаю, когда привязался, но любил. А тут мне говорят, что ее убили, и намекают, что именно я и убил ради ее квартиры. И Ника, вместо того чтобы поддержать…

– Глупо получилось, – Ника провела ладонью по его плечу. – Прости.

– И ты меня прости.

– Стоп, – Стасу совершенно не хотелось присутствовать при очередном витке душеспасительной беседы, где каждый прощает друг друга. – То есть ты поссорилась с ним и решила промолчать?

– Вроде того, – Ника держалась за Витюшу, и тот, кажется, не имел ничего против. – Видишь ли… я все-таки и вправду стерва. Это… своего рода месть. Я подумала, что какого черта… эта девка сама напоролась, крутила хвостом перед всеми, дразнила, а давать не давала. У кого-то крышу крепко снесло. Ну да, изнасилование – это мерзко, про убийство вообще молчу. И будь на месте Анны кто другой, я бы рассказала, а тут… по сути, я знать ничего не знала. Да я и ее-то не видела, туфли только… И какого-то мужика, предположительно Стаса…

Ника кривовато усмехнулась. Витюша поспешил обнять ее, зашептал что-то на ухо, верно, успокаивая.

…А все-таки Васька и насчет квартиры не ошибся. Но кто? Толик? Он не был таким замороженным, но… Пашка, который за последние годы набрал килограммы и обзавелся одышкой и привычкой шумно сморкаться? Артемка развеселый, притворявшийся, что время для него не существует, что он, Артемка, сам по себе и вечный юноша…

Который из них?

– Наверное, я все-таки должна была сказать, – Ника положила голову на Витюшино плечо. – Там же комната… следы… и вдруг что-то важное… волосы или отпечатки пальцев… И тогда его бы взяли.

Сомнительно. В той комнате перебывала вся компания, оставив что волос, что отпечатков. И кто бы ни убил Анну, он с легкостью открестился бы, но дело ведь не в этом, дело во внезапно очнувшейся Никушиной совести.

– Скорее всего, меня бы попросту посадили, – сказал Стас. – Но спасибо.

– За что?

– За то, что не стала молчать и дальше.

Ника ответила прямым взглядом на его взгляд. И слабо усмехнувшись, сказала:

– Я просто надеюсь, что она оставит нас всех в покое и… и я наконец буду счастлива.

– Будешь, – Витюша обнял ее. – Обязательно будешь.

А Стас промолчал. Быть может, у них и вправду получится. Должен же в этом мире хоть кто-то быть счастливым.

Сидя в кресле, он глядел на Машку и думал о жене.

Женился по глупости. Из-за страха, нелепого иррационального, и теперь, годы спустя, смешного. Страх ушел, а жена осталась, пусть и получив приставку «бывшая», но…

Она звонила по праздникам и еще просто так, обычно в легком подпитии, когда начинала вспоминать дни короткой и несчастливой их совместной жизни. Она высказывала претензии высоким визгливым голосом, и ему приходилось держать трубку в стороне от уха, сожалея лишь о том, что нельзя убить эту женщину.

Нет, она, постаревшая, обрюзгшая и раздавшаяся после родов, не вошла бы в его коллекцию, но это убийство подарило бы несказанное облегчение.

Машка смотрела на Толика, презрительно поджав губы. Еще держится, но того и гляди сорвется. Человеку хорошо было известно вот это выражение лица, и морщины на лбу, и манера трогать нос, точно Машка боялась, что нос этот вдруг возьмет и исчезнет.

Она с его бывшей – близнецы.

Не по рождению, но по характеру. Интересно, случайно это получилось или же он подсознательно выбирал кого-то, похожего на Машку? В их компании она казалась самой безобидной.

За те два года, которые длился его брак, он не охотился. Опасался. Да и… нет, желание было, но подспудное, отстраненное. Жена требовала слишком много душевных сил, чтобы оставались еще и на охоту…

Машка наклонилась и принялась тихо что-то говорить…

Злится? И Толик тоже, его раздражает, что жена бывшая, но не желает с этой бывшестью смириться, лезет в жизнь.

– Прекрати! – рявкнул он, выдергивая руку, за которую Машка взялась. – Хватит уже! Задолбала! Да ты мне весь мозг выела!

– Я?! – взвизгнула Машка, прижимая руки к груди, которая бурно вздымалась. – Это я выела?! Да у тебя мозгов никогда не было!

…человек поморщился. Лично он не ждал от брака ни семейного счастья, ни иных благ. Он надеялся лишь, что женщина, выбранная им в жены, не слишком нарушит привычный уклад его жизни. Ошибался.