Мой профессор - Р. С. Грей

раньше. А еще лучше, я бы вообще никогда не села рядом с ним.

Теперь, очевидно, уже слишком поздно отползать от коллеги, тем более что взгляд профессора Барклая пригвождает меня к месту. Раздражение вспыхивает в его взгляде, когда я возвращаю телефон Зака, сажусь прямее на стуле и пытаюсь занять себя ручкой, неоднократно снимая и надевая колпачок.

К сожалению, Зак не понимает, что мы вдруг должны вести себя так, будто не знаем друг друга.

— Тебя ведь нет в социальных сетях? — спрашивает он. — Я пытался найти тебя вчера вечером.

Качаю головой.

Он фыркает.

— Как это вообще возможно? Я приклеен к своему телефону 24/7. Чем ты занимаешься весь день? Медитируешь?

Не могу удержаться от смеха.

— Нет, я трачу время так же, как и ты. Просто потому, что у меня нет профиля, не значит, что я не скрываюсь…

Он ухмыляется, как будто находит это чрезвычайно интересным.

— За кем тебе нравится следить? За знаменитостями?

За нашим боссом.

Пожимаю плечами.

— Всеми подряд. Всегда разные.

Только за одним. Это всегда профессор Барклай.

— Как только вы завершите свой разговор, мы начнем, — говорит профессор Барклай из передней части конференц-зала, его властный тон вибрирует от гнева.

Чтобы внести ясность, все болтают, не только мы с Заком, но он пристально смотрит на нас, и поэтому все предполагают, что это мы виноваты в его плохом настроении.

Мне хочется опуститься ниже на стуле или, еще лучше, соскользнуть на пол и вообще исчезнуть под столом.

Эта сцена слишком напоминает Дартмут, хотя на этот раз я знаю, что профессор Барклай сердится на меня совершенно по другой причине. Сегодня я никому не мешаю. Встреча еще не началась, и я не делаю ничего плохого. Нет, на этот раз он вызывает меня, потому что ему не нравится тот факт, что Зак близко наклоняется ко мне, показывая свой телефон. Он ревнует.

Могу посмеяться над этой идеей.

Это трудно отрицать, но еще труднее поверить.

Кажется, что у такого человека, как профессор Барклай, никогда не было причин ревновать к кому бы то ни было, но мои подозрения подтверждаются после встречи, когда я нахожу электронное письмо, ожидающее меня в верхней части папки «Входящие».

Оно от него.

Встретимся в моем офисе в 11:15.

Даже нет «пожалуйста».

Тревога жарко вспыхивает внутри меня.

Он что, шутит?

Я не могу зайти в его кабинет, и на это есть около миллиона причин. У меня абсолютно нет времени, чтобы поговорить с профессором Барклаем наедине. Я отчитываюсь перед Льюисом, Льюис отчитывается перед профессором Барклаем. Я имею в виду, Господи, половину времени я даже отчитываюсь не перед Льюисом, а перед Дагом, который затем отчитывается перед Льюисом. Дело в том, что я плебей, а он босс. Исчезновение за закрытой дверью вместе с ним будет выглядеть плохо со всех сторон.

Как будто этого недостаточно, чтобы держать меня подальше от его кабинета, есть еще и скрытый мотив — быть единственным человеком в жизни профессора Барклая, который не находится в его распоряжении в любое время. Вчера я стояла перед ним на коленях. Я не буду делать этого два дня подряд.

Я отвечаю просто: 11:15 — не самое подходящее для меня время.

Ровно в 11:15 я беру свою кружку со стола и, не торопясь, направляюсь в комнату отдыха. Мира и Инес толпятся у кофейника, что-то просматривая в телефоне Инес. Инес, похоже, обрадовалась, увидев меня.

— О, хорошо — ты можешь нас рассудить. Тебе не кажется, что это платье слишком рискованное, чтобы надевать его на день рождения отца моего парня? Мира считает, что мне следует найти что-нибудь другое.

Платье, о котором идет речь, имеет верхнюю часть в виде короткого топа с глубоким V-образным вырезом и едва заметную юбку. Модель в нем выглядит так, словно она направляется на музыкальный фестиваль, а не на семейный праздник.

— Оно красивое, и я понимаю, почему тебе нравится, но не уверена, что надела бы его на праздник.

Она стонет.

— Ладно, подожди. А как насчет этого?

Она начинает листать фотографии в своем телефоне.

— Эмелия?

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть через плечо, и вижу, что Хьюго с встревоженным видом просовывает голову в кухню.

— Твой рабочий телефон разрывается от звонков. Я дважды отправлял сообщение на голосовую почту, но человек, похоже, настойчив. Ты хочешь, чтобы я ответил?

Мои глаза расширяются в панике. Ни у кого, я имею в виду, ни у кого нет моего рабочего номера.

— Нет! — говорю я, уже спеша мимо него, моя кружка с кофе давно забыта на стойке в комнате отдыха.

Я слышу, как в коридоре звонит мой телефон, и ускоряю шаг. Добравшись до рабочего места, отвечаю на звонок, не потрудившись присесть или устроиться поудобнее.

— Эмелия Мерсье, — говорю я отрывистым тоном.

— Ты опоздала.

От голоса профессора Барклая у меня по спине пробегает дрожь восторга, хотя он и звучит очень раздраженно.

Я хмурю брови.

— Вы проверили свою электронную почту?

— Электронная почта не имеет значения. Я сказал, что в 11:15. Ты должна была быть у моей двери в 11:10.

— И вам следует проверить свои глаза, потому что я написала, что это время мне не подходит.

Клянусь, я слышу мрачный смешок на другом конце провода, но он слишком слабый, чтобы разобрать.

Хьюго ловит мой взгляд со своей стороны кабинки.

— Кто это? — одними губами произносит он.

Я качаю головой.

— Никто, — одними губами отвечаю я.

— В инженерном отделе есть набор планов, которые мне нужно просмотреть. Ты сходишь и заберешь их для меня.

— Я…

— Эмелия, ты не забыла свою роль здесь, в «Бэнкс и Барклай»? Если я о чем-то прошу, ты это делаешь.

Если бы любой другой человек, мужчина или женщина, разговаривал со мной так, как сейчас разговаривает профессор Барклай, я бы повесила трубку и обратилась в отдел кадров. Я не шлюха. Но подчиняюсь одному человеку, чья фамилия случайно выбита на стене здания, в котором я сейчас нахожусь.

Между нами повисает тяжелая пауза, и он, должно быть, понимает, что одержал верх, когда я не произношу больше ни слова. Аккуратно вешаю трубку, говорю Хьюго, что мне нужно выполнить одно поручение, и направляюсь прямиком в инженерный отдел.

Понятия не имею, к кому обращаться, но, как оказалось, это не проблема. Когда выхожу из лифта на шестом этаже, парень машет мне рукой, приглашая к своему столу, и протягивает мне огромный цилиндрический тубус, наполненный свернутыми в рулон бумажными планами.

— Он хотел их посмотреть. На твоем месте я