Второе восстание Спартака - Александр Бушков

Спартак дернул головой, буркнув что-то невразумительное, а Беата и на подобный скупой знак вежливости не расщедрилась, склонив голову на пару миллиметров, не более. В голову Спартаку тут же пришло, что псевдо как нельзя более соответствует личности данного субъекта: «Щупак» по-польски означает «щука». В яблочко кто-то угодил: никто сам себе не выдумывает кличек, их окружающие присваивают...

– Что за фокус с патронами? – мрачно поинтересовался Спартак.

– Вареные, – кратко пояснил Щука.

– А-а...

– Господа, – сказал Борута, – прошу внимания. Соизвольте ознакомиться с картой. Вам, Янкес, эти места незнакомы, вы там ни разу не бывали, а вот панна Русалка должна хорошо ориентироваться...

Беата присмотрелась, нахмурила брови, потом уверенно сказала:

– Кшивоньские леса. Дорога на Стахуры, вот здесь – лесничество. Собственно говоря, от него осталась только сторожка, все остальное сгорело еще в сорок втором... Болота... Доводилось бывать.

– Прекрасно, – сказал Борута. – Так вот... Если поразмыслить, вам следует не обижаться за только что случившееся, а гордиться. Потому что столь строгая проверка понадобилась по важной причине: работать вам предстоит на новом, доселе тщательно засекреченном направлении. О котором понятия не имел не то что Янкес, но и ты, Беата... Немецкие боевые ракеты.

Беата удивленно распахнула глаза:

– Погоди, погоди... Секреты секретами, но... Смутные слухи, что мы за ними охотимся, знаешь ли, доходили. Особенно после того, как немцы испытывали ракеты на наших деревнях. По Сарнакам выпустили не менее сотни. А мы, значит, охотимся... Логично. Меня иногда так и подмывало спросить, почему мы этого не делаем? Серьезное оружие все-таки...

– Как видишь, именно это мы и делаем.

– Ракеты... – протянул Спартак. – Я их видел. При мне запускали...

Он спохватился и прикусил язык – как-никак это были советские военные тайны, которыми с гостеприимными хозяевами никак не следовало делиться, даже после всего, что они для него сделали.

– Вы имеете в виду эти малютки, которые запускаете с грузовиков? – небрежно сказал Борута. – Нет, эти гораздо серьезнее и ваших, как их там... Манюш, Катюш... и аналогичных немецких шестиствольных установок. Гораздо серьезнее. Раньше немцы их собирали на острове Пеенемюнде. Но мы нашли возможность заслать туда людей и переправили все материалы в Лондон. Союзники разнесли Пеенемюнде в пух и прах. Тогда немцы применили другую тактику: несколько маленьких засекреченных полигонов в разных местах, в том числе и в Польше, – он повернулся к Спартаку: – Между прочим, одну из таких площадок вы и бомбили, когда ваш самолет сбили... Вы что, не знали? – прищурился он насмешливо.

Спартак сердито промолчал. Ничего приятного: он сам и представления не имел, что поливал тогда огнем с неба, а этот осколок осужденного историей эксплуататорского класса, сидя в оккупации, все знает...

– За двумя полигонами мы установили тщательное наблюдение, – продолжал Борута. – Задача стояла – собрать как можно больше остатков взорвавшихся ракет до того, как примчатся немецкие поисковые команды. Кое-что удалось утащить из-под носа, но Лондон настойчиво просит прислать ракету целиком. Или, по крайней мере, важнейшие неповрежденные агрегаты и узлы.

– Из Германии возят, разумеется. Ракетный завод – вещь серьезная, его за пару месяцев, подобно полигону, в глуши на ровном месте не возведешь.

– Значит, нужно напасть на поезд... – сказала Беата.

– Русалка... – усмехнулся Борута с явным превосходством, – я безмерно уважаю твою отвагу и ценю твои заслуги, но в данном случае похвалить не могу... По-твоему, раньше до этого никто не додумался? До того, как эта гениальная идея пришла в твою очаровательную головку? Ракетные составы идут не останавливаясь под мощной охраной, все меры безопасности приняты. Поезда на всем пути даже эскадрильи истребителей сопровождают... Словом, нападение на поезд нереально.

– Но нам, как я понимаю, дают задание все же их достать?

