Профессор Корнелиус возвращается - Васил Райков

Как-то на одном из земных симпозиумов обсуждался доклад академика Стайковского. Академик полагал, что ему посчастливилось разработать фундаментальную теорию химических связей. Увы, как это зачастую случается в ученом мире, теория его была ошибочной, хотя на уровне знаний землян звучала вполне правдоподобно. Маститые мужи, обремененные степенями и званиями, наперегонки славословили новоявленную теорию, и не мудрено: Стайковский давно уже был вице-председателем Академии наук. И только неоперившийся доцент Климент Няголов (он же Корнелиус) осмелился возразить. И не только возразить: он камня на камне не оставил от стройного сооружения, столь любовно возведенного Стайковским.

И тогда все набросились на доцента, забрасывая его возражениями, доводами, упреками. Пришлось Корнелиусу снова подниматься на трибуну. Он приводил аргументы, суть которых сам до конца не понимал, но которые постигал необыкновенной интуицией, он проявил чудеса красноречия, дабы склонить чашу весов в свою сторону и спасти земную науку от очередного заблуждения.

Неожиданно он ощутил, что в зале воцарилась странная тишина. Все смотрели на него как на безумного. Что случилось с этими людьми? Внезапно его осенило: в пылу спора он привел в качестве довода единую теорию элементарных частиц, которая исчерпывающе объясняла все ошибки Стайковского. Но вот загвоздка - теория эта еще не была открыта на Земле, хотя даже школяры в его, Корнелиуса, мире знали ее как азбуку, назубок.

Доказывать, что он-де оговорился, было, разумеется, уже поздно. Тогда он решил играть свою роль до конца: изрек несколько абсолютных бессмыслиц, в задумчивости потер ладонью лоб и покинул симпозиум.

Хитрость была ловко задумана, однако он переиграл - мало кто усомнился, что доцент не в своем уме. Последствия своей ошибки Корнелиус осознал лишь: тогда, когда перед его подъездам остановилось вместительное -авто из психоневрологического института. Он быстро выключил “следы” - биорадиосвязь с Институтом истории инопланетных цивилизаций - и запрятал миниатюрный аппарат в свои ручные часы. Не хватало еще, чтобы там, далеко от Земли, каждый, кому не лень, потешался над простаком, позволившим на чужбине, за тысячи световых лет, упечь себя в сумасшедший дом. Он был уверен, что в конце концов выберется оттуда с помощью Ангела и Марина. И потому разыграл комедию с кошкой и медальоном. Разумеется, предсказания сбылись, но это ничуть не облегчило печальную участь доцента. Ибо двое врачей-практикантов не очень-то верили его объяснениям. После последнего разговора с ними профессор решил возвратиться окончательно. А то, что он сейчас был заперт…

При этой мысли профессор Корнелиус улыбнулся. Странное совпадение: он был узником не только там, но и здесь! Даже мог выбирать между двумя узилищами, а ведь немногие, немногие могли бы похвастаться такой привилегией. Почему его обрекли на самое тяжкое наказание, оставили размышлять в одиночестве? Конечно, выключение “следов” строго запрещено постулатами Солнечного совета, но разве за подобную провинность предъявляют обвинение третьей степени?

А может, его хотят наказать за паническое бегство? Испуганный первой сколь-нибудь серьезной трудностью, он пустился наутек, как последний трус! И что же теперь?.. Что подумают врачи в сумасшедшем доме, когда выяснится, что он исчез бесследно? Мыслимо ли, чтобы исчез человек из наглухо закрытого помещения?

Итак, два промаха один за другим. Может быть, следовало остаться в клинике, пока решат, что он исцелен, и выпустят на свободу? Он уехал бы в другой город, потом перебрался в другую страну, где ждал бы удобного случая незаметно исчезнуть с Земли и вернуться на свою далекую родину, мгновенно переместившись в пространстве. Но покинуть палату сверхъестественным образом, оставить надежду на чудо в мире, и без того битком набитом суевериями, он не имел права!

Тут лицо профессора Корнелиуса прояснилось - теперь он знал, как поступать дальше. Он поднялся, пристально поглядел на знак Солнечного совета, сиявший на стене, распахнул дверь и исчез. И никто, никто не сделал ни малейшей попытки его остановить…

Дед Киро, ночной сторож клиники, сидел на стуле в дежурной комнате и огромным носовым платком вытирал вспотевший лоб. Перед ним застыли как истуканы Ангел и Марин, слушая сбивчивые объяснения старика.

- Для вас ложь, ребятки, а для меня истинная правда! - повторял дед Киро с безумным блеском в очах. - Слоняюсь я, как всегда, по коридору, свищу себе посвистываю, до рассвета-то еще ох как далеко. Ну остановился я, стало быть, возле палаты евойной. Дай, думаю, погляжу, что-то он там поделывает. Чего скрывать, не в своем уме человек, но я уж к бредням его вроде приноровился. Отпер двери, глядь, а в палате-то - никого. Пусто в палате. Ни тебе человека, ни дьявола! Провалиться мне на этом месте, ежели хоть словом солгал!

- Да ты понимаешь ли, что мелешь, дед Киро? - не выдержал Марин. - Как мог ни с того ни с сего пропасть человек? Он что - цыпленок?

Дед Киро опасливо перекрестился.

- Я взаправду, ребятки, как на духу! Да и какой мне резон измышлять напраслину? - Он понизил таинственно голос и добавил: - А тут и первые петухи закукарекали!..

- Вставай, дед! - распорядился Ангел. - Пошли!

- Куда? - прошептал подавленно старик.

- В палату Климентову, куда же еще! Подымайся! Хватит байки сочинять!

- Э-э э, ни в коем разе, ребята! - замотал головой сторож. - Я туда не ходок! Вот вам ключ: идите, отворяйте, смотрите!

- Ну и сиди здесь, старый хрыч! - заявил Марин и потянулся к ключу, однако дед Киро отстранил его руку.

- Ладно! - сказал он после некоторого раздумья; лицо его являло мрачную решимость.

Втроем они понеслись по длинному коридору, погруженному в сонную тишину. Перед злополучной палатой старик отдал ключ Ангелу, а сам юркнул ему за спину. Он так испуганно моргал, как будто через мгновенье-другое ему было предречено лицезреть самолично Змея Горыныча. Стараясь казаться невозмутимым, Ангел сунул ключ в замок, отворил дверь. На подоконнике сидел согбенный человек. Он мирно дремал. Небо на востоке еле заметно румянилось. Рассветало.

Не проронив ни слова, посрамленный дед Киро засеменил восвояси. Двое друзей приблизились к окну. Ангел тронул дремлющего за плечо, и тот открыл глаза.

- Почему бы вам не лечь, Климент?

- Ого, да я, кажется, заснул! - неожиданно сказал профессор Корнелиус и громко зевнул, сползая с подоконника.

Пока профессор Корнелиус снимал халат, Ангел пошептался с Марином и наконец сказал:

- У нас приятная для вас новость, Климент.

- В самом деле? - обернулся Корнелиус.

- Главный врач разрешил нам работать вместе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});