Секреты бабушки Ванги - Дарья Калинина

   – Как?

   – Оля, ну ты же усиливаешь желтый цвет у лилейников, выводя цвет яичного желтка из чего-то бледно-лимонного.

   – Да, это мы умеем.

   – Вот и выведи новый вид шалфея, в котором его галлюциногенные свойства будут усилены во много раз.

   – Во сколько – много?

   – В очень много!

   В глазах Ивана Владимировича блеснула самая настоящая алчность. И Оля поняла, что отказа он не примет. В лучшем случае уволит ее с «волчьим билетом» – ужасной записью в трудовой книжке, например за непрофессионализм. А в худшем… Оля даже боялась думать о том, что будет с ней в самом худшем случае.

   – Учти, – в тот же день предупредила ее Альбина, – в тайну посвящены только трое. Мы с мужем и теперь – ты.

   – И все?

   – Мы бы и тебя посвящать не стали, – вздохнула Альбина. – К чему нам лишние глаза и уши? Да только мужу не дает покоя мысль, что мы могли бы зарабатывать больше, продавая товар лучшего качества.

   Оля попыталась узнать, кому именно они продают свой товар, но ничего вразумительного не услышала.

   – Твое дело – пестики и тычинки. А наше с мужем – остальное. Доходы всем троим поровну. Разумеется, если тебе все удастся. И ты выведешь новый шалфей, который будет превосходить своего дикого собрата.

   Оле удалось. Она была неплохим специалистом, а тут она очень и очень постаралась. Потому что сердцем чувствовала: от результатов ее работы зависит очень и очень многое. Например, ее молодая и такая прекрасная жизнь. А расставаться со своей жизнью Оле совсем не хотелось.

   – Я создала им ядерную штуку. Достаточно выкурить крохотную щепотку сушеной листвы, как тебя уносит в такие дали, что потом еще фиг вернешься.

   – Это же наркотик!

   – Официально про эту траву никто не знает. Так что и наркотиком она считаться не может. Подумаешь – шалфей. Безобидная травка. Наверняка всем мамы в детстве заваривали, чтобы полоскать горло при простуде.

   – Было дело.

   – Видите. И совсем мало кто знает, что мексиканский шалфей не имеет к нашему обычному шалфею никакого отношения. Они даже внешне не похожи! Но кому есть до этого дело? Написано: шалфей – люди и верят.

   – Они что, продавали свою отраву через розничную сеть? – поразилась Кира.

   – Нет, конечно! Они имеют клиентов, которые берут у них крупные партии.

   – И кто это?

   – Как ни странно, всякие там экстрасенсы и колдуны. Покупают целыми партиями. Говорят, что их уносит в астрал, где они считывают информацию, которой потом и пичкают своих клиентов.

   – То есть этот шалфей работает?

   – Я как-то попробовала, – призналась Оля.

   – Зачем?

   – Любопытно стало. И потом, нужно ведь знать, что выращиваю и чем травлю людей.

   – И что?

   – Меня закружило, все вокруг вдруг стало каким-то нереальным. И меня самой словно бы не стало. Я растворилась. Ушла в стены, в пол, в мебель. Очень, доложу я вам, неприятное ощущение. Хотя и очень сильное.

   – И ради этого ваш шалфей покупают? – изумилась Кира. – Чтобы превратиться в стул или коврик?

   – Наверное, у других людей получаются другие видения. Но я больше пробовать не стала. Хотя Альбина говорила, что в Мексике потомственные колдуны с помощью этого шалфея могут призвать дух умершего человека, войти в тело другого собрата, перенестись за много тысяч километров и увидеть то, чего они увидеть в обычном состоянии никак не могли.

   – То есть, обкурившись этого шалфея, колдуны путешествовали в пространстве?

   – Не только в пространстве, но и во времени.

   – Но неужели у нас в стране столько целителей и магов? – поразилась Кира. – Ты ведь сказала, что вы снимаете по три урожая в год?

   – Да. Но маги и колдуны – это отнюдь не главные наши покупатели.

   – А кто еще берет у вас товар?

   – Наркодилеры, – пожала плечами Оля. – И можете мне поверить: бизнес с нашим шалфеем у них идет отлично. Наркоманам и просто наивным мальчишкам и девчонкам очень нравится идея вдохнуть немного дымка и улететь туда, куда летают настоящие шаманы. Ежегодно мы снимаем по три урожая с наших плантаций. И Альбина с Иваном Владимировичем постоянно ведут разговоры о том, как бы им расширить землю для своего шалфея.

   – Значит, этот шалфей продается как наркотик.

   – Галлюциноген.

   – Но он под запретом?

   – В том-то и дело, что пока нет. Есть статья за выращивание опийного мака, конопли и ряда других растений. Но статьи за выращивание и продажу шалфея нет. Просто потому, что нет информации об этом растении.

