Невеста решает бунтовать (СИ) - Чёрная Мстислава

Ксан склоняет голову к плечу:

— В честном? Ты и честность, Песчаный Кадор?

— Я позволю тебе стать господином оазиса, если ты хочешь сохранить хоть что-то-с-с-с…

Стремительный рывок вперёд, Ксан настолько быстр, что мои глаза отказываются видеть, но Кадор отбрасывает Ксана легко будто куклу. Ударившись спиной о стену, Ксан вскакивает на ноги, снова бросается на Кадора, но тот с прежней небрежностью швыряет его в то же место, и Ксан поднимается уже не так уверенно.

Младшие жрецы по указу главного тянут к алтарю князя Яреса. Я только сейчас замечаю, что чёрные цепи от алтаря были не единственными, руки князя скованы самыми обыкновенными цепочками из металла. Яд всё ещё действует, князь вялый, и его попытки отстраниться от чужих рук выглядят откровенно жалко.

Двое направляются ко мне.

— Иси, прочь!

Я единственная, не считая Ксана, не ранена и свободна. Я послушно оборачиваюсь к выходу. Ксану не видно, что на лестнице замерли гвардейцы. Мне не пройти. Хах, мне просто нужно в прошлое…

Кадор запрокидывает голову, и воздух над ним начинает дрожать, как бывает в раскалённой пустыне. Возникает нечто большее, чем мираж.

Мы всё ещё в подземной части храма, над нами потолок, и я его отчётливо вижу. Но одновременно я вижу далёкое ночное небо в россыпи звёзд. А ведь на улице сейчас самый разгар дня. На чёрном небе светит полная луна необычайно светлого оттенка. Её сияние капля за каплей дождём перетекает к Кадору, луна медленно покрывается сетью тонких трещин, и очевидно, что вскоре они станут глубже больше, превратятся в рзломы, и луна рассыплется.

— Он действительно убивает Белую богиню, — потрясённо выдыхает Манс.

Впрочем, потрясение никак не мешает ему справиться с приблизившимися ко мне младшими жрецами.

Кадор отмахивается от Ксана, но в этот раз не отбрасывает, с поднимает за крыло, рвёт кожаную перепонку.

— Не-е-ет!

Это мой крик?

Кадор бросает Ксана на пол, обрушивается песчаной бесформенной массой. Он даже не душит, он… давит.

Смеётся Великий князь:

— Имперский принц прихлопнут как букашка.

На миг Ксану удаётся вынырнуть из песчаной круговерти, схватить воздуха и крикнуть непонятно:

— Сейчас!

Кадор погребает его под собой полностью.

Одна из жриц хлопает ладонью по полу. Я не могу понять, что именно она произносит, но пол откликается и наливается тусклым светом. Похоже, только гораздо ярче, светился алтарь на церемонии открытия нового храма.

— Белая богиня, прими жертву! — мама одну руку воздевает к луне, а второй бросает в песчаный вихрь невесть откуда взявшийся у неё жезл. Я не сразу понимаю, что жезл нематериален, а соткан из чистого света.

Навершие зарывается в песок.

Кадор содрогается всем великанским телом, трещины на луне не только исчезают, но и сила, которая только что утекала, возвращается. Белая богиня восстанавливает собственные силы и… начинает поглощать силы Кадора.

Жертва превратилась в охотника.

С воем, почти неотличимым от воя гончих, Кадор вытягивается в песчаный столб. Он пытается не соприкасаться с полом? Изогнувшись, он тянется к лестнице. Ксан приподнимается и уцелевшим крылом смахивает песок, обрушивает столб на пол, на себя. Теперь песок полностью его скрывает.

— Ксан…

Луна сияет ярче, нежный свет оборачивается слепящей белизной, мир исчезает, я вижу только призрачную бесконечность и тёмный силуэт Песчаного Кадора. Бог испаряется, растворяется в белом свете, как кусок сахара, попавший в обжигающе-горячий чай. Я вижу его попытки сорваться с пронизавшего его насквозь луча света, но…

Его силуэт всё меньше, тоньше, вой стихает, и, наконец, не остаётся ничего, кроме слепящего света.

Постепенно ко мне возвращается зрение.

Алтарь Кадора разрушен. От жрецов остались горки серого праха, и я подозреваю, что убила их не богиня, а сам Кадор в последней попытке собрать силы для борьбы.

Великий князь тоже убит.

Габриэль жива.

