Королевский долг - Пол Баррел

— Не уверен, что мы имеем право с вами фотографироваться, принцесса. Надеюсь, Его Королевское Высочество не узнает об этом, — сказал я.

— Да ладно, — весело отмахнулась принцесса, — нечего об этом думать. Лучше улыбнись.

Фотоаппарат щелкнул.

До сих пор, когда я смотрю на эту фотографию, я вспоминаю этот приятный момент. На снимке я с крайне напряженным видом стою в костюме фирмы «Эрме», который мне подарила принцесса в прошлом июне (она никогда не забывала про чужие дни рождения). Принцесса стоит рядом в красно-белом платье простого покроя, в пиджаке и шляпке — тоже белой с красным кружком: аллюзия на японский флаг.

После того как Хелена сфотографировала нас, я снял ее с принцессой. Такие же снимки мы сделали на балконе в Чехословакии.

Так были сделаны фотографии, на которых принцесса улыбалась с счастливым видом, хотя в то время она была совершенно несчастна. Помню, как мне не терпелось получить из фотоателье те фотографии из Японии и Чехословакии. Они заняли почетное место над камином в моем доме рядом с портретом принцессы, сделанным в июле 1990 года. Она позвала меня в столовую, где на столе были разложены черно-белые снимки, сделанные для журнала «Вог». Это было, когда принцесса впервые снялась для этого журнала ее фотографировал Патрик Демаршелье. Она выглядела потрясающе: взъерошенные волосы, черный свитер.

— Хочешь, выбери себе какую-нибудь, — предложила она.

Я выбрал, она взяла фотографию и надписала ее: «Полу и Марии с любовью. Диана». Еще одна улыбка, за которой прячутся тысячи обид.

Но в щедрости принц Чарльз не уступал своей жене. В том же году на мой день рождения (мне исполнилось тридцать два) он подарил мне литографию с его акварели, на которой была изображена долина Уэнсли. Это была первая литография, сделанная с его рисунка. Он подписал ее карандашом: «Чарльз 1990». Все остальные свои картины он подписывал только первой буквой своего имени. Его акварели мы тоже повесили над камином, на котором в рамке стоял портрет его жены.

Итак, я снова стал бывать за границей: сначала съездил в Японию и Чехословакию, а затем, в сентябре 1991 года, в Пакистан. На этот раз принцесса поехала за границу без принца Чарльза. Наконец-то сбылась ее мечта: она ехала одна, свободная от жестких рамок совместных визитов, ей не надо было выслушивать комментарии мужа по поводу ее внешнего вида. Она выходила на дипломатическую сцену одна. Она будет самостоятельно выступать от лица всего народа, и рядом не будет принца Чарльза. На нее обращены взоры из Букингемского дворца и Министерства иностранных дел.

Принцесса была в отличном настроении. Поездку санкционировала сама королева и выделила ей один из своих самолетов — ВАе 146. Принцесса понимала, как важна эта поездка, ведь от нее зависит, будут ли доверять Диане самой представлять интересы монархии за рубежом. Как спортсмен, готовящийся к серьезным соревнованиям, принцесса настраивала себя. Сотни раз она перепроверила расписание своих встреч и тщательно продумала свой гардероб, приготовив для каждой встречи какой-нибудь простой, но элегантный наряд. Она опять зашла ко мне в буфетную.

— Эта поездка очень важна для меня, Пол. И я хочу, чтобы со мной была моя команда, — сказала она.

И я поехал с ней вместе с ее прилежным секретарем Патриком Джефсоном, камеристкой Хеленой, парикмахером Макнайтом и охранником. С нами был еще опытнейший журналист, Дики Арбитер, он должен был заниматься всем, что касалось общения со СМИ. Он преклонялся перед принцессой, а она уважала его настолько, что внесла в список людей, которых считала необходимым поздравлять с днем рождения.

Сопровождать принцессу в такой исторической поездке было большой честью. Тем более что она оказалась успешной, и даже превзошла все наши ожидания. Куда бы мы ни приезжали — в горное село Читрал, в Хайбер, в Лахор, в Равалпинди или Исламабад — ее везде встречали с радостью. Она вела себя в высшей степени профессионально и, как всегда, просто излучала любовь к людям. Она производила неизгладимое впечатление на всех, кто ее видел. В Читрале — деревушке в Гималаях с населением в 500 человек — ее вышли встречать все жители деревни, все до единого. Она с неподдельной радостью читала в газетах одобрительные отзывы о своей деятельности. Она так проявила себя в этой поездке, что все, кто обвинял ее в неуравновешенности и ненадежности, вынуждены были замолчать. Да, как женщина — жена принца Чарльза — она была ранимой и несчастной, но только «старая гвардия» полагала, что чувство одиночества и потерянности доказывает психологическую нестабильность. Как фигура государственного масштаба, как представитель британского народа, она была безупречна. С той самой поездки она становилась все увереннее в себе. Она шла к вершине, доказывая всем, чего стоит, а рядом с ней всегда были ее верные слуги.

Когда мы вернулись из той знаменательной поездки, принцесса подарила мне красочную книгу о Пакистане. На форзаце она оставила надпись, которая должна была напоминать мне о страданиях народа этой страны. Она немало узнала о том, как тяжело живется простым пакистанцам особенно сильное впечатление на нее произвела больница для глухих. Так вот, надпись гласила: «Полу: „Многие любят Бога… плутая в джунглях, они его ищут… но я буду любить того, кто любит людей" — Икбал. С любовью от Дианы. Пакистан, 1991». Эти слова великого пакистанского поэта сэра Мохаммеда Икбала вдохновляли ее в той первой самостоятельной поездке. А мне они говорили о той доброте, которую она изливала на всех, кого знала.

От той поездки осталось много впечатлений. Мы видели заклинателя змей, который страшно рассмешил принцессу, когда запихнул голову кобры себе в рот. В Читрале принцессе надели на голову тюрбан. Никогда не забуду, как я стоял среди белых надгробий на британском военном кладбище в Равалпинди, куда принцесса пришла, чтобы почтить память героев. Когда она возлагала венок от имени королевы, я вдруг подумал: ведь дворецкому здесь не место. Я должен сейчас готовить обед в резиденции принцессы, но она все чаще и чаще брала меня с собой, причем я был в обычном костюме, а не в форме, как все остальные слуги. В 1991 году я становился все ближе к принцессе, все лучше узнавал ее.

В Пакистане я понял, ради чего принцесса живет. Она рассказала мне о своем старом друге Адриане Уорд-Джексоне, с которым ее познакомила принцесса Маргарет. Он был болен СПИДом. Принцесса делилась с ним самым сокровенным, а он, не стесняясь, говорил с ней о своей болезни. Именно благодаря ему принцесса прониклась мыслью об опасности СПИДа и начала свою кампанию в поддержку больных этим недугом. Она стала посещать больницы, где лежали больные СПИДом, и даже открыла подобное отделение больнице Мидлсекса. Никогда не забуду ее слов: «Кроме туберкулеза не было в мире болезни, от которой дети умирали раньше своих родителей, но больше никто из королевской семьи не поднимает эту проблему». Ей не нравилось, что многие несерьезно относятся к этой страшной болезни. Она стала получать пропитанные злобой письма, которых ее спрашивала: «Что это ты так заботишься о геях?». Для нее это было лишним доказательством того, насколько важно просвещать людей и рассказывать им о СПИДе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});