Дипломатия Симона Боливара - Анатолий Глинкин

Вдумываясь в эти слова, прозвучавшие по случаю 200-летия со дня рождения Сан-Мартина, глубже понимаешь замысел автора мемориала, воздвигнутого на малеконе Гуаякиля в честь встречи двух самых выдающихся руководителей народной борьбы за независимость в Латинской Америке.

Симон Боливар и Джеймс Монро: противостояние двух дипломатий

Когда я обращаю свой взор на Америку…, то вижу, что во главе этого великого континента находится мощное государство, очень богатое, очень воинственное и способное на все.

Симон Боливар

ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА ПАНАМСКОГО КОНГРЕССА

Как только забрезжила заря долгожданной победы в войне за независимость, Боливар приступил к осуществлению своей идеи о проведении Панамского конгресса, высказанной в 1815 году в программном заявлении «Письмо с Ямайки».

Созыв первого международного конгресса молодых независимых государств континента в условиях еще продолжавшейся войны с Испанией являлся сложным делом, требовавшим серьезной подготовки. Необходимо было предварительно обсудить с будущими участниками конгресса принципиальные подходы к созданию союза латиноамериканских государств и закрепить их в договорной форме. Вскоре после принятия присяги в качестве президента Великой Колумбии Боливар принял решение направить две специальные дипломатические миссии для заключения договоров о дружбе, союзе и конфедерации с соседними странами, сбросившими испанское иго. В октябре 1821 года он обсудил этот вопрос с вице-президентом Сантандером и министром иностранных дел Гуалем.

10 октября 1821 г. сенатор Хоакин Москера и член Национального конгресса Мигель Санта-Мария были назначены чрезвычайными и полномочными посланниками для ведения переговоров: первый — с Перу, Чили и Буэнос-Айресом, а второй — с Мексикой. Придавая этим миссиям большое значение, Боливар много внимания уделял их всесторонней дипломатической подготовке. Он обратился со специальными посланиями к Сан-Мартину и к верховному правителю Чили О'Хиггинсу. «Сделайте все возможное для успеха этой миссии, — писал Боливар О'Хиггинсу. — Она выражает интересы Америки и призвана принести спасение Новому Свету». Санта-Мария должен был вручить главе мексиканского государства личное обращение Боливара с призывом крепить сердечное согласие двух стран.[255]

Освободитель имел веские основания торопиться с воплощением своего заветного идеала. В Европе сгустились тучи монархической реакции. Победители Наполеона — русский самодержец, австрийский император и прусский король в 1815 году основали на Венском конгрессе «Священный союз» для всемерной поддержки принципов легитимизма («священных прав» монархов) и непримиримой борьбы со всеми проявлениями революционного духа, политического и религиозного свободомыслия. К этому «союзу тиранов» примкнули почти все европейские монархи. Англия, не являясь формальным участником «Священного союза», направляла своих представителей на созываемые им конгрессы и до начала 20-х годов нередко координировала свою линию с его действиями. Фердинанд VII слал европейским дворам слезные мольбы о помощи. В нотах испанского министерства иностранных дел утверждалось, что от «замирения» восставших колоний в Америке «зависят в большой степени будущая безопасность тронов, стабильность социального и легитимистского порядка в его различных проявлениях и мир в Европе».[256]

Отрывочная и нерегулярная информация о европейских международных отношениях не позволяла руководителям патриотов с достоверностью судить о масштабах и реальности угрозы, исходившей от «Священного союза». В любом случае испано-американским странам следовало обезопасить себя от нее. Гарантией неприкосновенности их завоеваний был призван стать латиноамериканский союз. Именно это имел в виду Боливар, говоря о спасении Нового Света. «Кто сможет противостоять Америке, объединенной сердечным согласием, уважением к закону и преданностью свободе?»,[257] — писал Освободитель О'Хиггинсу. Миссии Москеры и Санта-Марии явились одним из ответов Боливара на возможную угрозу со стороны «Священного союза». В конце 1821 года обе миссии отправились в путь. Каждая имела тщательно разработанный проект договора и идентичные подробные инструкции, подготовленные по указанию Боливара министром иностранных дел Колумбии Педро Гуалем.

