Дитё - Владимир Поселягин

— Твою мать, ну что же я, идиот, не остался у таких добрых и милых американцев? — орал я и, довернув штурвал, чтобы встретить вал кормой, немного убавил парусность.

Вал просто гигантским монстром навис надо мной, пугая своими размерами.

— Здравствуй, Гулливер, — пробормотал я, с нервным смешком посмотрев на вал.

Корма «Ласточки» стала подниматься вверх, пока не встала почти вертикально, взбираясь на этого гиганта, размером с двенадцатиэтажный дом.

«Уф, думал, перевернусь», — мысленно вытер я лоб рукой, когда моя красавица все-таки взобралась на вершину вала.

Повинуясь мгновенному озарению, я ударил по кнопке поднятия основного паруса, увеличивая свою скорость, чтобы уровнять ее с этим валом.

— У-хо-хо, я лечу! — орал я в восторге, морщась от уже привычных брызг в лицо. Но, к моему сожалению, все это продолжалось не долго.

Был удар. Просто вал встретился с землей, и камень выдержал, в отличие от воды, которая с рокочущим ударом рекой перехлестнулась через скалы, и мою «Ласточку», как щепку, стало бросать туда-сюда по велению волн и бурунов.

Последнее, что я помню, это то, что успел убрать паруса и приготовиться ко всем неожиданностям. Проще говоря, я уцепился за поручень и орал, так как управлять яхтой уже не было никакой возможности, после был удар обо что-то твердое — и темнота.

Проснулся я от птичьего щебета. Попытавшись открыть глаза и пошевелиться, дернулся от резкой боли, пронзившей плечо.

— А, твою мать! — попробовал простонать я, но ничего кроме хриплого сипения у меня не вышло. Прокашлявшись, я все-таки смог открыть глаза и тупо посмотреть на сидящего на поручне попугая, который с любопытством, сверкая бусинками глаз, смотрел на меня.

— И де я? — снова прохрипел я, спугнув птичку.

Попытка осмотреться привела к тому, что в рот попала морская вода. Оказалось, что рубка до половины заполнена водой, в которой я плавал вверх лицом, чудом при этом не захлебнувшись. Попытка пошевелиться снова отдалась резкой болью в районе правого плеча. Пошевелив остальными конечностями, кроме легкой усталости ничего не почувствовал, они были в порядке.

Пользуясь здоровой рукой, я смог приподняться и выглянуть из рубки, стараясь не беспокоить раненую руку. И тут меня прорвало; похоже, литры воды, которой я нахлебался, просились наружу, и меня выгнуло дугой через спасительный бортик рубки.

«Зашибись я попал!» — ошарашенно подумал я, вытирая рот и осматриваясь, старательно при этом моргая глазами, так как мне под веки попал какой-то мусор.

Вокруг были джунгли, самые настоящие джунгли, то есть то, что от них осталось после вала. Посмотрев на это сочное зеленое море поваленных стволов, ветвей, листвы и торчащих корней, от которых, честно говоря, мало что осталось, снова осмотрелся. До моря, видневшегося через переплетения и завалы деревьев, было по моим прикидкам километра два, не меньше.

Обернувшись на противоположную сторону, я с интересом осмотрел высокую гору, правда, без шапки снега наверху, но все равно очень высокую.

— Километров семь до склона точно будет, — прохрипел я, разглядывая гору. Сочные луга на склонах, большие пятна лесов и едва видневшийся на расстоянии водопад смотрелись красиво.

Любоваться на буйство зеленых красок мне быстро надоело, и я занялся той проблемой, что меня беспокоила больше всего, то есть своей рукой.

«Уф, просто вывих!» — облегченно вздохнул я после беглого осмотра.

Руку можно было дернуть, и она встанет на место, но была проблема, кто будет дергать? Поэтому я пошел на хитрость. Отвязав страхующий трос и достав левой рукой небольшой моток тонкой веревки, которую в последнее время постоянно носил в кармане, так, на всякий случай, я с трудом зубами развязал узел, размотал моток и стал осторожно привязывать руку к поручню.

«Помоги себе сам, — подумал я, любуясь на неловко привязанную руку. — Уф… сейчас… уф, и — раз…»

— А-а-а, твою ж мать!!! — сразу же вскрикнул я, как только плечо с щелчком встало на место. — Ой, е-мое. Голь на выдумку хитра, — простонал я, гордясь своей смекалкой. Стараясь не тревожить пока еще ноющую руку, я отвязал ее свободной, и, придерживая, взобрался на перекосившуюся палубу.

Яхты практически не было. Кроме основного корпуса уцелели остатки правого поплавка, врезавшегося в переплетенное лианами дерево, измочалив нос. Левого же поплавка не было вообще. Подойдя к обрубку первой мачты, я оперся на нее правым плечом и стал прикидывать, как мне добраться до горы.

