Девять унций смерти - Сергей РАТКЕВИЧ

— Убьем, — степенно кивнул торговец. — А ты отойди. А то и тебя тоже…

«Они куда пьянее, чем казалось!» — мелькнуло у Якша.

И он шагнул назад, заслоняя собой все еще сидящего у стены болтуна.

— Уйди… не мешай! — потребовал торговец.

— Ты чего это? — грозно поинтересовался второй. — Ты чего встрял, недомерок? Тебя что, тоже проучить заодно?

— Уйти придется вам, переростки, — ответил Якш.

— Что ты сказал, вошь? — возмутился еще один. — Отойдите, ребята, сейчас я их обоих… одним ударом…

Растолкав своих товарищей, вперед протиснулся здоровенный молодец, пониже прочих, зато в плечах вдвое шире, если не больше.

— Господа торговцы! Что ж вы творите-то, господа торговцы?! — взвился откуда-то из зала голос кабатчика.

— Оставь их! Этот недомерок сам ввязался! — крикнул кто-то из посетителей, увлеченно следящих за разгорающимся скандалом. — А трепло и без того уже всем надоел. Давно пора проучить!

— Ну, ты, в последний раз говорю — отойди, пока цел! — проревел торговец. — Я, если хочешь знать, быка с ног валю одним ударом! А от тебя только перья полетят!

— У меня нет перьев, — парировал Якш.

— Вырастут, — посулил торговец.

— Так быстро? Вряд ли, — усмехнулся Якш.

— Ну, смотри, засранец! — с этими словами торговец отвел руку как можно дальше, так, что кулак прижался к его могучему бугрящемуся мускулами плечу, и ударил.

Его оканчивающаяся здоровенным кулаком рука, как тяжелое бревно, ухнула в голову Якша, но цели так и не достигла. Бывший владыка всех гномов, мастер из рода мастеров, воин из рода воинов, поймал этот, быка с ног валящий, удар своей открытой ладонью, и привычная к молоту рука удержала неподъемную силу. Удержала и мягко остановила.

Весь кабак издал слитный потрясенный вздох.

— А я думал, его в стену вобьет… — ошалело прокомментировал кто-то.

— Да он, похоже, сам кого хочешь — в стену… даром, что от земли не видать, — промолвил другой.

— Ну ты даешь, коротышка… потрясенно выдохнули торговец. — Да чтоб мою руку кто остановить мог — в жизни такого не было!

— Теперь есть, — сказал Якш. — Жизнь стала богаче, не находишь?

— Твоя правда, — кивнул торговец. — Теперь ты бей, я ловить буду!

— Будь по-твоему, — согласился Якш. — Только ты руку заранее выставь, я в нее и ударю.

— Почему это? Думаешь, такой увалень, что не поймаю?! — возмутился торговец.

— Не увалень, — усмехнулся Якш. — Но не поймаешь.

— Да ну?

— Вот тебе и ну! Выставляй руку, кому сказано!

Торговец и сам не понял, отчего послушался неизвестно откуда взявшегося коротышку, но послушался, не задумываясь, едва тот приказать изволил. Было в его голосе что-то, что заставляло выполнять немедля любое его повеление, буде ему повелеть изволится.

Якш ударил без замаха, ударил, как стоял, в последний миг вкладывая в удар не только вес своего небольшого тела, но и таинственную силу, приходящую откуда-то из глубин земли, призывать которую учат каждого воина-гнома.

Торговец моргнул удивленно, когда рука стоящего перед ним коротышки на миг исчезла из виду, а потом некая невидимая, но сокрушительная сила швырнула его на стоящих позади товарищей, и они гурьбой повалились на пол под общий хохот всего кабака и звон разбитой посуды. Торговец сидел на полу и оглушенно мотал головой. Во всем его здоровенном теле стоял немеркнущий оглушительный треск.

— Ох ты, мать твою, — пробормотал он, ощупывая себя. — Это ж просто…

Треск наконец стих, в голове прояснилось, и торговец посмотрел на сбившего его с ног коротышку с тем восхищением, которого тот, по его мнению, заслуживал.

— Ах ты так твою и разэтак! Да чтоб я еще и на ногах не устоял! — восторженно взревел он. — Слышь, коротышка, за такое надо выпить! Угощаю!

— Я не один, я с другом, — усмехнулся Якш.

— И друга зови! — возгласил торговец. — Эй, трактирщик! Всем пива! За мой счет! А за этот столик…

Пока торговец оглашал размашистый заказ, должный со всей щедростью поведать о том, в каком восторге находится заказывающий от того, что его побили, Якш повернулся к незадачливому защитнику правильной заточки клинков, скандалисту и болтуну, каких свет не видывал, и, подмигнув, сказал:

— Ты слышал? Нас приглашают. От такого приглашения просто невежливо отказываться.

— Меня-то кто приглашал? — удивленно вопросил тот.

— Ну как? — ухмыльнулся Якш. — Я же сказал, что я не один, а с другом.

— Так ты этого обормота имел в виду? — нахмурился торговец, соображая, что это трепло оружейное теперь не только кормить, что еще полбеды, его еще и терпеть придется, а это уже ни в какие ворота не лезет, но ведь придется, раз у него такой защитник выискался, а тебя еще и угораздило их обоих за свой стол пригласить.

— Этого, — кивнул Якш. — А что? Откажешься от своего слова?

— Я?! Да ни в жизнь! — возмутился торговец. — Еще чего!

— Но какой же я вам… друг? — вопросил незадачливый скандалист.

— А кто ж еще? — сказал Якш. — Кто, кроме нас двоих, здесь понимает разницу между олбарийской и троаннской заточкой? Мне вот еще интересно, что ты о старопетрийской скажешь? Неплохо бы также поболтать о ковке и закаливании.

— Коллега! — счастливо выдохнул скандалист. — Разрешите представиться, оружейных дел историкус, бакалавр исторических наук Марлецийского университета Патрик Нолан.

— Пойдем, историкус! — сказал Якш. — Не будем заставлять себя ждать. Поболтаем сперва с господами торговцами о процентах и прибыли, а обо всем остальном чуть позже.

— А ты и в процентах силен? — поразился кто-то из торговцев.

— Желаешь проверить? — ухмыльнулся Якш.

— Я? Нет уж, — ответно ухмыльнулся торговец. — С тобой заводиться — себе дороже. Лучше просто поболтаем. Приятно, знаешь ли, с умным человеком…

— Взаимно, — чуть поклонился Якш.

— Ну что же ты, — он чуть подтолкнул в спину застывшего столбом историкуса, — идем!

Якш и сам не понял, почему, избавившись наконец от уже окончательно охмелевших торговцев, он не отправился с бойкой служаночкой на поиски душистой горы благовоний, а увязался за беспрерывно болтающим историкусом, заткнуть которого не могла никакая сила, может быть, даже смерть не могла.

«Вот умрет он когда-нибудь и попадет к ихнему человечьему Богу, — ни с того ни с сего подумал Якш, и ему стало жаль человечьего Бога. — Этот ведь болтун никакой там Божьей воле внимать не станет. Зато Богу в точности сообщит все, что только можно узнать о способах заточки клинков и многом другом в том же роде! Вечности ему как раз хватит, чтоб как следует наговориться. Или все-таки не хватит? Так или иначе, а Богу и словечка вставить не удастся, это уж точно! Никакое всемогущество не поможет».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});