Проблемы культуры. Культура переходного периода - Лев Троцкий

Тут позвольте опять вернуться к спору о пролетарской литературе, чтобы выделить основное ядро вопроса. Кое-какие товарищи обвиняли меня в том, что я де «против» пролетарской литературы. При доброй воле (вернее, при злой воле) это можно понять так: в частности, что я в некотором роде и против рабкоров, потому что они являются единственным непосредственным низовым литературным голосом пролетариата. Через рабкоров пролетариат оглядывается вокруг себя, вглядывается в себя самого, о себе рассказывает. Если рабкор этому не служит – это не рабкор, его надо разжаловать… В каком же смысле, товарищи, я говорил «против» пролетарской литературы? Не против пролетарской литературы говорил я, а против того, что отдельные кружки литераторов вывески вывешивают над своей дверью: «В этом маленьком заведении вырабатывается пролетарская литература. Больше никуда не заходи!». Нет! Так просто пролетарской культуры не создать. Задача гораздо хитрее и сложнее. В Пролеткульте прекрасную работу выполняют, поскольку учат и учатся писать, учат и учатся драматургии, музыке, искусству. Но когда создаются наспех литературные кружки из дюжины молодых литераторов, лишь субъективным настроением связанных с пролетариатом, и говорят: пролетарская литература, это – мы, а все остальное – от лукавого… ну, тут мы должны возразить. Слишком торопитесь! Собственные желания принимаете за факты. Не потому, что мы «против» пролетарской литературы – какой вздор! – а потому, что нельзя считать создание пролетарской литературы – если понимать это не в кружковом, а в классовом смысле – таким простым и легким делом, когда перед тобою стоит прежде всего задача поднятия отсталого рабочего класса, который в массе своей еще до литературы, к несчастью, не поднялся. Вот мы, товарищи, говорим: «буржуазная литература». Почему мы ее называем буржуазной? Откуда она взялась? Как сложилась? Буржуазия класс богатый, поэтому образованный. У нее есть свободное время, ибо она эксплуатирует пролетариат. Свободное свое время она отдает всем видам наслаждений, в том числе и литературе, искусству и пр. Как воспитываются буржуазные писатели? Это сплошь и рядом сынки мелкой, средней или крупной буржуазии. Они учатся в буржуазной школе, они живут в буржуазной семье, они посещают буржуазные салоны, где встречаются с буржуазным депутатом, с инженером, с торговцем, с музыкантом, услаждающим слух той же буржуазии. У них, таким образом, всегда имеется «своя» общественная атмосфера, в которой они живут, которой дышат. Они друг дружку понимают с полуслова. Писатель, художник должен иметь накопленные повседневные впечатления. Где он их накопляет? В буржуазной среде. Почему? Потому что в этой среде он плавает, как рыба в воде. Это его среда, богатая, «культурная». И то, что он там впитал в себя, то, чего он там надышался, нанюхался, в этой буржуазной сфере, – это он передает в стихах, повестях и романах. Вот, просто и коротко говоря, процесс создания буржуазной литературы. Создавалась она к тому же не сразу. Создавалась она веками. Буржуазия господствует столетия. Уже до того времени как она взяла власть, она была богатым и образованным для своего времени классом. И вся художественная братия, в том числе и их газетные корреспонденты – как их назвать: буржкоры, что ли? – эти самые буржкоры питались, всем виденным и слышанным в буржуазных семьях, салонах магазинах и пр. Каково, стало быть, главное условие развития буржуазной литературы? Главное условие то, что буржуазные литераторы и вообще работники искусства и сама буржуазия живут в одной и той же повседневной обстановке и характеризуются, приблизительно, одинаковым уровнем культуры. Литература, наука, искусство особенно богаты в тех странах, где богата и мощна буржуазия, где она долго развивалась и господствовала, идейно подчиняя себе большие круги народа, где у нее большие научные и литературные традиции. И у нас, в процессе создания нашей классической, дворянской по духу, и нашей позднейшей, буржуазной литературы, писатели наши жили одной жизнью со своим классом, который был способен питать, поддерживать и вдохновлять своих писателей.

