Мусаси - Эйдзи Ёсикава

– Будь мужчиной! Дай старухе убить тебя! – вторил другой. Все поддерживали Осуги.

Старуха прищурилась, негодующе тряхнув головой. Строго посмотрев на носильщиков, она прикрикнула:

– Заткнитесь! Вы мне нужны как свидетели. Если нас убьют, вы доставите наши тела в Миямото. Я не нуждаюсь в вашей болтовне и помощи!

Вытащив наполовину короткий меч из ножен, Осуги сделала несколько шагов навстречу Мусаси.

– Такэдзо! – презрительно бросила она. – Такэдзо! Так тебя звали в деревне. Почему ты не откликаешься? Слышала, у тебя теперь красивое имя Миямото Мусаси, но для меня ты навсегда Такэдзо. Ха-ха-ха!

Голова старухи тряслась от смеха. Она, видимо, надеялась прикончить Мусаси с помощью языка, не доводя дела до мечей.

– Хотел скрыться от меня, переменив имя? Глупец! Я знала, что боги наведут меня на твой след. А теперь сражайся! Посмотрим, унесу ли я твою голову в деревню или ты чудом уцелеешь.

К старухе дребезжащим голосом присоединился дядюшка Гон:

– Ты укрывался от нас целых четыре года! Мы искали тебя все это время. Наконец наши молитвы здесь, в Киёмидзу, достигли цели, и боги отдали тебя в наши руки. Пусть я стар, но не намерен терпеть поражение от подлеца вроде тебя. Готовься к смерти.

Выхватив меч из ножен, Гон крикнул Осуги:

– Прочь с дороги!

– Что ты затеял, старый дурак? Трясешься от дряхлости! – гневно оборвала его Осуги.

– Пусть я стар, но божества храма защитят меня!

– Ты прав, Гон! С нами предки семейства Хонъидэн. Нам нечего бояться.

– Такэдзо! Выходи на бой!

– Чего ты ждешь?

Мусаси не шелохнулся. Он стоял как глухонемой, взирая на двух стариков с обнаженными мечами.

– В чем дело, Такэдзо? Испугался? – крикнула Осуги.

Она приняла боевую стойку и сделала шаг вперед, но, оступившись, повалилась чуть ли не под ноги Мусаси. Толпа замерла. Кто-то крикнул:

– Он ее убьет!

– Скорее на помощь!

Дядюшка Гон остолбенел от неожиданности, уставившись на Мусаси.

К изумлению толпы Осуги подобрала выпавший меч и снова встала рядом с Гоном в боевой стойке.

– В чем дело, олух? – крикнула она. – Меч у тебя в руке или красивая безделка?! Или не знаешь, как им пользоваться?

Лицо Мусаси оставалось непроницаемым, как маска, но наконец он произнес громовым голосом:

– Я не могу.

Он двинулся к старикам, и те невольно отпрянули в разные стороны.

– Ты куда, Такэдзо?

– Я не могу применить меч.

– Стой! Почему ты не дерешься?

– Я вам сказал, что не могу.

Мусаси шел напролом, не глядя по сторонам. Он рассек толпу, не заметив ее.

Опомнившись, Осуги закричала:

– Удирает! Держите его!

Толпа ринулась на Мусаси, но он как сквозь землю провалился, когда его уже было схватили. Изумление толпы было неописуемым. Глаза смотрели тупо и непонимающе. Разбившись на группки, люди суетливо сновали по окрестностям до заката. Беглеца искали под полом храмовых построек, в соседних рощах. Позднее, когда люди возвращались вниз с холмов Саннэн и Тяван, кто-то клялся, что видел, как Мусаси с проворностью кошки вскочил на высоченную стену у западных ворот и скрылся. Никто не поверил, особенно Осуги и дядюшка Гон.

Водяной-каппа

Тяжелые удары цепов на току, заставленном рисовыми снопами, разносились по поселку на северо-западной окраине Киото. Набухшие от затяжных дождей соломенные крыши нависали над ветхими домишками. Это была «ничья земля», отделявшая столицу от сельской местности. Жили здесь так бедно, что в сумерках дым от кухонных очагов поднимался всего над несколькими домами.

Большие и корявые иероглифы на тростниковой шляпе, подвешенной под карнизом одного из домишек, оповещали прохожих, что здесь находится постоялый двор. Заведение, конечно, самого дешевого пошиба. В нем останавливались непритязательные путники, которые платили только за место на полу. За более удобный ночлег взималась дополнительная плата, но такую роскошь позволяли себе редкие постояльцы.

Около фусума, перегородки, разделяющей кухню с земляным полом и комнату с очагом, стоял мальчик. Он опирался на скатанный в рулон соломенный мат-татами.

– Добрый вечер! Есть кто-нибудь?

Это был посыльный из придорожной лавки, такой же убогой и грязной, как и все в поселке. Голос мальчика звучал не по годам зычно. На вид ему было лет одиннадцать, мокрые от дождя волосы свисали на уши. Он походил на маленького водяного-каппу с лубка. Одет он был тоже на посмешище – кимоно до бедер с несуразными рукавами, толстая веревка вместо пояса. Спину мальчика заляпала грязь из-под деревянных сандалий-гэта.

– Это ты, Дзё? – отозвался из задней комнаты хозяин постоялого двора.

– Принести сакэ?

– Сегодня не надо. Постоялец пока не вернулся, а мне не требуется.

– Он наверняка захочет. Принесу, как обычно.

– Захочет, так я сам зайду к вам.

Мальчику не хотелось уходить, не получив заказа.

– А вы что делаете?

– Пишу письмо. Хочу послать завтра с конной почтой в Кураму. Писать трудновато. Ломит спину. Иди, не мешай!

– Чудеса! Вы уже такой старый, что не можете сгибаться, а до сих пор не выучились как следует писать.

– Хватит! Еще одно слово и отведаешь хворостины.

– Давайте я напишу.

– Будто умеешь!

– Умею, – уверенно сказал мальчик, входя в комнату. Он заглянул в письмо через плечо хозяина и рассмеялся.

– Вы хотели, верно, написать «картошка», а у вас получился иероглиф «шест».

– Замолчи!

– Молчу! На ваши каракули страшно смотреть. Что вы хотите послать друзьям – картошку или шесты?

– Картошку.

Мальчик, прочитав письмо до конца, заявил:

– Никуда не годится! Никто не поймет, о чем это письмо.

– Напиши сам, если ты такой умный.

– Хорошо. Объясните, что вы хотите сообщить. Дзётаро уселся и взял кисть.

– Неуклюжий болван! – воскликнул старик.

– Почему это я неуклюжий? Это вы не умеете писать.

– У тебя из носа капает на бумагу.

– Виноват. Отдайте мне этот лист как плату за услугу. Дзётаро высморкался в испорченный лист.

– Так о чем письмо?

Уверенно держа кисть, мальчик быстро писал под диктовку. Письмо было окончено, когда пришел постоялец. От дождя он накинул на голову мешок из-под угля, подобранный где-то по пути. Мусаси остановился у входа, выжимая мокрые рукава кимоно.

– Цветы сливы опали от ливня, – проворчал он.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});