Акарат а Ра, или Исповедь военного летчика - Сергей Михайлович Крупенин

чувствовал, что еще не пришло время, но придет еще.

– О’кей. Зовут деятеля Андрей Кирсанов. Базируется он в парламенте, возглавляет там фракцию. Как депутат, в принципе, должен быть доступен народу. Ну а как в реалиях – не знаю. Слушай, Мишка, скажи мне, какого черта я тебе решил помочь? Полный бред какой-то.

Михаил подошел к нему и, обняв, сказал тихо и уже на русском:

– Спасибо, Сашка.

– Да ну тебя! Короче, поехали. Созвонимся по мере решения поставленных задач и встретимся где-нибудь. А экзамен по языку – считай, сдал. Я вообще не хотел тебя так долго мучить, да заговорился. Оба засмеялись и пошли к авто.

Михаил стоял перед массивным зданием парламента взирал на сутолоку озабоченных, быстро передвигающихся людей. Почти все они обладали различной конструкции портфелями последней, как он предположил, моды. И на всех была печать причастности. А вот на нем самом этой печати явно не хватало. Он ловил на себе их недоуменно-высокомерные взгляды. Ну прямо ходок к Ленину. Деревенщина лапотная. Правда, в этом был и свой плюс. Можно было глазеть на все с раскрытым ртом и задавать любые вопросы. Этим и стал заниматься.

После десятка неудачных попыток получить информацию, нарвался на девицу, судя по всему, душевную не по профессии, а может родом не из Москвы? Она довольно толково все объяснила. Спасибо большое! Для достижения подъезда нужного номера пришлось пройти еще полкилометра. Он представил количество сотрудников здания такого размера и понял, что изобилия в стране не предвидится. Слишком много управленцев на одного трудящегося.

Найдя нужный подъезд, вошел в дверь невообразимой высоты и попал в бдительные руки постового на входе в фойе. Кто такой, откуда, зачем, документы. Отрапортовал четко, по военному, соврав только, что из периферийного отделения фракции для получения необходимых указаний высокого руководства. Убедил себя, что ложь может быть во спасение. Чего? А всего человечества! Достойная причина, но, будучи пропущенным, в храм демократии, все-таки почувствовал легкий, но непродолжительный стыд. Четкость ответов понравилась постовому, и по указанному им направлению нашел соответствующий коридор с явными признаками искомой фракции.

По мере приближения к нужному ему отделу постеры с портретом лидера увеличивались количественно и размерами. Прочитал и запомнил лик и полное имя спасителя Отчизны и «отца обездоленных» – Андрей Павлович Кирсанов. Наконец, открыв дверь, оказался в приемной с образцово – показательной секретаршей. На профессиональном конкурсе секретарш – первое место. Несомненно! «Какова цель прибытия, к сожалению именно сегодня прием уже окончен, ваше посещение очень ценно для фракции, очень, ну очень жаль, следующий приемный день через четыре дня, оставьте реквизиты и вам обязательно ответят письменно». Все с улыбкой с безукоризненной артикуляцией и сочувствующим взглядом. Из всего сказанного понял: первое – что Хозяин на месте. Она пару раз с опаской взглянула на дверь кабинета Самого. Второе – не пустит в кабинет даже под страхом расстрела на месте.

– Спасибо!

Выйдя в коридор, задумался. Его не устраивали сроки. Никак. Кинуться через секретаршу и взять кабинет на абордаж не вариант. Повяжут сразу и в кутузке потом сидеть не пересидеть. Оставалось положиться на случай. Чтобы не привлекать внимания снующих по коридору клерков и охраны он взял блокнот, и, подойдя к самому большому постеру очевидно с программой фракции, стал переписывать тезисы, их не читая. Сам же внимательно следил за дверью приемной. И случай подвернулся! Дверь отворилась, и Андрей Павлович появился в проеме, устало в полуобороте что-то указывал секретарше. Михаил изготовился, не представляя, что будет делать. Тот, договорив, двинулся прямо на Михаила. Когда они поравнялись, Михаил, сразу успокоившись, просто сказал:

– Андрей Павлович, я Михаил Тихомиров и у меня к вам дело чрезвычайной важности.

Кирсанов также устало и без удивления взглянул на Михаила.

– Простите, но я сейчас очень занят. Запишитесь, пожалуйста, на прием в секретариате и я вас выслушаю.

– Андрей Павлович, у меня нет времени. У вас тоже.

В глазах Кирсанова появилось удивление, и сквозь деловитую усталость во взгляде пробился вопрос. Михаил спокойно смотрел ему прямо в глаза.

– Что вы имеете в виду?

– Я не сумею вам изложить то, что вам надлежит узнать ни в коридоре, ни на ходу. Но могу повторить, что дело именно чрезвычайной важности. Добавлю лишь то, что это не связанно с политикой, но вас и страны касается впрямую.

Такая туманная фраза потребовала напряжения даже для мозгов, работающих только на политику не один год. Как результат в глазах появился интерес.

– Я могу выделить вам десять минут не более. Я очень надеюсь, что вам этого будет достаточно. Проходите в кабинет.

Это Кирсанов сказал уже с оттенком раздражения за вынужденную уступку. Они проследовали в колонну по одному в кабинет Кирсанова мимо секретарши с округлившимися глазами, несмотря на ее вышколенность. Михаил понял – то, что она видит, разрушает ее представления об основах миропорядка. Они вошли в просторный кабинет с массивным столом хозяина и с не менее массивными примыкающими к нему столами человек на двадцать сидельцев. Все было натуральное и очень дорогое. Михаил осознавал, что не сможет сказать чего-либо внятного и, главное убедительного, он просто не знал с чего начать. Кирсанов утонул в шикарном рабочем кресле и смотрел на Михаила как в амбразуру среди пяти или шести телефонов.

– Присаживайтесь. Я вас слушаю.

Михаил, не отдавая себе никакого отчета, начал рассказ со своей краткой биографии и дальнейшим переходом на подробное описание событий и разговоров с Ари и Бааль Суламом начиная с распития спиртного в забегаловке по текущую минуту. Удивление, смешанное с праведным негодованием, ознаменовало начало изложения событий в хронологии. Рука Кирсанова потянулась к телефону на столе. «Охрану вызвать хочет, чинуша чертов», зло подумал Михаил ни на секунду не прерывая изложения. Но рука депутата не добралась до цели. Михаил продолжал, стараясь не сбиваться, и смотреть прямо в глаза народному заступнику. Таких критических моментов с решением, вызвав охрану, прекратить изложение было три или четыре. Но всякий раз, слуга народа не доводил задуманное до исполнения. Наконец, Михаил добрался до текущего момента и перевел дух.

– И что же вы хотите от меня?

– Я хочу, чтобы вы реализовали свои сомнения и не осуществили свои планы.

– Откуда вы знаете о сомнениях и