Второе восстание Спартака - Александр Бушков

– Мы люди простые, без претензий, – сказал парень жизнерадостно. – В герои не рвемся. Но если понадобится кого спасать, благородную там панну княгиню или еще кого, – он покосился на Спартака, – с полным нашим удовольствием, за нами не заржавеет...

– Бог ты мой, – сказала Беата, поднимаясь из травы с неописуемым выражением лица. – Ты откуда здесь взялся?

– С чердака, – Зух показал стволом автомата на крышу сторожки. – Чердачок крохотный, в три погибели едва уместишься, но наблюдательный пункт отличный, и окошки имеются для стрельбы практически на все стороны света, словно специально кто-то задумывал в старые времена...

– Я не о том. Как ты здесь вообще оказался? Тебя же в состав группы не включали...

– Это вам так думается, панна Беата, – не без важности сказал Зух. – А Борута раскладывал иначе. Он мне и велел с самого начала засесть на чердачке и при малейшей надобности вступать в работу. Вот мне и показалось, что надобность настала самая насущная... Эх, кто б знал, как тяжело было там чуть ли не сутки напролет париться... Но ведь не зря, а? Прав Борута: иногда никому доверять нельзя... Это что, гестапо?

Беата отвернулась и долго смотрела на лежащего лицом вверх Щуку, казавшегося совершенно спокойным – скорее всего, он и в самом деле ничего не сумел понять, так быстро все произошло.

– Наверняка нет, – сказала она медленно. – Это определенно красные, хотели перехватить добычу для своей Москвы...

Спартак почувствовал себя чуточку неловко, хотя был ни при чем. Чтобы заполнить тягостную паузу, он громко сказал:

– Нужно отсюда убираться.

– Точно, – поддержал его Зух. – Может, в лесу другие рыщут...

– С грузовиком я как-нибудь справлюсь, – решительно сказал Спартак. – Проще в него перегрузить что полегче, чем наоборот. Эту громадину мы все равно втроем не поднимем... Пошли. Зух, слей бензин из вездехода. Лучше его на всякий случай подпалить, чтобы уже все концы в воду...

Через пять минут на поляне возле пылающей машины остались только три человека, смотревшие в небо неподвижными мертвыми глазами...

Глава пятая

Старинный город Лондон

Наблюдать за погрузкой не было особенной нужды – этим как раз распоряжался незнакомый Спартаку ни по имени, ни по кличке суетливый человек, до войны, говорили, крупный инженер. Именно он и занимался ракетами с самого начала.

Судя по тому, что Спартак видел, инженер и в самом деле был толковый – его ребята в два счета собрали из бревен импровизированный подъемный кран наподобие треноги, как-то скрепили эту штуку прочно и надежно, и теперь повисший на тросах сигарообразный ракетный двигатель осторожненько направляли торцом в люк английского самолета. За чем с тревогой, вполне понятной в их положении, наблюдал экипаж.

Слова-то каковы: экипаж, командир, бортинженер... Впервые за целый год Спартак так близко видел самолет, пусть и не бравый бомбардировщик, а всего лишь транспортник. Плевать. Главное, это был самый настоящий самолет, всего час назад спустившийся с неба, – двухмоторная «Дакота» королевских военно-воздушных сил, прилетевшая прямиком из Англии.

Все было таким знакомым, родным – гудение мотора, могучие лопасти пропеллеров, букет самолетных запахов, волны, бегущие по траве, когда машина приземлилась и покатила по огромному лугу...

Стоя под крылом, касаясь его ладонью, Спартак ощущал приступы нечеловеческой тоски и зависти к этим парням, которые сейчас усядутся за штурвалы, не видя в этом ничего необыкновенного, поднимут машину в воздух и лягут на курс, привычно перебрасываясь знакомыми до боли словечками – у них наверняка все то же самое, вряд ли есть принципиальные отличия. Курс, скорость, направление ветра, обороты, давление масла, баки...

На миг все окружающее показалось ему абсолютно чужим и даже противоестественным – настолько хотелось взмыть в небо за штурвалом самолета. Он даже тихонько застонал.

Услышав чей-то возглас, поднял голову. К нему внимательно приглядывался один из британцев – счастливец в кожаной куртке с незнакомыми крылышками слева. Он спросил что-то, но Спартак, не поняв, смущенно пожал плечами.

Потом сообразил. Постучал себя в грудь, сделал вид, будто крутит штурвал, похлопал по крылу. Жестикулировал выразительно, размашисто, разнообразно.

Англичанин, вот чудо, понял... Ткнул ему в грудь пальцем:

– Пайлот?

Спартак обрадованно закивал. Изобразил с помощью растопыренных ладоней полет, бомбардировочный вылет,– и англичанин догадался еще быстрее:

– Бомбер?