Папа удерживает обессилившую маму, Кей рядом с ними. Я ищу взглядом Ксана. Он был в эпицентре… Поднявшись, я, прихрамывая — когда я успела подвернуть ногу? — добираюсь до места, где я видела Ксана в последний раз, опускаюсь на колени, ворошу горячий не то пепел, не то серый песок. Пальцы жжёт, но я не останавливаюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Иси, — окликает меня Кей.

Я отмахиваюсь, продолжаю искать. Костяную броню я узнаю на ощупь.

— Ксан!

Нашла!

Хочется приподнять его голову, но я себя останавливаю — а вдруг переломы, вдруг наврежу? Поэтому я просто стряхиваю колючие серые хлопья, зову.

Его глаза закрыты, дыхание не чувствуется, прощупать под чешуёй пульс невозможно.

— Что с его высочеством? — оборачиваюсь я к Мансу.

Я понимаю, что парень не врач и не целитель, но он явно знает о демонах больше меня.

— Княжна, его высочество сразился с богом. Чего вы хотите? — горько спрашивает он.

Он намекает, что Ксан… Нет, только не это! Один раз я уже попрощалась, больше не хочу.

— Ксан…

— Княжна, возьмите себя в руки, — одёргивает Манс. — Вы единственная, кто может вызвать помощь из посольства.

— Да…

— Иси, — зовёт брат.

Кей явно недоволен моим поведением, но я быстро нахожу ему дело:

— Освободи князя Яреса и остальных.

Яд Кадора прекратил существование вместе с Кадором, княжеские семьи выжили, однако… магия, как я понимаю, их покинула — Кадор ведь успел её забрать.

Габриэль поднимается. Кажется, принцесса намерена навязаться мне в помощницы.

А ведь после гибели Великого князя формально именно она первая претендентка на трон…

— Ваше высочество принцесса Габриэль, — князю Яресу ни скованные руки, ни положение снизу вверх не мешают говорить внушительно, — по обвинению в государственной измене, пожалуйста, оставайтесь на месте.

— Что? — Габриэль практически взвизгивает. — Вы думаете я добровольно согласилась стать хуже рабыни?!

— Нет, — соглашается князь, — но вам придётся предстать перед судом, который не только определит степень вашей виновности, ваше высочество, но и решит будущее Вадора.

Я ступаю не лестницу.

Лже-гвардейцы тоже обратились в прах, я выхожу беспрепятственно.

К счастью, мне не нужно далеко идти. Ксан говорил, что ориентир — фонтан. Я поворачиваюсь к бьющим в небо прозрачным струям и призывно машу рукой. Из-за угла здания тотчас выглядывает коренастый мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Я ещё раз взмахиваю, и мальчик трусцой направлеяется ко мне.

Дождавшись, когда он подойдёт, я коротко обрисовываю ситуацию и отправляю парня в посольство, а сама поворачиваюсь к храму. Гори всё огнём, я просто не могу уйти, мои нервы не настолько крепкие.

Я тяжело вздыхаю:

— Белая богиня…

Почему она не стала исцелять Ксана? Или даже её сила на него не действует?

— Вот и оставляй вас, госпожа.

— А?! Моораца?

Она кланяется, будто настоящая горничная.

Отвернувшись, я возвращаюсь в храм. Моораца следует за мной, но я больше не обращаю на неё внимания.

Пока не слышу её полный изумления голос:

— Манс? Как ты умудрился потерять ногу?

Меня коробит от её беспардонности, если не сказать грубее. Манс корчит рожу и поджимает ногу. Ладно, в любом случае они разберутся без меня.

— Мама, как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем ожидала. На самом деле со мной всё в порядке.

— Я рада, — надеюсь, она не врёт.

Я присаживаюсь рядом с Ксаном. Он по-прежнему без сознания. О том, что он может быть мёртв, я думать не хочу. На глаза наворачиваются слёзы, но я сдерживаюсь и твержу про себя, что живых не оплакивают.

Богиня, я уверена, не позволит мне вернуться в прошлое — не обменяет победу над Кадором на жизнь демона. Пустыня вскоре станет страной Лунных озёр… Я не знаю, какое название будет на самом деле, но это и не важно, важно, что Белая богиня очень много приобрела.

Не знаю, сколько времени проходит…

Появляются служащие посольства, забирают Ксана, Манса. Я хочу последовать за ними, но для меня нет экипажа.