Рейтинговые книги
Читем онлайн Не уходи - Маргарет Мадзантини

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 77

Я хирург, я человек, который выучился отделять здоровую ткань от ткани заболевшей, я спас много жизней, но своей собственной жизни, Анджела, я так и не спас.

Все эти пятнадцать лет мы живем в одном и том же доме. Тебе знаком мой запах, и звук моих шагов, и моя манера прикасаться к разным предметам, и мой голос, ты знаешь слабые стороны моего характера и стороны жесткие, вызывающие раздражение и не заслуживающие доброго слова. Не знаю, какое ты обо мне составила мнение, но вообразить это я могу. Наверное, я пребываю в образе отца, полного ответственности, не лишенного некоего сардонического чувства юмора, но слишком уж обособленного. С матерью тебя соединяет настоящая, прочная привязанность. Я же все время присутствовал в вашем доме скорее в виде этакого мужского костюма, ходячего костюма, находящегося где-то в стороне от ваших теплых отношений. Куда подробнее, чем моя собственная персона, обо мне рассказывали мои отлучки, мои книги, мой плащ, висящий при входе. Этот рассказ мне совершенно неизвестен, он составлен вами по приметам, которые я оставлял. Как и твоя мать, ты предпочитала любить меня в мое отсутствие, потому что иметь меня всегда перед глазами было чересчур утомительно. Сколько раз, выходя по утрам из дома, я не мог отделаться от ощущения, что вы обе энергично подталкиваете меня к двери, желая поскорее освободиться от этого неудобного господина. Мне нравится естественность вашего единения, я смотрю на него с одобрительной улыбкой, вы в какой-то мере защищаете меня от меня самого. Я ведь никогда не чувствовал себя «натуральным», я лишь изо всех сил старался им быть, и это были попытки смехотворные, потому что стараться быть натуральным — это уже поражение. В конце концов мне пришлось принять ту модель, которую вы для меня придумали. В своем собственном доме я постоянно был только гостем. Я не возмущался даже тогда, когда в мое отсутствие служанка после дождливого дня ставила распялку с вашей мокрой одеждой к калориферу в моем кабинете. Я привык к этим влажным вторжениям и не бунтовал, я садился в свое кресло, не имея возможности вволю вытянуть ноги, клал книгу на колени и замирал, созерцая ваши одеяния. В этих промокших одежках я находил для себя компанию, которая, возможно, была красноречивей вашего личного присутствия. Тоненькие и простодушные, эти ткани попахивали дождем и домом, в них для меня была братская отдушка сожаления — по вам, конечно, но и по мне самому, по моей оторванности от вас. Знаю, знаю, Анджела, — слишком много лет мои поцелуи и объятия были такими неуклюжими, такими неумелыми. Каждый раз, когда я прижимал тебя к себе, я чувствовал, как твое тело сотрясает волна нетерпения — и даже неловкости. Рядом со мною тебе сразу становилось некомфортно, вот и все дела. Тебе было вполне достаточно знать, что я существую, созерцать меня издалека, словно пассажира, прилипшего к окошку другого поезда, пассажира, лицо которого несколько искажено стеклом… Ты девочка тонко чувствующая и солнечная, только вот настроение твое может разом перемениться, и тогда ты становишься бешеной, ты слепнешь от ярости. Я всегда подозревал, что эти таинственные приступы гнева, из которых ты выныриваешь растерянной и чуть опечаленной, зародились в тебе из-за меня.

Анджела, вплотную к твоей ни в чем не повинной спине стоит никем не занятый стул.