– Вам дают задание сберечь, – сказал Борута. – Три дня назад немцы провели очередной испытательный пуск. Погода оказалась исключительно паскудной: дождь, туманы над болотами... Ракета ухнула как раз в болото и осталась практически неповрежденной. И немцы ее не нашли, из-за этой собачьей погоды не определили место падения. Они ее и сейчас ищут – но километрах в сорока к северо-востоку от настоящей точки. А наша группа успела как раз вовремя. Целиком ракету, конечно, не вывезешь, неподъемная задача – но ребята сняли двигатель, сняли аппаратуру и слили образцы горючего. Все это богатство спрятано как раз в Стахурах. Ваша задача – вывезти добычу в город. Невыполнение приказа заранее исключается. Мы обязаны все доставить в целости и сохранности. Англичане пришлют самолет. Я не спрашиваю, есть ли у вас вопросы, потому что вопросов, простите, быть не должно...

Глава четвертая

Суета вокруг сокровища

Огромный немецкий «Бюссинг», свеженький трофей, стоял с выключенным мотором на деревенской улице, а Спартак все еще торчал в кузове, разглядывая полуприкрытую брезентом полутонную махину – двигатель ракеты. Ему было чертовски жаль, что он не видел ракету целиком – детскую мечту из романов Беляева. Двигатель, пусть и имевший для партизан и союзников огромное значение, его откровенно не впечатлял: всего-навсего здоровенный цилиндр наподобие бидона, только размеров исполинских. От него прозаически воняло чем-то горелым – но не бензином, а скорее чем-то острохимическим. Сам по себе он был начисто лишен романтики звездных пространств – да и не для них, впрочем, предназначался, немцы и тут ухитрились опошлить благородную идею обогнавшего свое время советского самородка Циолковского...

Постучав по выпуклой бочине носком начищенного сапога, Спартак взялся рукой за борт и перемахнул на землю. Сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой, принялся лениво расхаживать возле грузовика с видом заправского немецкого гауптмана, раздраженного нежданной остановкой в какой-то польской дыре, чье зубодробительное название ни один истинный германец ни за что не выговорит, не сломав язык.

Шоферы и в грузовике, и в похожем на корыто размалеванном камуфляжными пятнами немецком легковом вездеходике сидели на своих местах как пришитые – чтобы при малейшей опасности моментально завести моторы. А шестеро его ребят в той же форме Ваффен СС, что и на нем, прохаживались неподалеку, столь же старательно изображая скуку.

Спартак мимоходом прикоснулся к расстегнутой кобуре. Немцев в Стахурах на данный момент не имелось, но, если заранее готовиться к самому худшему варианту, в любую минуту могли свалиться как снег на голову – они все еще ищут свою ракету, могли в конце концов прослышать и про настоящее место падения...

Если подумать трезво, вся эта затея напоминала прогулку по первому тонюсенькому льду над глубокой водой. Номера на трофейных машинах, вообще-то, поменяли на другие, но это-то и было главной причиной беспокойства: что-то могло и не совпасть, скажем, номера с непонятными обозначениями на бортах – до сих пор никто толком не занимался изучением этих немецких хитрушек, поскольку не было особой нужды. А ведь немцы, как известно, аккуратисты превеликие, и въедливому полевому жандарму на большой дороге несоответствие чего-то с чем-то может броситься в глаза издали – как Спартаку субъект в летном парадном кителе и галифе с артиллерийским кантом... Борута сам опасался чего-то в этом роде.

Подумав, Спартак переложил в нагрудный карман кителя трофейную гестаповскую бляху на цепочке: могла и помочь, пожалуй. Но с другой стороны... Не с его немецким изображать в разговоре всамделишного немца, расколют в два счета. И его ребята тоже вряд ли сойдут за уроженцев Рейха...

И, наконец, следует учитывать и то печальное обстоятельство, что среди подпольщиков немецкой агентуры и в самом деле хватает, с этим нужно считаться, проверки вроде тех, что устроили им с Беатой, в общем, неизбежны...

Одним словом, причин для беспокойства хватало – и по спине у Спартака ползли ручейки пота – вокруг было по-настоящему жарко, и в мундире из плотного немецкого сукна он себя чувствовал не лучшим образом, пистолет и кинжал в ножнах оттягивали пояс, запасной «вальтер» в кармане галифе цвета фельдграу нагрелся и неприятно постукивал по бедру при ходьбе.

Спартак огляделся. Деревня была непохожая – гораздо богаче, кулаки, как на подбор, – та самая непривычная чистота, что продолжала его удивлять, действующий костел, в котором никто так и не устроил дом культуры с демонстрацией антирелигиозных кинофильмов... Чужая деревня, по его представлениям, не особенно на деревню и похожая.

– Янкес... – негромко произнес один из боевиков.