Уж замуж невтерпеж - Надежда Тутова

Все когда-нибудь заканчивается, поток слез тоже, сменившись редкими всхлипами. Веки стали тяжелыми, по телу разлилась усталость — дремота вступала в свои права.

Похоже, я все-таки уснула. Мда, для меня слезы — снотворное. Совсем как в Ориенроге получилось. Только сейчас мне совсем не хотелось просыпаться, да и нужды не было. Полусон, полуявь… Всевышний только знает, что со мной. Тепло, уютно, покойно.

— Что же ты теперь будешь делать, доченька? — сквозь дрему донесся голос маман.

Похоже, она совсем не сердится на меня, только сердце за дочь свою неразумную болит.

"Я… не знаю…" — перед собой я была честна: раньше мне казалось, что поступаю правильно, направляясь домой. Но теперь… Ох, мамочка, если бы я…

— Никто ее больше не обидит! — даже шепот у папа получился воинственным.

— Я ведь чувствовала! Сердце болело… И как Гретта могла не написать о такой беде?

— А ты еще говоришь, это люди безответственные и лживые. Вот, сама посмотри, какие пиктоли бывают!

— Да какая она пиктоли?! Седьмая вода на киселе. Уж и не помню кто, но кто-то очень далекий из родственников десять раз прадедушки женился на какой-то дворянке. Род был захудалый, почти разорившийся. В конце концов, сошел на нет. Их потомки-то и переселились в Липово. Если б не моя двоюродная тетя, привозившая Грету к нам на летние праздники, я бы и не знала ничего. Ох, она ведь даже письма присылала, мол, все хорошо, Эредет в Липово нравится, и она вернется домой в конце вересника. Но я и подумать не могла, что она может так врать. Ведь в юности была самой честной среди знакомых девиц!

— Уж лучше б мы и не знали о ней. Не отослали бы нашу девочку в Липово. Надо было меня послушать и отправить Эредет к Вильгасту!

Ой, а это еще кто такой?

— Да?! Чтобы ее там в гарем какого-нибудь снежного охотника определили? (Гарем? А нельзя ли с этого места поподробней?). И была б Эредет пятой женой седьмого сына второго брата вождя? Нет уж! Тут хотя бы она единственная!

Высказав столь бурную речь, маман надолго замолчала. Папа последовал ее примеру: видимо, возразить на тему «гарема» было нечего. А жаль, мне б хотелось знать поболе о сем неизвестном предмете.

— Она всегда была необычным ребенком, — тихий вздох маман.

— Да? Это когда же? — папа искренне удивлен.

— А когда в сад к деду Кикту полезла.

— Это был Сарга… А вот когда по реке на плоту сплавлялась.

— Это Тель с Тели… А вот…

— Сарга… Или…

— Тель…

Мда, я даже удивилась: где и когда я проявила свою необычность. Свойства пиктоли — не в счет.

— Она всегда была тихой, спокойной девочкой, — подытожил папа.

— Вот! Это и необычно: дети постоянно шалят, а Эредет вела себя примерно! — нашлась маман.

Родители повздыхали, видимо все же сожалея о моем примерном поведении.

— Я одного понять не могу, — неожиданно заговорил папа. — Судя по рассказам Эредет, Фларимон, как бы это сказать, решительный, рыцарственный. Если хотя бы половина из его подвигов, поведанных нашей девочке, правда, то меня очень удивляет, что он поддался угрозам бандитов.

— Тебе кажется это странным? Но почему? Он опасался за свою жизнь, за жизнь нашей дочери. Все в порядке вещей…

— Не скажи, дорогая. Разбойников вполне можно было обмануть…

— Тише, разбудишь еще! — шикнула маман. — Пойдем…

Родители направились, видимо, к двери, вот только папа все равно принялся объяснять каким именно образом Фларимон мог обвести вокруг пальца банду Гудраша. Жаль, до меня долетали лишь обрывки фраз. Миг, тихий щелчок закрывшейся двери и все.

Странно… Не то чтобы я поверила словам папа, но какие-то сомнения в душе поселились. Да нет, не может ничего такого быть. Папа не был там, не видел сам, знает лишь с моих слов. А я ведь могла что-то забыть, не придать значения каким-то событиям, жестам, взглядам. Да я вообще была почти без сознания: в вечном тумане, кружении, порой и забвении. От таких рассуждений сон сбежал к более покладистым людям, начхав на мое желание отоспаться впервые за многие дни.

Поворочавшись в кровати, в которую меня отнес папа (засыпала я на диванчике, это еще хорошо помню), пришла к неутешительному выводу — спать не смогу. Махнув на это гиблое дело рукой, пришлось вставать и на цыпочках красться к двери. Сапоги нашлись аккурат за дверью. За время странствий я научилась довольно быстро справляться со шнуровкой, так что с обувью больших проблем не было. Куртку искать не стала: на двор выходить не буду, зачем лишний раз шум поднимать? Все также крадучись прошла через гостиную. За второй дверью не слышно было голосов: родители то ли уснули, то ли ушли куда. Проверять не стану.

А хозяин заботится о своем заведении: петли хорошо смазаны, дверь даже не скрипнула. Что ж, ну вышла я в коридор, освещенный только светильником в дальнем конце у окна. Дальше-то что? Спускаться в обеденный зал желания нет — новых неприятностей мне только и не хватало. Все-таки во двор?

Ночь нынче ясная выдалась. Бархатная, теплая, и не поверишь, что вересник на дворе. Небо, синее до черноты, усыпано сверкающими огнями. Звездная радуга манит, ветерок-проказник не спешит подшутить. Покойно вокруг, только мне не спится да на месте не сидится. Хм, почти что в рифму.

Ну и что? А толку? Нет его. Если уж быть честной, во всех моих поступках толка нет. С самого детства так. Не могу я понять, зачем все это со мной происходит. В чем смысл? Не спорю, над вопросом смысла жизни ломают головы величайшие мудрецы. Куда уж мне, болезной. Но все равно, зачем человек живет? Зачем я живу? Что уготовлено мне судьбой? Почему все сложилось так, как есть? Для чего-то же это было нужно?

Зачем человек живет? Глупый вопрос, хотя и риторический. Ведь мало кто сомневается, что жить надо, просто живут и все тут. А может, нет? Может, этот вопрос беспокоит по ночам, не давая спать, поднимает на рассвете, отбивает аппетит в обед, да и вечером клонит к земле от печальных дум? Вряд ли… Люди живут, просто живут, а спроси: "Зачем?" — и не ответят. Точнее ответят, каждый в меру своего разумения. К примеру, селянин, почесав тыковку, недоуменно пробормочет: "Дык, кто ж корову доить буде? Да сеять? Да у кума в садочку под яблоней звонаря пить? А уж какого знатного звонаря кум делает, ажно дух захватует!!"

Купец скорее отмахнется от такого вопроса: дел у него много — товар принять, за приказчиками да складовниками проследить, клиента богатого, постоянного уважить, деньгу пересчитать, с долгами разобраться, да добро свое горделивым хозяйственным взором окинуть — не досуг ему лясы точить. Мастера-ремесленники пожмут плечами: кто-то ж должен людям обувку тачать, да платья кроить, а еще неплохо было бы сырком да кренделями побаловаться, вот они и делают, видимо и живут для этого, так что тоже заняты работой, некогда им. Ну, такие, как портной Лафтен, не в счет. Хотя, почему "не в счет"? Просто для него еще и слава важна. Но и он отмахнется от вопроса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});