Лучший мир - Маркус Сэйки

«…кроме того, были взорваны склады во всех трех городах. Пожарные устранили возгорания в Талсе и Фресно, но склад в Кливленде уничтожен полностью.

– Ответственность за случившееся, – вклинилась ведущая, – приписывается группе анормальных, которые называют себя „Дети Дарвина“. Но мы ведем речь о больших городах, куда ежедневно осуществляются тысячи поставок.

– Да. Но из-за нападений на водителей страховым компаниям пришлось повсеместно отозвать страховые полисы. А машинам без страховки запрещается даже покидать склады».

Итан проехал без остановки два светофора, но на третьем ему пришлось остановиться. Пока ждал зеленого, постукивал пальцами по баранке, слушая радио.

«…и вы хотите сказать, что прекращение поставок на один день привело к полному истощению запасов?

– В современном мире все очень сложно взаимосвязано. Компании вроде современных супермаркетов работают, что называется, с колес. Если вы покупаете банку бобов, то сканер сообщает компьютеру, что нужно заказать еще, и со следующей поставкой в магазин привозят бобы. Это невероятно сложное взаимодействие систем. Похоже, „Дети Дарвина“ это поняли. Их атаки направлены на слабые места в наших собственных системах.

– Мистер Корнуэлл, вы работаете в Департаменте анализа и реагирования. Разве ДАР не был создан для предотвращения такого рода атак?

– Во-первых, позвольте поблагодарить вас за приглашение. Во-вторых, я бы хотел напомнить всем, включая и вас, мадам, о необходимости сохранять спокойствие. Это временная проблема, созданная агрессивной, но маленькой террористической организацией…»

Итан поехал на восток мимо ресторана, парковки, школы. Не так давно у реки открылся новый супермаркет класса «люкс». Товары там были дорогими, и возможно, что никто туда не сунется.

«Даже если и так, – сказал он себе, – то долго это не продлится, так что планируй свои действия. Прежде всего детская еда, какую бы вегетарианскую диковинку, выращенную под лунным светом, они ни предлагали. Потом молоко. Потом мясо – сколько поместится в тележке. То, что портится, – к черту, бери консервированные и замороженные овощи…»

Дорога в супермаркет была забита, машины гудели, мигали фарами, ехали в два ряда по одной полосе. В сорока метрах впереди Итан увидел скопление людей у входа. На его глазах женщина с тележкой пыталась пробиться сквозь толпу. Раздались крики, людское кольцо сжалось. Мужчина в дорогом костюме схватил ее пакеты с продуктами. Женщина закричала, но он, набрав полные руки, бросился наутек, опрокинув при этом тележку. На асфальт полетели консервные банки и бутылки, люди из толпы стали хватать их. Худосочный тип сунул под мышку курицу, словно мяч для регби, и понесся прочь. Две дамы с салонными прическами схватились из-за галлона молока.

«…и опять же, – вещало радио, – вскоре мы возьмем ситуацию под контроль. Если все будут сохранять спокойствие и работать на общее благо, мы преодолеем трудности».

Раздался звон, и стекло в витрине супермаркета осыпалось осколками. Толпа с криком ринулась внутрь.

Итан развернул машину.

*

Когда они переехали в Кливленд, агент по продаже недвижимости заверил их, что Детройт-Шорвей – именно тот район, какой им нужен: миля до озера, две – до центра города, хорошие школы, улицы, обсаженные деревьями, и дружелюбные соседи, «такие же, как они». Практически все преимущества пригорода – и в то же время не пригород. Замечательное место для воспитания детей, сказал тогда агент, посмотрев на них умудренным взглядом, словно визуализируя встречу спермы с яйцеклеткой.

На привыкание ушло какое-то время. Итан родился и жил в Нью-Йорке и не доверял любому месту, где тебе нужна машина. Да, черт побери, если бы два года назад кто-нибудь сказал ему, что он окажется в Кливленде, Итан лишь ухмыльнулся бы в ответ. Но именно в Кливленде Эйб основал свою лабораторию. Невзирая на тот факт, что таких спесивцев, как Эйб, Итан в жизни не встречал, тот, помимо всего прочего, был и гением. А вторая позиция в Институте современной геномики показалась Итану очень привлекательной, и он не хотел упускать этот шанс.

В конечном счете его ждало удивление. Как бы ты ни любил Манхэттен, ты мог хоть десять лет прожить в одной квартире и ни разу не увидеть соседей. Жизнь среди простецкого доброжелательства Среднего Запада с барбекю на задних дворах и этой атмосферой («я захвачу вашу почту – можете взять мою газонокосилку – мы все здесь вместе») являла собой приятный контраст жизни в Нью-Йорке.