Этот пустой стул вижу только я. Я смотрю на него, разглядываю его спинку, его ножки — и жду и вроде бы к чему-то прислушиваюсь. Я прислушиваюсь к трепету надежды. Я этот трепет хорошо знаю, я слышал, как он пробуждается в глубине страждущих человеческих тел, проглядывает в глазах мириадов пациентов, представавших передо мной, поселяется в стенах операционной каждый раз, как я привожу в движение собственные руки, чтобы вмешаться в течение чьей-то жизни. И я точно знаю, какой надеждой я обольщаю сам себя. Глядя на темные зернышки этого плиточного пола, которые сейчас переливаются, словно крупинки мрака, словно последние клочки истаивающих теней, я надеюсь, что на этом пустующем стуле хоть на мгновение появится женщина, — и дело тут не столько в ее телесном облике, сколько в ее сострадании. Я вижу ее туфли бордового цвета с глубоко вырезанными мысками, и ноги, почти не знавшие чулок, и ненатурально высокий лоб. И вот она уже вся передо мною, она явилась, чтобы напомнить мне: я мечу людей, я человек, оставляющий роковую отметину на челе всех, кого люблю. Ты, Анджела, ее не знаешь, она прошла через мою жизнь, когда тебя еще не было на свете, прошла и навечно осталась во мне. Сейчас мне так хочется добраться до тебя, Анджела, до сплетения опутывающих тебя разных трубок, до операционного стола, где тебе вот-вот вскроют голову краниотомом, — и рассказать об этой женщине.

* * *

Встретил я ее в баре. Это был один из окраинных баров, и кофе там подавали прескверный, и скверный запах доносился из-за плохо закрытой двери туалета, находившегося сразу за столом с механическим футболом, где чуть ли не у всех игроков были оторваны головы, — играя, здешние посетители выказывали нешуточные страсти. Жара стояла в тот день невыносимая. Я, как всегда по пятницам, ехал к твоей матери, к дому у моря, который мы снимали на побережье, к югу от города. Мотор машины вдруг заглох на пустынном шоссе, окаймленном грязными и выгоревшими полями. Неподалеку возвышались лишь несколько фабричных корпусов. Мне пришлось шагать под палящим солнцем до тех немногочисленных домов, что виднелись вдалеке, на последней полосе городской застройки. Это произошло в первых числах июля шестнадцать лет тому назад.

В бар я вошел, покрытый потом и в отвратительном настроении. Заказал чашку кофе и стакан воды, спросил, где можно найти механика. Она стояла наклонившись, что-то искала, запустив руку в холодильник. «А цельного молока у тебя нет?» — это были первые ее слова, которые я услышал; она адресовала их парню, стоявшему за стойкой, — помню еще, лицо у него было в оспинах, а талию опоясывал коротенький, видавший виды передник. «Откуда мне его взять?» — ответил он и подал мне воду, не преминув, однако, подложить под стакан мокрое мельхиоровое блюдечко. «Ладно, ничего страшного», — сказала она и поставила на стойку, в нескольких сантиметрах от меня, коробку с обезжиренным молоком. Ее пальцы погрузились в детскую сумочку, пластиковую, в цветочек, закрывающуюся на молнию; она вытащила оттуда деньги, придвинула их к упаковке. «Механик тут есть, — сказала она, убирая сдачу, — вот только открыто у него или нет, этого сразу не скажешь…» Я обернулся на звук этого тихого голоса, похожего на кошачье мяуканье. И тут мы посмотрели друг другу в глаза. Она не была красивой, и даже такой уж молодой она не была. Неаккуратно обесцвеченные волосы обрамляли ее худое, костистое лицо, а на лице блестели глаза, которым обильная подкраска придавала какое-то грустное выражение. Оставив молоко на стойке, она направилась к музыкальному автомату. Кабачок этот, полутемный, несмотря на разгар солнечного дня, и остро попахивавший плохо закрытыми фановыми трубами, наполнился надоедливыми звуками английской поп-группы, весьма модной в те годы. Она стояла возле автомата, почти обняв его, закрыла глаза, медленно покачивала головой. Долго так стояла, фигура ее подрагивала в полутьме в глубине бара. Буфетчик вышел из-за стойки, стал объяснять мне дорогу. Я обошел все это строение, мастерской так и не нашел, да и по дороге мне никто не встретился. Разве что вверху, на маленькой террасе, какой-то старик вытряхивал скатерть. Я вернулся в бар, вспотев еще больше прежнего.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 77
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Не уходи - Маргарет Мадзантини бесплатно.
Похожие на Не уходи - Маргарет Мадзантини книги

Оставить комментарий