«Лучший интерпретатор американской концепции Освободителя», как называют Гуаля, ставил две взаимосвязанные задачи. Первая касалась укрепления военного, дипломатического и экономического сотрудничества в целях победного завершения войны против Испании. Кроме того, каждой миссии предписывалось добиваться признания принципа uti possidetis (1810 г.) в качестве основы решения территориальных проблем. Другими словами, следовало исходить из того факта, что республики возникают в границах бывших вице-королевств, генерал-капитанств и аудиенсий. В инструкциях подчеркивалась необходимость разработки совместными усилиями механизма арбитража и разрешения споров. На Москеру возлагалось также проведение переговоров о заключении торговых договоров.

Вторая задача носила более широкий характер. Речь шла о подготовке создания конфедерации американских государств. В инструкциях обрисовывались основные контуры такой конфедерации. Направление дипломатических миссий на Север и Юг Америки, исключая карибские страны, Бразилию и США, говорило о том, что Боливар был твердо намерен ограничить членство в конфедерации испано-американскими странами, объединенными общностью языка, исторической судьбы, происхождения и культуры. Конфедерация должна была принципиально отличаться от «Священного союза», а именно представлять собой «сообщество братских народов». В будущем предусматривалась возможность перехода к более высоким формам политического объединения. Пока же предлагалось учредить ассамблею полномочных представителей для решения самых неотложных проблем, таких как защита от внешней агрессии, укрепление общих интересов, устранение разногласий и конфликтов.

В инструкциях говорилось: «Ничто не представляет большего интереса в настоящий момент, чем образование подлинно американской лиги. Однако эту конфедерацию не следует рассматривать как привычный оборонительно-наступательный союз. Она должна основываться на значительно более близких отношениях, чем недавно созданный в Европе союз, который направлен против свободы народов. Необходимо, чтобы наша конфедерация была сообществом братских народов…, объединенных и сильных, способных защитить себя от агрессии иностранных держав… Уже сейчас следует заложить фундамент для созыва ассамблеи полномочных представителей, которая даст импульс общим интересам американских государств…».[258] Таким образом, Боливар рассматривал заключение договоров о дружбе, союзе и конфедерации не в качестве самоцели, а как необходимый шаг на пути к решению главной задачи — созданию латиноамериканского союза. Нужно напомнить: для Боливара термин «подлинно американская лига» всегда был синонимом «испано-американской лиги», а термин «американские государства» — «стран, ранее бывших испанскими владениями».

Обе миссии принесли положительные результаты, хотя переговоры, которые пришлось вести посланцам Боливара, нельзя назвать легкими. Обстановка в Перу, Чили, Буэнос-Айресе и Мексике была напряженной и нестабильной, происходили частые смены правительств. Еще не завершилась война против Испании, а уже возникали противоречия, споры и столкновения интересов между странами, провозгласившими свою независимость.

Наибольшим успехом закончилась миссия Москеры в Перу, куда он прибыл в мае 1822 года. Поддержка Сан-Мартина обеспечила принятие предложений, привезенных в Лиму посланцем Боливара, без долгих дискуссий. Ведение переговоров Сан-Мартин поручил министру иностранных дел Бернардо Монтеагудо.

Этот неординарный человек пользовался широкой известностью среди патриотов. Он родился на Ла-Плате и получил степень доктора права в Кордовском университете. За участие в 1809 году в стихийном антиколониальном восстании в городе Чукисаке (Верхнее Перу), где находился один из главных университетских центров всей испанской Америки, испанцы приговорили его к смертной казни. Сумев бежать, Монтеагудо примкнул к революционному крылу борцов за независимость в Буэнос-Айресе. Впоследствии он вступил в армию Сан-Мартина и стал его ближайшим соратником. Монтеагудо принадлежал к числу горячих сторонников идеи единства континента. Свои взгляды он изложил в работе «Эссе о необходимости общей федерации южноамериканских государств», увидевшей свет после его гибели в 1825 году.