Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

"Хореи быстрые как холодок..."

Хореи быстрые как холодок,Вы, ямбы темные, вы, анапесты, –Капризны вы, и сколько вас ни пестуй,Не обнажите вы глубинных строк.

Как ночи ноября они отверстыИ звездами шумят, их шум жесток,Падучего сияния потокВо мгле восток пророчит розоперстый.

Я глупой музе косы расплету,Прекрасная как папироса флейтаМузыкой дымной облечет мечту,

Огонь мой вспыхнет собственный, не чей-то.Так в Торичеллиеву пустотуЛетит блестящий стебель Фаренгейта.

"Галдят, галдят газетные листы..."

Галдят, галдят газетные листы,В Бомбее барабанят по обоямЧума и солнце, вторят им обоимЦейлона темнолицые порты.

В Венеции старинные мостыГлядят подолгу в лоно голубое,Москва блаженствует, и пред убоемКричат в Чикаго всех пород скоты.

В Стамбуле сутолока, я, стамбулец,Люблю свой город с грязью узких улиц,Иду слагать трагический свой гимн

В мощеный ад, как древние поэты,Ступаю по намереньям благим,Напыщенный огнем, но не согретый.

"Вы, длинные ресницы кротких дев..."

Вы, длинные ресницы кротких дев,Вы, зоркие друзья долины дальней, –Вы не ищите слез исповедальниВ снегах вершин, где блещет мой напев.

Над каждой гранью вдоволь прокорпев,Овалы глыб чтоб сделались овальней,Я сотворил уют опочивальни,Где сны рассказывают нараспев.

Я пробую порой вина «Ирони»,Улыбкой разбавляю мрак вороний,Наполнивший пространства и века.

Наставницы не слушаются старшей,Которой имя «Трезвая рука»,Живые строки, резвые бунтарши.

"И даже ты безмолвствуешь, сонет..."

И даже ты безмолвствуешь, сонет,Когда мои беспамятствуют строфы.В косматом ожиданьи катастрофыВстают пустые призраки планет.

Я каменною шерстью их согрет,То вздыбливает зданья страх суровый,И мглу скребут железные покровы,Джазбандов-городов громоздкий бред.

Земля стучится в бронзовое завтра,Коротким лбом машинным бьет в закат,Как била хоботом ихтиозавра

Тысячелетия тому назад,Когда свирепо корчилась ЕвропаВ студеном ожидании потопа.

ВОЛЬТЕР

Тебе претил железный Прометей,Ты называл чудовищем Эсхила,Твоя душа земная поносилаБожественные выдумки людей,

И, лаврами венчанный чародей,Ты в пышной ложе улыбался хило,Когда толпа восторженно просила,Публичной ласки для твоих костей,

Век пепла париков и оперетты,А не трагедии глухих годин,Из всех веков, быть может, ты один,

Умел смеяться, пышностью согретый,Когда над серебром твоих сединГлумились королевские клевреты.

"С холодною душой в плаще крылатом..."

С холодною душой в плаще крылатомИ мне бродить по чуждым городамИ в строфы собирать улыбки дамИ трепет плеч, горящих смуглым златом.

Но я свободы дикой не продам,Пошлю привет лачугам и палатам,Какая б Ева пышно ни цвела там,Не я для ней послушливый Адам.

Воздушная жена моя, камена,Ты ветрена как миг, твоя измена,Быть может, вечной верности милей.

Поэт и ветр, их нет в земных законах,Поет мой плащ, в крылах его суконныхЯ певчий зверь невспаханных полей.

"Обыкновенную земную речь..."

Обыкновенную земную речьЯ радостный безумием раздую,Слова наполню воздухом лиризмаИ в черное пространство полечу.

С ветрами времени вступлю я в битву,Их крылья прободит мой быстрый лёт,И в ребра буду жадно я вбиратьДыханье звезд как аромат бессмертья.

Тогда почувствую иную плоть,Иные очи дух раскроет мой,И в жилах кровь иная застучится,

Вдруг образами память расцветет,И мысль, развеянную по векам,Я приведу в эпический порядок.

"Они всегда страшилися расплаты..."

Они всегда страшилися расплатыИ не были особенно щедрыДля нашей братии любой поры,От нас до бардов, облаченных в латы.

И дон-жуанский список длинноватыйДостался Пушкину не за дарыТоржественной лирической игры,А за арапских рук и глаз охваты.

И мы смиренные в ночи времен,Где на посту какой-нибудь СеменОрет на солнце голосом петушьим, –

Царей Востока в нас развратный сок,Мы факел Афродиты не потушим,Язык огня до холода высок.

"На чашах строф мы взвешиваем слово..."

На чашах строф мы взвешиваем слово,Колышется от тяжести строка,Мы будим непробудные века,Мы в бронзу облекаем прах былого.

Вселенной тьма до черноты лилова,В ней млечные блуждают облака,Стада миров плывут издалекаВ невидимые сети миролова.

Мы гружены лучами всех светил,Нас пламень вдохновенья охватил,Мы как циклопы глыбы подымаем,

Мы строим песнь, как строят мавзолей,И с каждым августом и с каждым маемКрутое слово злей и тяжелей.

"Студеных звезд сухие ароматы..."

Студеных звезд сухие ароматыЛетят с твоих вращающихся стран,Ты диктовал и Сутры и Коран,И древних схимников сводил с ума ты.

Над нами воет Сириус косматый,Твой верный Пес в алмазных пятнах ран,И дух певца сомнением попранИ ужасы его пространством смяты.

Я знаю, твой мороз и пуст и лют,Поэты непонятные поютТвои глаза и взгляд неуловимый.

О, дай мне мудрость ясную змеи,Как звезды мрака, жгучим снегом вымойОкровавленные слова мои.

"О ты, отверженный ненужный боже..."

О ты, отверженный ненужный боже,То милость чудотворная твоя,Что и кощунствую, и плачу я,И губы предаю высокой дрожи.

И в судорожном этом бездорожьи,Когда чужие снятся нам края,К тебе вражду, а не любовь тая,Тобой горю и стыну я тобой же.

Пасутся звезды. Трепет. Бытие.Кругом хозяйство млечное твое.Плывут персты в таинственном потоке.

Мне холодно, и больно, и светло.Пою. То милостью твоей жестокойПечали песнь венчала мне чело.

"Тебя мы славили, еретиков мы жгли..."

Скажи, скажи, какая плата

В твой тихий безнадежный ад.

Г.Ш.

Тебя мы славили, еретиков мы жглиНа черных площадях и мучили в подвалахУпорных гениев, внезапных, небывалых,Почувствовавших вдруг вращение земли.

Мы славили тебя, и в розовой пылиВ летучем пурпуре на конях одичалыхВрывались в города, в позорных покрывалахЗа победителем чужие жены шли.

Замаслен истиной как желтый плащ ПилатаЗакат бессмысленный, как пятна, облака.В твой безнадежный ад, скажи, какая плата?..

Быть может, вскоре нас задаром, а покаНад миром властвуют певучая тоска,Седое серебро и пламенное злато.

"Я пред тобой как древний пленник нем..."