– Бомбы, бомбы! – обрадованно подтвердил Спартак, изображая выход на цель с потерей высоты и отрыв бомб.

Они еще долго «разговаривали» – что-то совершенно непонятное тараторил веснушчатый англичанин, выразительными жестами отвечал Спартак. Получилось нормальное общение двух пилотов, и не имело значения, что они не понимали ни словечка на языке другого. Жестов хватало.

Потом Спартак встрепенулся, заслышав конский топот. Вспомнил о своих прямых обязанностях, улыбнулся англичанину, развел руками и отошел от самолета.

Незнакомый парень с автоматом за спиной осадил высокого красивого коня под военным седлом:

– Пан поручик, немцы!

– Где? Сколько? – спросил Спартак озабоченно.

– Вон там, – всадник показал рукой. – Примерно два взвода, и не простая пехота – в камуфляже, в ботинках, то ли егеря, то ли какая-то зондеркоманда... Самое скверное, пан поручик, – к ним только что пошло подкрепление, я сам видел бронетранспортер... Рыжий с ребятами занял позицию, но многовато их на группу Рыжего...

Отойдя от самолета метров на пятьдесят – теперь шум погрузки стал гораздо тише, – Спартак прислушался. Далеко-далеко, на пределе слышимости, словно заработало одновременно немалое количество швейных машинок. И пулеметы, судя по перестуку. А теперь кто-то гранату рванул... Группа Рыжего засела не более чем километрах в полутора отсюда...

Подошла Беата, и Спартак молча показал ей рукой: мол, помалкивай и слушай... Она с озабоченным лицом уставилась в ту сторону:

– Бой?

– Точно так! – подтвердил гонец, крутясь на коне совсем рядом. – Немцев до холеры...

«Это еще не до холеры, – подумал Спартак угрюмо. – Ты всего не знаешь...»

Он-то как раз знал: район вокруг буквально кишит немцами, в трех-четырех километрах отсюда расквартированы эсэсовские части и отведенные с фронта для переформирования подразделения вермахта. Неудачное местечко для импровизированного аэродрома, но выбирать было не из чего. До утра, конечно, еще далеко, но лунная выдалась ночка, все видно как на ладони, и подкрепление к немцам прибудет моментально, в таких количествах, что Рыжего с его парнями вмиг по стволам размажут...

– Пан поручик! – отчаянно выкрикнул всадник. – Какие будут приказы? Что передать?

– Держаться! – рявкнул Спартак. – Какой еще может быть приказ?

Всадник неловко отдал честь, развернул коня и галопом унесся в темноту. Спартак пригляделся: в той стороне появились крохотные, с булавочную головку, яркие вспышки, их становилось все больше и больше, и наконец взметнулось пламя далекого пожара. Там разворачивалось на полную...

Он подбежал к треноге из бревен и заорал что есть мочи:

– Немцы рядом! Немцы, мать вашу! Шевелись!

И выпустил весь запас здешних предосудительных выражений, какие только знал. Ага, двигатель уже исчез в самолете, люди инженера (тоже неумело выкрикивавшего черную матерщину) принялись оттаскивать за тросы «подъемный кран».

– Посмотри, как там, – сказал Спартак Беате.

Она кивнула, побежала к алюминиевой лесенке, приставленной к другому люку, моментально взобралась наверх и пропала с глаз. А парой секунд позже к той же лесенке опрометью кинулись английские летчики, получившие от своего старшего какую-то громкую команду. Мощно чихнули, заработали двигатели, винты дрогнули, провернулись...

Все, отметил Спартак. Бревна оттащили далеко, хвост их при взлете уже не заденет...

В той стороне сверкали вспышки выстрелов, уже различимых вполне явственно, пожары полыхали в трех местах. «Только бы они не догадались, что здесь – самолет, – подумал Спартак, карабкаясь по шатавшейся лесенке. – Иначе поднимут чертову тучу ночников и раздолбают, как бог черепаху, вместе с бесценным грузом. Вся работа пойдет псу под хвост...»

В свете тусклых лампочек он прекрасно разглядел происходящее в грузовом отсеке: несколько человек в незнакомой военной форме, с польскими орлами на защитного цвета беретах лихорадочно крепили двигатель деревянными клиньями и растяжками. Спартак кинулся помогать... Временами он видел за иллюминатором ночную тьму, раздираемую яркими вспышками. За усиливавшимся гулом моторов не слышно было выстрелов.

Рядом возилась Беата, загоняя клин меж двумя другими, – фуражка слетела, волосы рассыпались.

Ух ты! Трасса прошла не так уж далеко от самолета, словно бы нащупывая его. Спартак отшатнулся, ему показалось, что он вновь за штурвалом, и справа объявился «ночник». Но тут же сообразил: это земля... и немцы вышли на дистанцию прямой стрельбы... мать твою, да это уж угловатые открытые бронетранспортеры показались на опушке леса!