Акарат а Ра, или Исповедь военного летчика - Сергей Михайлович Крупенин

кармана. Наконец достал и записал их на ладони. Уф! Прежде, чем позвонить по новому номеру закурил, чтобы успокоиться и подумать, а что ему сказать, своему другу, после стольких-то лет? Да уж не так это просто. Но ладно, пробуем… Занято. Неплохой результат. Походил меж киосков со всякой разностью. Купил сигарет, карту-схему Москвы. Карты – схемы выпускают, чтобы стражам порядка за версту было видно приезжего. Грустно пошутилось. Да времена смутные. Однако, время второй попытки. Повтор и мобильник снова ожил:

– Алло.

– Я бы хотел услышать Александра Юрьевича…?

– Секунду.

– Слушаю.

Голос совсем не похож. Но столько лет!

– Добрый день, я Михаил Тихомиров, мы вместе учились когда-то.

– Миша, ты? Я вчера только о тебе вспоминал. Вот дела! Ты где, как нашел меня?

– Я в Москве. Только, что прилетел. Номер твой мне дала какая-то женщина по телефону, который у меня был. Короче, это длинная история. Как ты? Как семья?

– Нормально все. Ты где в Москве?

– Да вот на Павелецком.

– Ты можешь подъехать на Патриаршие пруды? Это недалеко от тебя. А я за это время подъеду туда и заберу тебя. Сократим время.

– Могу, конечно. Где мне тебя ждать?

– Где-нибудь на виду. Я тебя найду. Не беспокойся!

– О’кей. Я уже поехал. Я в серой куртке и синих джинсах…

– Найду. До встречи.

Михаил пошел в метро. Карта не потребовалась. Патриаршие пруды он знал. Он там был несколько раз. Да и связанно это место с Булгаковым, которого любил. Интересно, Аннушка, не разлила ли уже масло? Ухмыльнулся. Вынырнув из метро, быстро дошел до прудов и, обнаружив, пустую скамейку, уселся ждать. Курить. Немного волновался. Даже джинсы потер внизу брючин. Нет ли грязи.

– Привет, Мишка!

Глава 16.

Что есть дружба?

Михаил обернулся. К нему шел подтянутый, современно одетый мужчина. И, несомненно, это был Александр. Он мало изменился за 25 лет. Только при ближайшем рассмотрении видны морщинки на лице, да цвет волос потускнел как-то. Седина была, но не много совсем. Учитывая годы, прошедшие с их последней встречи можно сказать, что Михаил узнал бы его на улице, будь их встреча случайна. Но глаза – они были теми же, что он запомнил. Ничуть не утратили живости. Они обнялись и простояли так минуту или больше. Просто молча. Михаил понял, как ему не хватало его друга столько времени. Он и не знал этого никогда. Наконец обоих прорвало. Как ты, Сашка? Как семья, дети? Так и осталось двое или больше? Как родители. Слава богу! А ты… и так далее. Наперебой. Не делая практически пауз. Говорили, вспоминали однокашников, смешные и печальные события. Жестикулировали так, что итальянцы бы позавидовали. Вскакивали, садились. Все вперемешку. Так минут двадцать. Затем закурили оба и затихли. Каждый уже о своем. Было о чем. У каждого за плечами было и то, о чем не расскажешь ни за двадцать минут, ни за целый день.

– Ты где сейчас, Саша?

Первым нарушил непродолжительную тишину Михаил.

– Уволился. В бизнесе кручусь продовольственном. Не торгую, конечно, консультирую. По юридической, можно и так сказать, части. А ты?

– Тоже уволился. Еще в девяносто втором. Когда все стало разваливаться. Не хотелось еще и в межнациональные конфликты влезать. Очень. Потом бизнес. Теперь вот в творческом отпуске.

– Так тебе может, работа нужна – подсоблю с радостью. Нужен сейчас как раз надежный человек. Ты мне не случайно послан! Завтра представлю тебя партнерам. Здорово, просто!

– Да нет, Саша. Не нужна мне сейчас работа. Хотя спасибо огромное. А помощь… помощь возможно и потребуется. Действительно ведь не даром встретились. Я за последние несколько дней практически убедился в том, что ничего случайного нет в жизни. Мы только не видим этих причинно – следственных связей. Мне бы только догадаться чем ты мне можешь помочь?

– Ладно. Это разговор не короткий. Ты где остановился? Какие планы?

– С планами полный абзац. Неизвестен даже предмет планирования. Остановиться не успел нигде. Думал о гостинице, но не дотерпел – тебе позвонил.

– А вот это хорошо! Я тебя к себе забираю. На дачу. Шикарно – природа, тишина. Шашлык – машлык, понимаешь. Мои все уехали на каникулы к родителям. Там и поговорим обо всем.

– Готов прямо сейчас, но ты, очевидно, на работе еще?

– Нет уже. Едем прямо сейчас. У меня там все есть. Даже покупать ничего не надо. Как чувствовал. Затарился всем еще дня три назад.

Они прошли к Опель – Вектре, машина была уже немолодая, но в прекрасной форме, и покатили на дачу. Час езды пролетел за разговорами, как десять минут. Эмоциональность беседы лишь слегка сдерживалась интенсивным столичным движением. Наконец, необозримый мегаполис начал мельчать и потихоньку выродился в небольшие поселки. Они свернули на узкую дорогу среди берез и вскоре подъехали к Сашиной даче. Небольшой аккуратный деревянный, с одноэтажный с мансардой, дом встретил друзей жилым духом смолистой древесины. Таких домов на юге не строят. Там больше кирпич в почете. Но нет у кирпичных строений такого природного соответствия, как у деревянного дома. Обстановка в аскетическом слегка, но практичном стиле хорошо гармонировала с домом.

Они в четыре руки нарезали мясо и лук для шашлыка, замочили его в какой-то ускоренно замачивающей герметичной чудо – посудине и пошли на двор к мангалу готовить шашлык. Сама совместная сосредоточенная и слаженная работа приносила удовольствие. Казалось, что расстались совсем недавно. Наконец созрели первые порции, и они сели тут же за столик. Погода позволяла. Остатки серого снега еще кое-где лежали, но было градусов пять тепла. Подмосковье тоже радовало предвестьем весны. И было очень спокойно на душе. Разлили о рюмочке коньяку и с урчанием, обжигаясь, предались желудочной радости. Радости было еще много и это тоже радовало. Но всякий голод умирает с каждым новым кусочком. Как бы сделать наслаждение нескончаемым? Стали шутливо строить версии достижения бесконечного наслаждения. Бутылка была уже на исходе, поэтому и версий было в изобилии. Отметили и эту обратную зависимость жидкости и идей. Но тут Михаил неожиданно для себя изрек:

– Чтобы наслаждение было бесконечным, то величина его емкости не имеет значения. Значение имеет ее