Тайна Дамы в сером - Ольга Строгова

К тому же рядом с Карлом она совсем не кажется такой уж высокой, даже и на каблуках. В зеркале – его глаза над ее взбитыми пепельными волосами, а в глазах – что? Если бы знать!

Из дверей столовой с шумом и гиканьем вырываются заждавшиеся Чацкий с Фамусовым, в плащах и цилиндрах. Чацкий бьет Фамусова по цилиндру, тот охает, но не теряется – проводит неплохой хук слева. Тут они замечают приближающихся директоров и с неохотой, ворча, вразвалочку возвращаются обратно в зал.

Аделаида, виновато вздохнув, взглядывает на Карла, но тот – ничего, смотрит вслед драчунам с благожелательным любопытством.

Сам концерт Аделаиде посмотреть так и не удалось – позвали к телефону. Областное начальство минут сорок выясняло, как идут дела с приемом иностранного гостя, проводило запоздалый инструктаж по технике безопасности при общении с иностранцами, напоминало о бдительности и давало разнообразные советы.

Манечка, пользуясь случаем, тут же смылась вниз.

Слушая монотонное бормотание в трубке, Аделаида обвела рассеянным взглядом свой кабинет и насторожилась: что-то было не так. Что-то изменилось в привычном расположении вещей. Ах да – со второй снизу книжной полки куда-то исчезла часть томов Большой советской энциклопедии.

Кому и зачем они могли понадобиться в таком количестве? Аделаида пожала плечами, вздохнула и, переложив трубку в левую руку, правой принялась рисовать в блокноте профили и цветы.

* * *

Концерт между тем оказался на редкость удачным. Дети, воодушевленные близостью каникул и горячей поддержкой зрителей, играли и пели весело, непринужденно и с удовольствием.

Зрителей было немало – и детей, и взрослых, пришедших как посмотреть на представление, так и поглазеть лишний раз на иностранного гостя. Гость сидел в первом ряду, перед самой сценой, и каждому юному актеру, исполнившему свой номер, говорил, улыбаясь, что-нибудь приятное. Третьекласснику Васе Мухину с его домрой хлопал особенно долго, после чего очень вежливо и серьезно попросил Васю дать ему пару уроков игры на этом загадочном музыкальном инструменте. Раскрасневшийся, довольный малыш пролепетал что-то в знак согласия, и Карл усадил его рядом с собой.

Дети совершенно не дичились иностранца, а, наоборот, спустившись со сцены, брали свои стульчики и подсаживались поближе, так что вскоре завучи и старейшие педагоги оказались оттеснены от гостя во второй и даже в третий ряд. Они, конечно, поворчали немного – мол, газовые кокошники «Снежинок» мешают им видеть сцену и происходящее на ней объяснение Чацкого с Софьей, – но слегка, вполсилы, порядка ради, а не всерьез.

Присутствовал в зале и человек, которого, по-видимому, нисколько не интересовало ни происходящее на сцене, ни рядом с ней. Судя по неподвижности его позы, по прикрытым глазам, по свободно свесившимся ниже колен тяжелым, заросшим черными волосами рукам, человек этот спал.

Окружающим часто казалось, что он спит, однако это почти всегда было не так. Он вообще спал мало – мучили сны, навеваемые тяжелым и, в сущности, безрезультатным спортивным прошлым. Что ж, место учителя физкультуры в школе – не самое плохое окончание карьеры для таких, как он. Со временем он стал забывать о том, как чуть было не попал в команду первой лиги – помешала нелепая случайность, травма левого мениска, – и лишь иногда, ночью, во сне ему являлось изумрудное поле под хлопающими флагами, ревущие трибуны и летящий с пушечной силой прямо в лицо мяч.

В общем, физрук не спал, а просто сидел с закрытыми глазами и думал. Этот процесс занимал у него достаточно времени и сил, чтобы не отвлекаться на внешние раздражители. Уроков во второй смене у него сегодня не было, а на концерт он попал по той простой причине, что ведь надо же и ему где-то находиться; спортзал по-прежнему заперт, а уйти из школы раньше половины шестого он, по некоторым причинам, никак не мог.

Причины же эти были непосредственно связаны с Манечкой, чьи черные глаза, пышная фигурка и легкий, веселый нрав давно уже составляли предмет его мечтательных размышлений. До сих пор Манечка упорно не обращала внимания на неумелые попытки ухаживания с его стороны, но он был терпелив и не склонен впадать в уныние; некоторые полагали, что это проистекает от недостатка воображения.

Стоит ли говорить, что чувства физрука к хорошенькой секретарше были известны всей школе и до приезда немца составляли одну из основных тем всех кулуарных обсуждений? Обсуждали, впрочем, все больше исподтишка, вполголоса, ибо физрук был массивен, угрюм и на уроках в 10-м и 11-м классах легко выжимал шестидесятикилограммовую штангу – в назидание ленивым и малахольным выпускникам.

Прекрасно осведомлена была об этих чувствах и уже известная нам Оксана Георгиевна Бельская, которая даже по школьным меркам отличалась настырным любопытством и неумением держать язык за зубами. Оксана Георгиевна тоже пришла на концерт, поскольку там должны были выступать девочки из ее класса. Хотя она, в отличие от физрука, изображала живейшую активность и участие, улыбалась и хлопала в ладоши, мысли ее были так же далеки от происходящего, как и его.

Оксана Георгиевна остро переживала свалившиеся на нее неприятности. Немного поразмыслив, она пришла к выводу, что во всем виновата Манечка – если бы она не задержала Бельскую своими интригующими намеками, та успела бы вернуться в класс до прихода рассерженной кем-то или чем-то директрисы и не попала бы под горячую руку.

Очень привлекательной (во всех отношениях!) представлялась мысль отбить у секретарши ее смазливого иностранца. Но это могло занять определенное время, а отомстить подлянке хотелось прямо сейчас.

Когда «Снежинки» горохом посыпались со сцены, Бельская завертела головой, высматривая в зале Манечку. Ага, вон она – отирается сзади. Поздно, голубушка, свободных мест нет, тем более рядом с твоим немцем. Потом взгляд Бельской упал на мирно отдыхающего в дальнем углу физрука, и ее осенило.

Энергично орудуя локтями среди стоящих и наступая на ноги сидящим, она пробралась в угол.

– Андрюш, подвинься, – шепнула она хмуро взглянувшему на нее физруку, – чего расскажу… Маня-то наша, не иначе, в Швейцарию собирается!..

Но расшевелить физрука оказалось делом трудным. То ли здесь сыграло роль пресловутое отсутствие воображения, то ли устоявшаяся репутация Оксаны Георгиевны как скандалистки и сплетницы, но на протяжении всего концерта он оставался глух к ее нашептываниям.

Когда же концерт окончился и все потянулись к выходу, Бельская удвоила усилия.

– Да ты сам посмотри, если мне не веришь! – она ухватила физрука за плечо и развернула к сцене. У сцены Манечка, пробившись наконец сквозь толпу детей, что-то быстро говорила Карлу, блестя агатовыми глазками и жемчужными зубками, свеженькая и хорошенькая до невозможности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});