Идти к берегу, заваленному мусором, я считал преждевременным, пока не разберусь, куда я попал. А для этого мне нужно подняться на гору. Посмотрев на грязевое месиво внизу, только вздохнул. Видимо, грязь с листвы смыл дождь, отчего она сейчас сверкала как новенькая, но жижа внизу… Идти до твердой почвы будет трудно и грязно. Нужно подготовиться.

С трудом открыв перекосившуюся дверь, которую мне смастерили моряки с «Абхазии» взамен разбитой, втиснулся внутрь помещений.

В гостиной все было перевернуто вверх дном, воды, к моему удивлению, не было, кроме небольших луж на ковре у дивана.

«Похоже, корпус треснул, иначе вода бы точно была, все иллюминаторы правого борта выбиты!» — подумал я, осмотревшись, после чего, подойдя к разбитому бару, взял пластиковую бутылку с водой и открутил крышку, осторожно помогая себе поврежденной рукой. Напившись и разбавив соленую морскую воду в желудке пресной, потопал приводить себя в порядок, так как не чувствовал себя в безопасности, если не ощущал приятной тяжести оружия на поясе.

К моей радости, сумка уцелела. Поэтому, разорвав целлофан, в который она была замотана, я стал вооружаться, уже увереннее поглядывая по сторонам.

— А не пора ли нам подкрепиться? — вслух подумал я, закинул сумку на плечо и, придерживая висевший на плече автомат, потопал на кухню, надеясь найти в шкафчиках хоть что-нибудь — голод я ощущал ну просто зверский.

Вскрыв одну из банок с тушенкой, стал с аппетитом поедать вкусное мясное блюдо, вприкуску с полузасохшим хлебом, найденным мною на верхней полке. После плотного обеда я накидал в купленный в Лос-Анджелесе рюкзак десяток банок с тушенкой, спагетти, специи, консервный нож, простой нож, пару вилок, ложек и тарелок. Но главное, что я взял, это небольшой походный котелок, специально купленный мной для пикников на берегу. Не зная, сколько пробуду на этой суше, я старался подготовиться ко всему. Поэтому переодевшись в плотную одежду, в основном походную, и прихватив на всякий случай в шорты и пару маек, которые положил в рюкзак, а также свернутое одеяло, я вышел на палубу и, оставив сумку и рюкзак наверху, стал закрывать иллюминаторы и дверь, чтобы дикие звери не попали во внутренние помещения. Еще раз оглядев останки яхты, держа в одной руке остро наточенный топорик из ящика для инструментов, стал осторожно спускаться на землю, до которой было около двух метров.

Рука после вправления двигалась вполне нормально, видимо, вывих был легким, так что спуск на покрытую мокрой и сорванной листвой жижу оказался достаточно простым. Сапожки уходили в землю почти до среза, но идти в принципе было можно. Я обошел поваленное дерево, в которое и врезался один из поплавков, и, изредка срубая топориком лианы и редкие ветви, направился к горе, стараясь выбирать те места, где было меньше завалов.

Через два часа я начал подниматься по склону, дошел до того места, куда вал дойти не смог, и устроил там пикник.

— Уй, ё-мое! — воскликнул я от неожиданности, когда бревнышко, через которое я переступил, вдруг поползло в сторону. Подпрыгнув от неожиданности, я отшвырнул в сторону и сумку, и рюкзак, и топорик, и стал поливать из автомата непрерывной очередью то место, куда уползла змея.

— На, получай свинцовых конфет! — крикнул я, как только патроны кончились.

«Вот тварюга, и так весь на нервах, так еще эта склизкая образина под ногами ползает! — злобно подумал я, жалея о потраченных боеприпасах, так как запасы мне пополнять было негде. — Будем надеяться, что никто не слышал, как я испугался питона… или анаконды, уж не знаю, кто там был!»

Повесив обратно на плечо и рюкзак, и сумку, я шел, держа перезаряженный автомат наготове, внимательно просматривая кусты на предмет других змей, на остальных обитателей джунглей мне было плевать с высокой колокольни.

Посматривая на деревья, я стал замечать, что тропические деревья и пальмы понемногу заменяются другими деревьями, более северными, что ли.

По моим прикидкам, за час я прошел всего около километра, тяжело поднимаясь по склону, устраивая маленькие отдыхи, поэтому заметив сбоку небольшую полянку, когда проходил заросший лесом склон, решил немного передохнуть на срубленных листах папоротника. Однако поляна оказалась занята… Несколько секунд я понаблюдал за суетящимися и прыгавшими по ветвям и самой поляне рыжими обезьянами, которые криками оповестили стаю о том, что заметили незнакомца, и стали громко обсуждать меня.