Ультранормальность. Гештальт-роман - Натан Дубовицкий

– Это-то здесь причем?..

В ту же секунду в голове у Федора Стрельцова словно сработал какой-то аварийный механизм. Руки его перестали слушаться, все сознание, помутившееся туманом и мороком, перестало различать где право, а где лево. Не то он заорал, не то заплакал, не то потерял сознание. Но он уже ничего не соображал. Защемило сердце, острая боль, словно от удара молотом по грудине, отразилась в руке, затем в спине. И не находилось никакого выхода из этого страшного неконтролируемого состояния.

Он понял, что пребывает в сознании лишь тогда, когда отнял от лица мокрые руки. Пальцы тряслись и плохо слушались. Сжать в кулак у него с первого раза не получилось. Звенящая пустота в голове. Нет, кое-что он помнил: про мать, про лекцию, даже про то, что должен был сделать уколы от бешенства. Но все это казалось сном или даже бредом, не имеющим никакого отношения к его теперешнему состоянию. Так же как компьютерная игра не имеет отношения к действительности.

Он находился на ступеньках Дома культуры. Ровно там, где и услышал от врачей о смерти матери.

– …да ты пойми, не я это решаю! – продолжал охранник, находящийся поблизости. – Это не я решаю, кто куда может пройти. Выступления организует местная ячейка КПЦ. Это тебе не кот начхал. Не лезь в это дело, а то хуже будет. Сам я ничего не решаю, просто послушай дельного совета. Если туда сунешься со своими претензиями, упекут с концами и все.

Собравшись с силами, Стрельцов отмахнулся от охранника и направился было в сторону метро, как услышал новый звук. Он шел из-за угла ДК. Забыв о своей цели, он с интересом заглянул за угол и нашел там ту самую девушку из третьего ряда, которая всхлипывала, сидя на грязном бетонном блоке, оставшемуся, видимо, послеремонченным от Дома культуры.

С виду она выглядела весьма мило: темные длинные кудри, миловидное личико. По возрасту – может, чуть младше Стрельцова. Она долгое время плакала, оттого ее глаза припухли, и руки тряслись. Почти как у него самого.

Она не сразу заметила его приближения и продолжала что-то бессвязно говорить, продолжая давно начатый диалог с самой собой. Лишь когда он приблизился достаточно, чтобы взять ее руку в свои, она подняла на него глаза и долго смотрела, словно чуть в сторону, как бы заглядывая за спину, а потом сфокусировала взгляд на нем и одернула руку.

– Кто вы?

– Все в порядке. Я был на встрече. Что-то случилось?

– Папа. – тихо произнесла она.

Не надо долго расспрашивать, чтобы понять. Видимо, ее отец тоже скончался во время мероприятия, и она узнала об этом только сейчас.

– И у меня, мать. – произнес он.

Разум продолжал бороться с ощущением иллюзии происходящего. Мозгом он понимал, что матери больше нет, но где-то там, в другой половине мозга, хранилась надежда на то, что это какая-то зловещая шутка, прикол, бесчеловечная месть Зои Николаевны за то, что он пнул кота, которого та прикармливала во дворе.

Он вынул из кармана смартфон и набрал номер соседки, но та не взяла трубку. Он сбросил, попробовал еще. И в этот раз никто не ответил.

– Как тебя зовут? – неожиданно для себя спросил Федор.

– Елена.

– Елена?

– Серебренникова.

Представившись, Стрельцов продолжал на автомате задавать вопросы о ее профессии, любимой музыке, любимых способах убить свободное время, есть ли сестры и братья, где учится, кем работает, что делает в субботу. Она отвечала уклончиво и пыталась отвязаться от него, но Федор вел себя достаточно напористо, выуживая фактологическую информацию.

Он всегда так делал, когда знакомился с девушкой. Отработанный годами конвенционный механизм типовых знакомств. И сейчас, в ситуации настолько неподходящей для этого, он спасал его от тяжких мыслей.

Планы пошли насмарку. Ни больницы, ни уколов, ни возвращения домой, хотя именно сейчас ситуация требовала его присутствия. Он попал в какую-то сказку, полную загадок, но гусеница, пыхающая кальяном, еще не показала себя. Сознание требовало от него определить все неизвестные, а тело подсказывало – беги. Но бежать уже слишком поздно.

– Нам надо разобраться с этим, – произнес он успокаивающе. – Помнишь, что он сказал? Что родственники могут погибнуть. Он все знал. Он все предвидел наперед.

Она послушно кивала головой, а руки прижимала к груди.

– Это не совпадение.

– Нет, – прошептала она.

– Охранник говорил что-то про партию. Что их местное отделение проводит такие мероприятия. И если кто-то знает этого человека, то мы найдем его там.

Она кивнула в знак согласия.

– Хватит сидеть на камнях!