Вот, если мы спросим себя, товарищи, в настоящий момент, сегодня, может ли наш пролетариат для своих художников, писателей, поэтов создать такие условия, – да или нет? – я отвечаю: к несчастью, еще не может. Почему? Именно потому, что пролетариат есть пролетариат: для того чтобы послать начинающего пролетарского писателя или художника в школу учиться, развиваться, его нужно, при нынешних условиях, оторвать от производства, от завода, отчасти даже и вообще от повседневной жизни рабочего класса. До тех пор, пока пролетариат будет оставаться пролетариатом, даже из недр его выходящая интеллигенция будет неизбежно в большей или меньшей степени отрываться от него. Маркс и Ленин могли быть и не рабочими – и в то же время понять ход развития рабочего класса гениальным умом своим и выразить это в научных системах. Но для того чтобы поэт, беллетрист чувствовал настроение широких рабочих масс и выражал это в литературе и поэзии, он должен быть непрерывно и неразрывно связан с рабочими массами, в жизни, в быту, в повседневных переживаниях. А этого сейчас нет и не может быть настоящим образом до тех пор, пока мы не создадим предпосылок для новой, подлинно массовой культуры. А условия эти: во-первых, грамотность; во-вторых, настоящая грамотность, а не полуграмотность; и, в-третьих, всеобщая начитанность. А это предполагает всеобщую материальную обеспеченность, т.-е. такие условия жизни, когда у человека есть широкий досуг – не только для отдыха, но и для самообразования, самовоспитания, – другими словами, это предполагает материальный и духовный подъем до такого уровня, когда рабочий класс в толще своей, а не в одной только верхушке, овладеет всей человеческой культурой. Путь к этому – малый или большой, длинный или короткий? Да он настолько же длинен или короток, как и весь наш путь к полному и развернутому социализму, ибо настоящим образом поднять всю пролетарскую, а за нею и крестьянскую массу на такой культурный уровень, при котором между писателем и читателем, художником и зрителем не будет огромной культурной дистанции, можно только закрепив и развив социализм. И какая это будет культура тогда? Пролетарская? Нет, это будет социалистическая культура, потому что пролетариат, в отличие от буржуазии, и не может и не хочет оставаться господствующим классом навсегда. Наоборот, он взял власть, чтобы как можно скорее перестать быть пролетариатом. При социализме – нет пролетариата, а есть могущественная и культурная трудовая артель и, следовательно, артельное, или социалистическое, искусство.

Разумеется, среди молодых литературных групп, выходящих ныне из рядов пролетариата или приходящих к пролетариату, есть талантливые или, по крайней мере, подающие надежды поэты, беллетристы и пр. Но творчество их представляет еще такой маленький уголок, что не может быть и речи об удовлетворении пролетариата этим искусством. Нужно всячески помогать молодым пролетарским побегам художественного творчества, но в то же время нельзя допускать такого вопиющего нарушения перспективы, когда небольшая молодая литературная группка объявляет себя носительницей «пролетарской литературы». Такая самооценка покоится на ложном понимании всего хода культурно-исторического развития пролетариата, которому еще очень и очень нужно пройти через буржуазное искусство, усвоить себе лучшее, что этим искусством создано, поднять свой художественный уровень и тем обеспечить условия для подлинного массового социалистического искусства. В этом процессе отдельные литературно-пролетарские группы могут занять свое местечко, но никак не монопольное. Разумеется, к буржуазному искусству, как и к дворянской усадьбе, пролетарий отнесется по-пролетарски. Пролетариат ведь свою классовую точку зрения берет не из искусства, наоборот, он вносит ее в искусство. И вот здесь тоже должен помочь рабкор. Он должен стать посредником между широкой массой, с одной стороны, литературой и вообще искусством – с другой. Что читает рабочий? Что читает работница? Какие художественные произведения им нравятся? Как они их читают? Переносят ли выводы на себя, на свою жизнь? Все это рабкор должен уметь подсмотреть, подслушать и рассказать.

Стенные газеты, которые развешаны в этом зале и в создании которых рабкоры принимают такое активное участие, представляют, конечно, очень ценное завоевание в процессе нашей борьбы за подъем культурного уровня масс. В этом их низовом происхождении их огромное значение, и мы здесь отмечаем, славим и награждаем – главным образом, собранием ленинских книг – тех заводских писателей и художников, которые лучше составили и лучше украсили свою стенную газету. Но в то же время, товарищи, эти же стенные газеты, сработанные от руки, напоминают нам о нашей бедности и о нашей культурной отсталости, о том – как много и много нам нужно учиться, чтобы выравняться культурно по передовым буржуазным странам, конечно, сохраняя и укрепляя наши социалистические основы. Наша пресса, и в том числе наши стенные газеты, выражают собою неизмеримо более высокую идею, чем те «идеи», которые развиваются буржуазной прессой. Но если вы возьмете, скажем, английские газеты со стороны разнообразия материала, умелости и привлекательности изложения, иллюстраций, техники, то вы должны будете сказать: как нам далеко до них! У них там, кроме больших газет, имеется множество мелких, специальных, посвященных особым интересам или нуждам профессии, корпорации или квартала и отражающим жизнь его со всех сторон. А мы вот вынуждены от руки создавать стенные газеты, которые выпускаем раз в месяц, а то и реже. Или сравним нашу печать с американской! У нас сейчас во всем Советском Союзе меньше 500 газет, с общим тиражом в 2 1/2 миллиона экземпляров. А в Сев. Америке около 20 тысяч газет, с тиражом свыше 250 миллионов экземпляров, т.-е., примерно, в сто раз больше, чем у нас. А ведь население в Соединенных Штатах меньше, чем у нас, миллионов на 20 с лишним! Эти цифры надо всегда иметь перед глазами: о собственной отсталости никогда забывать нельзя. В том-то и состоит, между прочим, зловещая сила некультурности, что она усыпляет сознание, а нам нужно иметь сознание всегда бодрствующее. Только тогда мы одолеем всех врагов и в том числе самого могущественного – нашу некультурность!