Золотая книга лучших сказок мира - Шарль Перро

нею уличных мальчишек; ни одна живая душа не обратилась к ней со словом утешения и сочувствия.

Вечером у решётки раздался шум лебединых крыл — это отыскал сестру самый младший из братьев, и она громко зарыдала от радости, хотя и знала, что ей оставалось жить всего одну ночь; работа её подходила к концу, и братья были тут!

Архиепископ пришёл провести с нею её последние часы, — так обещал он королю, — но она покачала головой и взором и знаками попросила его уйти; в эту ночь ей ведь нужно было кончить свою работу, иначе пропали бы задаром все её страдания, и слёзы, и бессонные ночи! Архиепископ ушёл, понося её бранными словами, но бедняжка Элиза знала, что она невинна, и продолжала работать.

Чтобы хоть немножко помочь ей, мышки, шмыгавшие по полу, стали собирать и приносить к её ногам разбросанные стебли крапивы, а дрозд, сидевший за решетчатым окном, утешал её своею весёлою песенкой.

На заре, незадолго до восхода солнца, у дворцовых ворот появились одиннадцать братьев Элизы и потребовали, чтобы их впустили к королю. Им отвечали, что этого никак нельзя: король ещё спал и никто не смел его беспокоить. Они продолжали просить, потом стали угрожать; явилась стража, а затем вышел и сам король узнать, в чём дело. Но в эту минуту взошло солнце, и никаких братьев больше не было — над дворцом взвились одиннадцать диких лебедей.

Народ валом повалил за город посмотреть, как будут жечь ведьму. Жалкая кляча везла телегу, в которой сидела Элиза; на неё накинули плащ из грубой мешковины; её чудные длинные волосы были распущены по плечам, в лице не было ни кровинки, губы тихо шевелились, шепча молитвы, а пальцы плели зелёную пряжу. Даже по дороге к месту казни не выпускала она из рук начатой работы; десять рубашек-панцирей лежали у её ног совсем готовые, одиннадцатую она плела. Толпа глумилась над нею.

— Посмотрите на ведьму! Ишь, бормочет! Небось не молитвенник у неё в руках — нет, всё возится со своими колдовскими штуками! Вырвем-ка их у неё да разорвем в клочки.

И они теснились вокруг неё, собираясь вырвать из её рук работу, как вдруг прилетели одиннадцать белых лебедей, сели по краям телеги и шумно захлопали своими могучими крыльями. Испуганная толпа отступила.

— Это знамение небесное! Она невинна,— шептали многие, но не смели сказать этого вслух.

Палач схватил Элизу за руку, но она поспешно набросила на лебедей одиннадцать рубашек, и... перед ней встали одиннадцать красавцев принцев, только у самого младшего не хватало одной руки, вместо неё было лебединое крыло: Элиза не успела докончить последней рубашки, и в ней недоставало одного рукава.

— Теперь я могу говорить! — сказала она.— Я невинна!

И народ, видевший всё, что произошло, преклонился перед ней, как перед святой, но она без чувств упала в объятия братьев — так подействовали на неё неустанное напряжение сил, страх и боль.

— Да, она невинна! — сказал самый старший брат и рассказал всё, как было; и пока он говорил, в воздухе распространилось благоухание, точно от множества роз, — это каждое полено в костре пустило корни и ростки, и образовался высокий благоухающий куст, покрытый красными розами. На самой же верхушке куста блестел, как звезда, ослепительно белый цветок. Король сорвал его, положил на грудь Элизы, и она пришла в себя на радость и на счастье!

Все церковные колокола зазвонили сами собой, птицы слетелись целыми стаями, и ко дворцу потянулось такое свадебное шествие, какого не видал ещё ни один король!

ВОЛШЕБНОЕ КОЛЬЦО

Жила в деревне крестьянка. При ней жил сын её Семён, неженатый ещё. Жили они бедно: спали на соломе, одежонка на них старая, латаная и в рот им положить нечего. Жили они давно; тогда земли у крестьян было мало, а что и была, так неродящая была земля: что и посеет крестьянин, то вымерзнет, а не вымерзнет, так от засухи посохнет, а не посохнет, так вымокнет, а не вымокнет, так саранча пожрёт.

Получал Семён в городе пенсию за отца — копейку в месяц.

Вот идёт Семён однажды с деньгами, с копейкой, и видит: один человек надел собаке верёвку на шею и удавливает её. А собака-то маленькая, беленькая, щенок.

Семён к тому человеку:

— Ты пошто щенка мучаешь?

А тот ему:

— А какое тебе дело? Хоть убью, хоть нет — не твоё дело.

— А ты продай мне его за копейку!

— Бери!

Отдал Семён последнюю копейку, взял щенка на руки и пошёл домой.

— Нет у меня коровы, нету лошади, зато щенок есть.

Принёс он щенка домой, а мать бранится:

— Глупый ты у меня! Нам самим есть нечего, а он собак покупает!

— Ничего, мама,— отвечает ей сын,— и щенок скотина: не мычит, так брешет.

Через месяц Семён снова пошёл в город за пенсией. Вышла копейка прибавки, получил он две копейки.

Идёт он домой, а на дороге тот же человек кошку мучает.

Подбежал Семён к нему:

— Пошто ты живую тварь уродуешь?

— А тебе-то что? Чай кошка-то моя!

— Продай её мне!

— Купи, да кошка-то, гляди, дороже собаки.

Сторговались за две копейки.

Понёс Семён кошку домой. Мать пуще прежнего забранилась на сына — и в тот день до вечера бранилась и на другой день с утра начала браниться.

Прошёл месяц. Пошёл Семён опять в город за пенсией. Опять в прибавку вышла копейка: получил Семён три копейки.

Идёт Семён из города, а на дороге стоит тот же человек и змею давит.

Семён сразу к нему:

— Не убивай её, эта змея вишь какая, я и не видал такую — должно, она не ядовитая. Лучше продай её мне.

Купил он змею за все деньги, сколько было у него, за три копейки, положил её за пазуху и пошёл домой.

Змея отогрелась и говорит:

— Не жалей, Семён, что последние деньги на меня потратил. Я не простая змея, а я змея Скарапея. Без тебя пришла бы мне смерть, а теперь я жива, и мой отец тебя отблагодарит.

Пришёл Семён домой и выпустил змею из-за пазухи. А мать как увидела змею, так на печку залезла и даже побранить сына не может: у неё язык отнялся с испуга. Змея же Скарапея заползла под печку, свернулась там и уснула.

Вот и стали жить —