Мальчики войны - Михаил Кириллов

27 декабря за нами приехал отец! Радость была такая, что я сейчас ничего вспомнить не могу. У нас было полдня на сборы. Я попрощался с учительницей, оценки у меня за полгода были отличные, и мне выдали справку. Собрали вещи в мешки, которые привез отец. Попрощались с хозяевами и соседями, сели в сани с глубоким дном, закутались в хозяйские тулупы, чтобы не продуло по дороге. Отвозил нас председатель до самой станции. Очень хороший, честный, человек. Если бы не он, нам бы в эти полгода было не продержатся. Мама говорила, что он и есть советская власть – и по должности, и по совести.

28 декабря мы были уже в Петропавловске.

Петропавловск-казахстанский, зима и весна 1942 года

С поезда, уже поздним вечером, нас доставили в дом, расположенный вблизи от станции. Это был обычный 4-х-этажный дом. В двухкомнатной квартире одна комната была наша. Нас поразило уже забытое электрическое освещение, а также то, что было тепло, хотя печек не было. А у батарей можно было играть прямо на полу. Кухня была общая. Но был ли газ или электрическая плита, я уже вспомнить не могу. Приехав, спали мы как убитые, прямо на своих вещах. Потом уже обзавелись кроватями, столом и стульями.

Во дворе дома, огороженном сараями, лежал грязный снег. Чувствовалась близость железной дороги и поездов, которых топили углем. Даже адрес наш был: 1-я линия отчуждения. Мама объяснила, что территория, где стоял наш дом, была отчуждена (принадлежала) железной дороге, а в доме жили семьи железнодорожников. Во дворе был магазин. А за домом шла обычная улица, и стояли деревянные и каменные дома. Мы с Сашкой все это изучили, выяснив проходы в заборе и в сараях, ведущие к железнодорожному полотну. Познакомились мы и с здешними мальчишками.

Место было беспокойное: в ста метрах от дома шли составы, в том числе с орудиями и танками на платформах под охраной красноармейцев. И днем, и ночью были слышны паровозные гудки. Недалеко был переходной мост, ведший на привокзальную площадь. На площади стоял памятник В.И.Ленину. С переходного моста многое было видно. Город был большой.

Новый год справляли на кухне, вместе с соседями, работниками железной дороги. Рассыпчатая картошка с топленым маслом, соленые огурчики, чай с конфетами, о которых мы совсем забыли. Стоял и графинчик с водочкой, которую выпили отец и сосед. Я обрадовался конфетам (карамель), на что отец сказал: «У тебя, Мишка, губа не дура, язык не лопата». Я это выражение услышал впервые.

После Нового года меня определили в школу за вокзалом. Класс был укомплектован полностью, то есть не так, как в деревенской школе. В школу меня никто не провожал, но и опасности особой не было. В городе были большие дома, Военторг. На главной площади я впервые увидел верблюдов. Смешные такие, идут и как бы спят. Видел, как они плюются. Плевок размером с шапку Маме стало намного легче жить. Перестал болеть Сашка, пошел на поправку и Вовка. Все мы перестали мучиться животами. Залечили Сашкину чесотку. Однако особого достатка не было. Экономили на всем. Отец раздобыл валенки у друзей (на время), и у него перестали мерзнуть ноги.

Как-то он взял меня с собой на производство. Завод только месяц, как разместился на новом месте, но уже приступил к выдаче продукции. К моему удивлению, на части привокзальной площади под брезентовыми тентами на металлических платформах стояли станки. Работали, одетые в ватники токари и инженеры. Стоял шум от станков, из-под резцов бежала стружка. Вытачивались снаряды. Наверное, это был не единственный цех, но я видел только это. А на площади сыпал снежок. Отец, как начальник производства, пропадал здесь целыми днями, в том числе в субботы и в воскресенья. Но мы были вместе.

Конец ознакомительного фрагмента.