Флэш по-королевски - Джордж Фрейзер

— Дания должна радоваться, что столь опасные преступники не угрожают ей, — заявляет она. — Здесь, в Штракенце, мы считаем правильным принимать самые строгие меры против этих… этих ораторов! Шверин, под вашу ответственность: Дайте мне знать, как только их поймают и накажут.

Такая фраза в устах сонма епископов показалась бы высокопарной, а от девятнадцатилетней девчонки слышать ее было просто смешно, но я хранил невозмутимое выражение. Я узнавал все больше о своей крошке Ирме, этой властолюбивой молодой штучке. У меня теплилась надежда, что она все-таки не станет сводить счеты с моим большеголовым другом: кем бы он ни был, парень оказался из тех, кто предпочитает цапаться с легавыми, а не потягивать пивко в сторонке, а такие делают жизнь более интересной.

После того как Шверин ушел, а фрейлины поправили какие-то несуществующие огрехи в наряде герцогини, мы с большой помпой проследовали в бальный зал, где высший свет уже собрался для приема. «Вечеринка» была побольше той, чем устроил папаша Моррисон для меня и Элспет в Пэйсли, но мне кажется, что вся эта толпа вряд ли могла потягаться по части выпитого с теми шотландскими шельмами. Весь зал блестел от роскошных мундиров и туалетов: ордена, медали, украшения сверкали повсюду; когда мы заняли свои места на возвышении, готовясь принимать череду поздравлений, сотни аристократических спин согнулись в поклоне и сотни юбок приподнялись в книксенах. Вам никогда не увидеть такого собрания благородных подхалимов в одном месте, ей-богу. И все они, конечно, пресмыкались перед герцогиней: квадратноголовые щелкали каблуками и чванно кланялись, даго сгибались чуть не пополам[43] — поскольку у нас тут собралась целая коллекция из представителей доброй половины европейских стран. Коли на то пошло, герцогиня Ирма являлась кузиной нашей королевы — так что теперь, надо полагать, я стал родственником ей и принцу Альберту. Все стремились засвидетельствовать нам свое почтение. Впрочем, мне приятно было видеть, что английский посол ограничился легким поклоном и короткой фразой: «Мои поздравления мадам, и долгих лет счастья обоим вашим высочествам». Вот это стиль, подумал я: да здравствует добрая старая Англия, и к чертям всех иностранцев.

Я просто стоял рядом, кивая головой до тех пор, пока шея не захрустела, улыбался и бормотал благодарности каждому проплывающему мимо лицу: полному, худому, потному, напряженному, улыбающемуся, обожающему — здесь были все типы и размеры. И тут голос Детчарда за спиной шепчет: «Хансен», и мои глаза упираются в молодого, светловолосого парня с тяжелой челюстью, как раз распрямляющегося после поклона герцогине. Он поворачивается ко мне с ожидающей улыбкой, и я, охваченный приступом волнения, делаю шаг навстречу, оскалившись словно череп, хватаю его за руку и кричу:

— Эрик, дружище, это же самая неожиданная приятность в этот счастливый день!

Возможно, вместо этой фразы я произнес еще какую-то чушь, во всяком случае, не сомневался, что безбожно перепутал слова, но он только засмеялся и пожал мне руку.

— Дорогой Карл… ваше высочество — я прибыл поздравить вас. — Взгляд у него был мужественный, сентиментальный, загадочный, но улыбающийся — у меня такой получается только когда здорово напьюсь. — Желаю вам обоим счастья!

— Благослови тебя Господь, старый приятель, — говорю я, тряся его руку. Тут улыбка сходит с его лица, в глазах появляется озадаченное выражение, и он отступает назад.

Ей-богу, в жизни моей было предостаточно трудных моментов, но редко меня охватывал такой леденящий ужас, как в тот миг. На лице моем так и повисла улыбка, ибо я настолько оцепенел, что не мог пошевелить ни одним мускулом, ожидая разоблачения, готового, как мне казалось, вот-вот сорваться с его уст.

Пару секунд он глядел на меня, потом вдруг сделал нервный извиняющийся жест и снова улыбнулся.

— Прошу прощения, — сказал он. — Простите, ваше высочество… Карл.

Он быстро отошел в сторону, освобождая место следующему гостю, снова поклонился и зашагал по направлению к буфету, где собирались все остальные присутствующие. Я видел, что там он обернулся, еще раз посмотрел на меня, потирая бровь, и тряхнул головой, как человек, пытающийся выкинуть из нее какую-то блажь, а потом переключился на лакея, разносящего шампанское.

Я знал, что весь залился краской от страха, одно колено лихорадочно тряслось, но я принудил себя улыбнуться следующей гостье, которая склонилась передо мной в глубоком книксене, и ее сопровождающему. На их лицах читалось недоумение — покраснев, я являю собой любопытное зрелище — так что я делано рассмеялся.

— Простите меня, — говорю я им. — Когда в тысячный раз произносишь «спасибо», никакого дыхания не хватит.

Они были просто счастливы, что принц снизошел до общения с ними, потом кризис миновал, и у меня появилось время, чтобы взять себя в руки.

Но момент был ужасный, и остаток приема прошел как во сне, ибо я не помню ничего до той минуты, когда очутился в своей комнате, наедине с Детчардом, Руди и де Готе, глотая бренди из стучащего о зубы бокала.

— Тревожная была ситуация, — подвел итог Руди. — На мгновение мне показалось, что все пропало. Я держал его на прицеле через карман, и клянусь, промедли он еще секунду с улыбкой, пристрелил бы и закричал, что он хотел убить тебя. И одному богу известно, что бы из этого вышло. Уф!

— Но он же понял, что я не принц! — я ударил кулаком по подлокотнику кресла. — Он видел меня насквозь! Разве не так? Вы же смотрели на него, де Готе — разве я не прав?

— Сомневаюсь, — говорит тот. — На мгновение ему показалось, что с вами что-то не так, но потом он убедил себя, что это плод его воображения. Вы же видели, как он тряс головой — пытался найти разгадку, но так и не смог. И теперь сомневается в вас не больше, чем в себе самом.

— Дай бог, если так, — я снова набросился на бренди. — Допустим, что он почти поверил, но все же колеблется?

— За каждым его движением здесь, в Штракенце, следят, — говорит Руди. — У нас есть причины не спускать глаз с господина Хансена.

— И какие же?

— О, его путешествие продиктовано не только желанием побывать на вашей свадьбе. Нам известно, что уже несколько месяцев он и некоторые другие члены датского правительства находятся в сношении с наиболее воинственной продатской партией Штракенца — людьми типа заграничных «эйдерских датчан», только гораздо опаснее. [XXXV*] Они как коршуны следят за всем немецким, устраивают тайные встречи, ну и так далее. Ходят слухи о существовании подпольной организации «Сыны Вёльсунгов»,[44] готовой встать с оружием в руках в случае малейшей угрозы независимости Штракенца со стороны Берлина, — Руди довольно хмыкнул. — Мы разберемся с этими господами, когда придет время. Пока же не они, ни их приятель Хансен не должны помешать нам. Игра должна быть выиграна, и точка, мальчик мой, — и он похлопал меня по плечу. — Сыграв свадьбу, мы можем сидеть, сложа руки, и ждать, пока Отто не сообщит, что наш старина Карл-Густав готов принять на себя роль, которую ты так проникновенно сыграл. А потом тебя снова ждет Веселая Англия — и будем надеяться, что прелестная Ирма не слишком огорчится из-за замены.