Блондинка в боевой академии. Не хочу учиться - Анна Сергеевна Одувалова

что предпочту кого-то попроще, но немного лукавил, пытаясь доказать, что это легко. Нет нелегко. Потому что у меня сносило крышу именно от нее. Не знаю, что это. Влечение, симпатия (хотя откуда она возьмется к папиной дочке на пятнадцать лет меня младше?) или просто какое-то дурацкое сумасшествие, но тянуло меня именно к ней. И это могло стать серьезной проблемой. Слишком многое было поставлено на кон.

Сегодня я решил покончить с этим наваждением и вытащил брата, так удачно заглянувшего в боевую академию, в город, чтобы отдохнуть и, не скрываю, напиться. Я представил его другом, так было удобнее, чем вдаваться в подробности взаимоотношений наших семей. На него всегда клевали удивительно артистичные и утонченные девушки. Таких манили люди искусства.

Я к людям искусства не относился, но тоже никогда не уходил один. Только вот прошло уже три часа. Я выпил четыре бокала отличнейшего виски, рядом с нами сидели прекрасные красотки… Две из них устроились на коленях Рикарда, а я остался слеп и глух. Меня не заводила ни одна. И перед глазами стояли только слезы в глазах юной блондинки, которую я про себя окрестил «Мисс тысяча проблем». Ну и что мне со всем этим делать?

Нужно найти способ окончательно выкинуть ее из головы. Только пока в этом даже виски не помогает.

Рина

Я провела день словно в тумане. Сначала отсиделась в аудитории, ожидая, что слезы высохнут сами собой, но почему-то продолжала реветь. Даже когда меня бросил Адам, я сумела сохранить лицо. А тут расклеилась. Теперь нос распух и наверняка покраснел.

Перебежками, стараясь никому не попасться на глаза, я добежала до туалета, умылась и поняла, что идти никуда не могу и не хочу. Только ленивый не заметит, как я паршиво выгляжу. Сразу видно, что долго и со вкусом рыдала. Да еще и голова разболелась. Поэтому я вернулась в комнату, обняла Тварь и спряталась под подушкой. Натянула повыше одеяло и затаилась, понимая, что долго прятаться не получится. Конечно, девчонки примчались меня искать. Пришлось врать какую-то дичь, ссылаться на разболевшийся живот в честь этих самых дней… короче, делать все, чтобы от меня отстали и не поняли, как мне паршиво. А то ведь начнут выпытывать, а сказать, кто послужил причиной слез, я не могу.

К счастью, занятия прогуливать никто из девчонок не хотел. Меня пообещали прикрыть, и я осталась одна. Правда, Элоиза смотрела на меня так, будто лично предала. Мне даже неловко было облегченно выдыхать, когда подруги ушли. Беспокоятся ведь, а я им вру. Я прострадала весь день, а потом заснула и не реагировала ни на голоса, ни на попытки меня разбудить. Мне требовалось время, чтобы прийти в себя и скрыть разбитое сердце.

На следующее утро стало чуть проще. В душе еще жили обида и боль, но слез не было. Сил, правда, тоже, и я выдохнула, когда в коридорах услышала прекрасную новость: Адам немного сдвинул свое личное посвящение. Задание очередного тура он запланировал объявить после родительского дня и визита короля. Это было кстати. Мы с девчонками с головой окунулись в репетиции, которые проходили вместо пар Натаниэля. Еще одно удачное стечение обстоятельств. Обсуждали и заказывали костюмы. В общем, делали то, что нам было велено: старались не опозориться.

– Рина, неужели ты ничего не узнала про труп девушки? – спросила Элоиза за обедом, но я только покачала головой.

– Нет.

– А зачем же тебя оставлял Натаниэль? – не унималась она, и мне захотелось кинуть в нее ложкой. – Мы думали как раз, чтобы обсудить.

– Ну кто я, а кто он? – Я шумно вздохнула и отхлебнула из чашки травяной успокаивающий чай – так он назывался в меню. А спокойствие мне не повредит. – Зачем ему передо мной отчитываться?

– А зачем звал-то? – спросила Зейна. – После вашего разговора ты исчезла и не явилась на занятия.

Я как можно спокойнее улыбнулась и безразлично произнесла:

– Да ничего не хотел. Еще раз сказал, чтобы мы молчали, а я – особенно. Ведь руку нашла именно я. А потом меня накрыло. Ну вы же в курсе, и я смогла только лежать.

– Мы должны узнать, что это за труп и как он тут оказался, – воинственно произнесла Альма и гордо выпятила подбородок.

– Ты такая умная, – фыркнула Рианна, – что даже противно. Зачем тебе это? Ты сыщик? Думаю, без тебя разберутся.

– Ну интересно же, – смутилась та и замолчала, от волнения положив в чашку еще две ложки сахара к двум имеющимся. Мне стало ее жалко, но сейчас я была согласна с Рианной.

– Альм, нам сегодня еще три часа репетировать. Завтра приедут родители, вечером посвящение. Нужно готовиться. Ну какие, к демонам, трупы?

– А потом?

– А потом будет видно. Давайте хоть завтрашний день переживем, а? Не знаю, как вы, а я волнуюсь.

– А я нет, – встряла Рианна. – Потому что уверена в своих силах.

– Да кто бы сомневался! – фыркнула Сабрина и встала.

– Ты куда? – спросила ее Мирра. – До репетиции почти час.

– Пойду найду Сильха. Он сам не свой.

– Почему? – спросила я.

– Потому что родительский день, – отозвалась она, словно это что-то объясняло, и ушла, оставив нас в недоумении. Правда, вернулась быстро и злая.

Злая Сабрина была еще более несносной, нежели Рианна, поэтому спрашивать, что произошло, никто не стал. Впрочем, я могла предположить. Сильх ее послал. Я уже заметила: если ему плохо, он предпочитает одиночество и крышу. А не Сабрину.

Даже не знаю, почему после репетиции и ужина я отправилась туда, прихватив бутерброды с сыром, три пирога и стаканчик кофе.

Глава 19

Он был тут. Стоял на краю крыши, на парапете, сжимая в тонких пальцах сигарету. Дымок плыл в воздухе тонкой белесой струйкой и приносил едва заметный запах дорогого табака. Не думала, что Сильх курит. Демоны, я вообще не предполагала, что когда-нибудь увижу курящего фейри. Это нечто из ряда вон. Совсем не в их природе. Фейри снобы, которые слишком любят себя и заботятся о своем здоровье.

Длинные белые волосы развевались за спиной, в тонкие косички на висках были вплетены цепочки – красиво и странно. Как не путаются? Я смотрела на него и думала, почему вдруг осталась слепа к его красоте, хищной грации, положению, в конце концов? С Сильхом у нас было гораздо больше общего, чем с Натаниэлем. Но последний заставлял плакать и желать, а этого просто хотелось поддержать и накормить.

– Зачем пришла? – не оборачиваясь, довольно грубо спросил он. Услышал, значит.