   – Но это все до поры до времени.

   – Пока проблем с правоохранительными органами у моих хозяев не было.

   – Будут, – торжественно пообещала ей Кира. – Если Иван Владимирович и Альбина связались с наркодилерами, у них обязательно будут проблемы.

   Оля пожала плечами и тяжко вздохнула.

   – Не знаю, как у них, а у нас с вами дела точно обстоят неважнецки. Или вы думаете, что они нас отпустят?

   – Я вообще не понимаю, что произошло, – призналась ей Леся. – Зачем нас с Кирой схватили? Да еще привезли сюда и сунули в эту комнату?

   – Они считают, что вам стало известно слишком много.

   – Но это ровным счетом не так!

   – Им все равно. Убьют они нас, как убили Лешку и Дианку. И никто ничего не докажет.

   – Так это они их убили?

   – Я так думаю, – призналась Оля. – А вы разве нет?

   Честно говоря, подруги теперь тоже так думали. А иначе с какой стати Ивану Владимировичу охотиться на них и запихивать в этот чистенький, беленький карцер?

   Ответ подруги получили лишь к вечеру. То есть они считали, что снова наступил вечер. Об этом говорили наручные часы, которые были на Оле в ту злополучную ночь, когда они все вместе отправились в питомник грабить Василия. И часы показывали уже половину девятого вечера, когда дверь в карцер сухо щелкнула замком и на пороге появился Иван Владимирович в сопровождении Альбины.

   – Ну что? – почти ласково спросил у девушек Иван Владимирович. – Соскучились?

   – Соскучились, – призналась Кира. – А еще есть хотим. И пить.

   – И в туалет.

   – Это ничего, ничего, – снова закивал головой Иван Владимирович. – Недолго уже терпеть вам осталось. Скоро подобные вещи вас волновать перестанут.

   – Вы нас убьете?

   – А что еще прикажете с вами делать? – развел руками этот толстячок. – Вы, девочки, сами виноваты. Не нужно было вам лезть в это дело. Я ведь вас предупреждал.

   – В самом деле?

   – Думаете, мне доставляет удовольствие то, что я делаю? И если вы так думаете, то очень ошибаетесь! Нет! Мне не нравится. Но это бизнес. И он приносит мне доход.

   – Нам, – нежно поправила супруга Альбина. – Нам, дорогой. Не тебе одному, а нам!

   – Хорошо. Нам.

   Иван Владимирович поцеловал жене ручку и кинул на нее страстный, влюбленный взгляд.

   – Нам, дорогая, – нежно повторил он. – Конечно, шалфей приносит доход нам. И мы не хотим терять его по вине двух взбалмошных городских девчонок. Верно? Вы, девочки, приехали и уехали, а нам что делать? Нам, между прочим, тут жить!

   – Значит, никакую синюю розу вы не выращиваете? – спросила у него Кира, которая уже и сама догадывалась, что нет, не выращивают. – И вообще, вы давно бы пошли по миру с протянутой рукой, как это вскоре сделает Василий, если бы не стали торговать наркотиками?

   – Я бы попросил! – вознегодовал Иван Владимирович. – Наш шалфей – это не наркотик!

   – Не наркотик! – эхом подтвердила Альбина.

   – Его нет ни в одном ботаническом атласе! Нет, и все тут! А если его нет, то он не может считаться наркотиком. Его нет!

   – Зато есть трупы! Лешки. Антона. И Дианы.

   – А кто их просил лезть не в свое дело? – снова разволновался Иван Владимирович. – Оля привела этого Лешку, и он начал совать свой нос всюду. Зачем ты это сделала, Оля?

   Теперь в голосе Ивана Владимировича даже слышался мягкий укор. И смотрел он на нее чуть ли не со слезами. Мол, как ты могла, Оленька? Ведь из-за тебя мне человека пришлось убить. Я бы и не хотел, да вот пришлось. Ничего, как говорится, личного. Бизнес есть бизнес.

   – Он не был великим мыслителем, – продолжил Иван Владимирович, – этот твой Лешка. Но сложить два и два сумел даже он. И что мне было делать, когда этот мерзавец явился ко мне и потребовал денег?

   – За что?

   – Он, видите ли, согласен был молчать о том, чем мы занимаемся. Но… за сто тысяч евро.

   – Это же размер премии за синюю розу, – воскликнула Кира.

   – Вот именно. Этот мерзавец заявил мне, что раз никакой синей розы нету, то он чувствует себя обманутым. А эти сто тысяч станут ему неплохой компенсацией за моральный ущерб.

   – Моральный ущерб?

   – Ну да. Ущерб, который он получил при известии, что никакой синей розы у нас в «Восторге» нет и в помине.