Она медленно сползла с плиты, и они вместе направились в сторону, противоположную Инфекционной клинической больнице № 3.

Глава Б. Партийность бытия

Когда все разошлись, стало не так душно.

Федор расстегнул верхнюю пуговицу и потянул воротник. Хотя семья уже освободилась от основной массы похоронных хлопот и полным ходом проводила поминки, мысли Федора о том, кого он винил в произошедшем, никак не выголавливались наружу. Он считал это странным, так как сам он был ближе всех к матери, но именно сейчас не чувствовал внутри себя абсолютно ничего. Ни боли утраты, ни сожаления, ни скорби по ушедшей. Называя это переутомлением, он как бы даже оправдывал себя.

Отец, до сих пор общительный и разговорчивый, замкнулся в себе. Даже сейчас, когда ушли последние гости, он сидел в углу и продолжал выжимать бутылку коньяка, не торопясь наполняя и опустошая крохотную рюмочку. Иван сидел напротив Федора, одетый не по случаю в широкую куртку-бомбер, синие грязные джинсы и клетчатую рубашку с блямбой малоизвестной английской фирмы на кармане. На его лице отражалась динамика мысли, хотя и не сказать, что богатая. Глаз украшал здоровенный фиолетовый синяк, о котором гости не расспрашивали разве что из чувства такта.

– А это откуда? – Федор поводил рукой в воздухе напротив своего левого глаза.

– Фингал что ли? – уточнил брат-близнец. – Да за герцогиню на забиве впряглись с ультрасами из динамиков. Одна падла аргументом приложила, до сих пор челюсть хрустит.

Иван отложил в сторону вилку из столового серебра, потянулся к бутылке водки, полной только наполовину, и не наливая в стакан, отхлебнул прямо из горла.

– А ты какую-то бабу нашел?

– Откуда ты это?..

– Вчера приходила. Сначала на шею кинулась, потом начала молоть что-то про акабов, что надо телегу писать, ехать в ментовку. В общем, я ей доступно объяснил, что она попутала, и что по мусарням шататься русской бабе немазёво.

– Лапал опять?

Иван допил залпом оставшееся содержимое бутылки, а потом приставил ее к подбитому глазу как подзорную трубу, и посмотрел через нее на Федора.

– Ага.

– Охренеть.

Несмотря на то, что поминки тянулись практически весь день, Федор так и не прикоснулся к еде. Только сейчас, разглядывая салат, он понял насколько устал за ту неделю, что прошла после печальных известий. Но еда все равно не лезла в рот. Шутки ради можно даже человека нанять, чтобы доел все салаты после застолья. Триста рублей за тарелку. А что?

Инфаркт – нередкое явление для пятидесятидвухлетней женщины, но смерть от инфаркта просто не укладывалась у него в голове. Особенно после таких случайных и пугающих пророчеств, с которыми он столкнулся в ДК. Для всей родни смерть Ирины Стрельцовой оказалась громом среди ясного неба, но только не для него. И только для него она виделась не только чем-то немыслимым, но и неизбежным.

Он достал из кармана небольшой планшетик, не многим крупнее смартфона, на котором помимо серебряного яблока отображалась надпись «iSecretary». Их еще называли «ай-секами». Нейронная сеть с характером и свойствами друга, которая не подведет. Так их позиционировали, когда выпустили на рынок. Хотел сперва спросить устройство насчет этого, а потом тут же убрал в карман.

– Карманный секретарь, который от швабры остался? – уточнил брат.

– Да. Больше мне ничего не надо.

– А больше ничего и нет, – добавил брат. – Еще книга была – «Кризис реализма». На нее кот насрал. Лежит сейчас в ванной, на змеевике сохнет.

Иван одобряюще и понимающе кивнул. Он-то никогда не интересовался гаджетами, так как в драках разбил не один телефон. В том числе и об чей-то жбан.

– Я знаю кто ее убил. – произнес Федор тихо, чтобы слышал только брат-близнец.

– Это инфаркт был, дубина!

– Да нет же. Я тут встретил одного человека. Он делал невероятные вещи.

Иван положил бутылку на бок на стол, а сверху расправленную ладонь, и, несколько скучая, принялся катать ее туда-сюда по столу.

– Матрёна говорила, что, когда мы родились, все мозги достались тебе, а мускулы мне. Теперь чего-то я начал сомневаться. – Иван поставил бутылку на донышко и отодвинул подальше от себя. – Я тебе как русский человек русскому человеку говорю. Русским языком опять же. Инфаркт это был. Это когда в натуре никто не виноват. Бывает, короче. Это когда основа мутки на пересечении устраивает, там бывают сходняки с говном, и, если кого постелят, во тогда да, есть чувак, которому мусора руки крутят и – в обезьянник. Это я понимаю. Но тут-то долбаный инфаркт, Федя!