Кроме того, ему нравилось жить в собственном доме. Не в квартире, не в кондоминиуме, а в настоящем доме с подвалом и двором. В их доме, где они могли включать музыку на полную громкость, где плач Вайолет в полночь не будил соседа этажом ниже. Руки у Итана росли откуда надо, он мог и люстру подключить, и детскую оштукатурить. Им с Эйми доставляло большую радость день за днем усталыми вечерами подстраивать этот дом под себя, а потом сидеть на веранде с пивом и наблюдать, как за кронами кленов сползает в ночь солнце.

Теперь ему думалось, что он обманывал себя. Пусть Манхэттен перенаселен и дорогостоящ, пусть округ Колумбия разлапист и суматошен, но чтобы в супермаркете там не было молока – такое и представить себе невозможно.

«Вчера ты то же самое сказал бы и о Кливленде».

Итан заглушил двигатель и постоял в темноте. Завтра он выедет из города на какое-нибудь шоссе и где-нибудь найдет детское питание.

«Да, но она хочет есть сегодня. Ну-ка, папочка, покажи характер».

Он вышел из своей «Хонды-CRV» и направился к дому соседей – крепкому сооружению с декоративной отделкой, увитому с южной стороны плющом. У них было трое сыновей, родившихся через математически точные промежутки в два года, и сквозь стены проникали их крики.

– Привет, дружище, – сказал Джек Форд, открыв дверь. – Что случилось?

– Вы уж извините, но у нас закончилось детское питание, а в магазинах все вымели. Не выручите?

– Сожалею, но Томми уже с полгода как перешел на другую еду.

– Ясно.

Где-то рядом завыла сирена – то ли полиция, то ли «скорая».

– А обычное молоко? – спросил Итан.

– Конечно. – Джек помедлил. – Знаете что? У меня в подвале есть немного топленого молока. Хотите?

– Вы просто палочка-выручалочка, – улыбнулся Итан.

– А для чего же существуют соседи? Заходите, выпьем пивка.

Дом Джека был весь исчиркан цветными мелками, здесь орали мультики и пахло запеканкой. Итан последовал за соседом по скрипучей подвальной лестнице в недоремонтированное пространство. На ковриках в углу перед громадным трехмерным экраном (новая 3D-модель с увеличенным полем проекции) стояли два мягких кресла. В остальной части подвала были расположены глубокие полки, забитые консервированными и упакованными продуктами.

– Да у вас тут собственный магазин! – присвистнул Итан.

– Ну так, кто был бойскаутом, то им и останется.

Джек покачал головой – это движение ничуть не свидетельствовало о смущении – и достал из маленького холодильника две бутылки «Бадса». Усевшись в кресло, он указал Итану на соседнее и спросил:

– Так вы говорите, в супермаркетах пусто?

– В том, где я был сейчас, люди просто начали мародерствовать.

– Это все анормальные, – сказал Джек. – Ситуация с ними с каждым днем становится все хуже.

Итан уклончиво кивнул. Он знал много сверходаренных. Анормальные поднимали планку во всех областях, но особенно значимыми были их достижения в науке и технологиях. Да, случались дни, когда он на стенку лез при мысли о том, что, несмотря на все свои степени из Колумбийского университета и Йеля, есть люди, уровня которых он никогда не сможет достичь. Это было все равно что играть в уличный баскетбол с «Лейкерс»[12], – каким бы искусным ты ни был, на этой площадке всегда находился кто-нибудь, кто мог вмазать мячом тебе в лицо.

И что теперь делать тебе? Перестать играть? Нет уж, спасибо.

– Каждое поколение считает, что мир катится в ад. – Итан отхлебнул пива. – Холодная война, Вьетнам, распространение ядерного оружия – да что угодно. Надвигающийся апокалипсис – это наше естественное состояние.

– Да, но отсутствие молока в магазине? Это не Америка.

– Ничего, все восстановится. По радио сказали, что продукты начнет распределять Национальная гвардия.

– Для пятисот тысяч человек? – Джек покачал головой. – Позвольте спросить у вас кое-что. Вы ведь изучаете эволюцию?

– Вроде того. Я занимаюсь эпигенетикой. Изучаю, как взаимодействуют внешний мир и наша ДНК.

– Думаю, что вы сильно упростили, – с улыбкой сказал Джек, – но принимаю это в таком виде. Я бы вот что хотел узнать: были когда-либо прежде похожие времена? Ну, когда вдруг появилась совершенно новая группа?

– Конечно. Агрессивные виды, когда организмы перемещаются в новую экосистему. Азиатский карп, полосатые мидии, голландская болезнь вязов.